— Правда? Вот уж никогда бы не подумала. — Аликс озадаченно посмотрела на Джареда. — Все это довольно странно. Подумать только, ты так хорошо знаешь обоих моих родителей… Никак не могу поверить.
— Они заменили мне отца и мать. Вернее, твой папа заменил мне отца, а Виктория… ее трудно представить себе чьей-то матерью.
— Однако она моя мать, — возразила Аликс и, вскинув голову, добавила: — Ты ведь не думаешь, что мы с тобой теперь брат и сестра?
Значит, Аликс не утратила способности шутить. С чувством огромного облегчения Джаред притянул ее к себе и так сильно стиснул в объятиях, что та едва не задохнулась. Прильнув к нему, Аликс спрятала лицо у него на груди.
— Из меня вышел бы никудышный старший брат, — прошептал он.
— Вот еще! Ты был само очарование, когда подарил мне «Лего».
— Спустимся вниз, — предложил Джаред. — Нам нужно поговорить с твоим отцом. Он собирается в город, хочет купить морепродуктов на обед.
— Это ты научил его разделывать рыбу?
— Да, — признался Джаред. — Когда он впервые появился здесь, то не мог отличить голову окуня от хвоста. — Он крепко обнял Аликс за плечи, словно боялся выпустить ее из рук.
Остановившись на верхней ступеньке лестницы, она посмотрела ему в глаза.
— Сколько еще великих секретов ты скрываешь от меня?
— Всего лишь два.
— И в чем они заключаются?
Джаред горестно застонал.
— Если я пообещаю заняться вместе с тобой подготовкой к свадьбе Иззи, ты простишь меня за то, что я пока не стану раскрывать тебе все свои секреты? Согласна на такую сделку?
Аликс ненадолго задумалась.
— Ты хочешь сказать, что пойдешь со мной заказывать цветы?
— Конечно. Тоби могла бы…
— Нет, мы отправимся к флористу, и ты посмотришь фотографии с образцами цветочного оформления, которые я потом отошлю Иззи.
Джаред содрогнулся, но мужественно кивнул.
— И поможешь мне выбрать торт, чтобы показать его Иззи?
— Ты говоришь о тех высоченных махинах?
— Да. Торт должен быть многоярусным. Так принято.
Джаред скорчил страдальческую мину. Аликс строго нахмурилась.
— Ладно. Погоди-ка! А что, если сделать торт в стиле строений Гауди? Или я мог бы придумать что-нибудь…
— Никаких дворцов из сахара, — отрезала Аликс. — Иззи предпочла бы что-то традиционное. Бледно-красные и лиловые розочки из крема.
С выражением ужаса на лице Джаред ухватился за балясину, чтобы не упасть.
— Что еще?
— Шатер, угощения и напитки, оркестр. Платье для меня.
— Я вижу привидение, — выпалил Джаред, не выдержав натиска.
— Одно из тех, которых нет в этом доме? — невозмутимо отозвалась Аликс, спускаясь по лестнице. — Продолжай, у тебя неплохо получается.
— Я бы скорее предпочел поплавать в бассейне, полном акул, — промямлил Джаред, плетясь следом за ней.
— Прекрасная мысль, — подхватила Аликс. — Послушай! Может, мы могли бы заказать несколько имитаций знаменитых нантакетских плетеных корзин и наполнить их цветами?
— Имитаций? — сдавленно прошептал Джаред, будто ядовитое слово обожгло ему горло. — Ты слишком далеко заходишь. Это уже чересчур.
Аликс со смехом подхватила его под руку.
— Где мне достать подходящие туфли для свадьбы? Тебе нравятся небольшие острые каблучки?
Лицо Джареда скривилось. Казалось, он вот-вот заплачет.
Глава 16
Три недели, подумал Кен. Три недели прошло со дня его приезда на Нантакет, и никогда прежде он не чувствовал себя таким счастливым.
Поначалу он остановился в гостевой спальне большого дома. Не в «Изумрудном дворце» Виктории, а напротив комнаты Адди, где теперь спала Аликс. За минувшие годы Кен частенько занимал эту спальню. Он старался быть рядом с Аделаидой на случай, если среди ночи ей вдруг понадобится помощь. Кен невольно усмехнулся своим мыслям. Сколько раз доводилось ему слышать, как пожилая дама что-то бормочет, оставаясь одна в комнате. Он всегда думал, что Адди разговаривает во сне, но как-то вечером за стаканом рома (Аделаида глушила ром, как заправский моряк, и Кену нелегко бывало за ней угнаться) она упомянула об Аликс и Калебе. Кен понял, что она говорит о его дочери, но кто такой Калеб? Еще один представитель семейства Кингсли, которого ему прежде не доводилось встречать? Не слишком ли много их развелось?
Потребовалось несколько вечеров и несметное количество бутылок рома, прежде чем Адди открыла ему свой секрет.
Оказалось, что его дорогая дочурка Аликс в свои четыре года вела беседы с призраком. Узнай он тогда, что происходит, он бы… Но, сказать по правде, Кен и сам не знал, как бы он поступил. В то время его переполняли гнев и отчаяние, он попросту не в состоянии был мыслить разумно. Он вполне мог воспользоваться поводом и обрушить свой гнев на Викторию, а его ярость неизбежно задела бы рикошетом малышку Аликс.
В итоге всю свою злость он выместил на Джареде, устроив мальчишке веселенькую жизнь. Ох и громкие у них случались препирательства! Никогда в жизни — ни до ни после — не приходилось Кену так яростно кричать. Бушевать и сыпать проклятиями. Но в те дни он был глубоко несчастен. Как и Джаред, разумеется.
Однажды вечером Кен увидел парнишку плачущим. Угрюмый подросток шести футов ростом, обычно полный воинственного презрения к окружающим, всем своим видом дававший понять, что с ним лучше не связываться, сидел возле пруда и плакал. Кен безотчетно потянулся к нему и крепко обнял. Они не сказали друг другу ни слова, но Кен знал о безысходной скорби мальчика. Мать Джареда рассказывала ему, каким нежным и любящим отцом был ее муж, как он обожал сына.
«После Джареда у меня не могло быть детей, — призналась она Кену. — Я умоляла Шестого развестись со мной, жениться на какой-нибудь здоровой девушке, которая родила бы ему еще сыновей и дочерей. Но он сказал, что один замечательный сыну него уже есть, а других ему не нужно». Однако когда Кен встретил Джареда, или Седьмого, как звала его мать, у него не повернулся бы язык назвать мальчишку «замечательным».
Со временем они с Джаредом перестали воевать. Это случилось, когда в парнишке открылся удивительный, необычайно яркий талант архитектора. Как-то по чистой случайности Кен заметил, как Джаред чертит прутиком в придорожной пыли. Никто не обратил внимания на рисунок паренька, но Кен тотчас распознал в нем грубый поэтажный план.
Он поговорил об этом с матерью Джареда, и та показала ему ящик, полный рисунков и набросков, сделанных ее сыном. «Они с отцом собирались пристроить комнату к этому старому дому. Шестой говорил мне, что мальчик мог бы разработать план. Но потом… после того как отца не стало, Седьмой все забросил».
