в Китае это практически невозможно: WeChat слишком важен для людей. С тем же успехом можно предложить жителю Соединенных Штатов отказаться одновременно от Facebook, электронной почты и кредитной карты. Поэтому люди, знающие, что власти за ними могут следить, оказываются в безвыходном положении.
Я говорил со многими китайскими журналистами, которые с глубоким подозрением относятся к Tencent, но вынуждены использовать WeChat, поскольку иначе просто не смогут связаться с нужными людьми. Я сам пытался убедить своих информаторов перейти на другое приложение для обсуждения деликатных вопросов. Оказалось, что это сопряжено с немалыми трудностями: большинство безопасных мессенджеров недоступны в китайских магазинах приложений, а для их использования еще нужно обойти Великий файрвол. Такой настрой подкрепляется широко распространенным среди информаторов и коллег-журналистов мнением, что их аккаунты, вероятно, уже взломаны работающими на китайское правительство хакерами или легко могут быть взломаны, если понадобится. Для тех, кто использует китайские смартфоны и операционные системы не от компании Apple, это, скорее всего, так.
Сотрудник ООН, занимающийся вопросами интернет-политики, на условиях анонимности сообщил мне, что его подразделение получило инструкцию не использовать устройства с системой Android – настолько велика опасность, исходящая от китайских приложений.
Под вопросом конфиденциальность, цензура и система социального доверия – все это создает дополнительные проблемы для тех, кто пытается изменить Китай изнутри. Диссиденты могут обнаружить, что за антисоциальное поведение им понизили рейтинг или вовсе занесли в черный список. Тогда общение с ними становится опасным для других. При оценке благонадежности алгоритм может учитывать и контакты с журналистами. Если китайский гражданин общается с большим числом иностранных корреспондентов, он рискует потерять баллы, а его передвижение по стране могут ограничить. Вырваться из этой системы практически невозможно.
Тибетский эксперт по кибербезопасности Лобсанг Ситхер признает, что ведет безнадежную битву, пытаясь убедить членов диаспоры не переписываться в WeChat, поскольку они не сталкивались с неприятностями, которые преследуют пользователей в Китае. «Когда WeChat только появился, в Тибете его начали использовать все, и он проник в диаспору, – говорит Ситхер. – Потом с ним стало очень трудно бороться. Мы говорили об опасности WeChat и об альтернативах ему. Но заставить людей отказаться от него невероятно сложно: скорее всего, это единственное приложение, которым умеют пользоваться их семьи в Тибете. Разве можно запретить людям общаться с родными, которых они не видели уже десять лет?»
Глава 25
Задница
Отключения интернета в Уганде по примеру Китая
26 января 2017 года Йовери Мусевени махал людям рукой из черного грузовика с открытым верхом, проезжавшего по Масинди, небольшому городку на северо-западе Уганды, неподалеку от озера Альберт и границы с Демократической Республикой Конго. Его сопровождали шеренги солдат в зеленой форме с длинными винтовками, маршировавшие под военный оркестр.
Лицо семидесятидвухлетнего Мусевени покрыто глубокими морщинами. Складки вокруг крючковатого носа и редких усов придают ему слегка раздраженный вид.
Президент Уганды, бывший лидер повстанцев, находился у власти уже более трех десятилетий. Он из поколения старых африканских революционеров вроде Роберта Мугабе, которые пришли к власти, пообещав людям демократические реформы и справедливое управление страной, но в итоге засиделись на своих постах и создали полицейские государства по образцу того самого колониального управления, против которого когда-то боролись.
В окружении войск Народных сил обороны Уганды Мусевени отмечал тридцать один год со дня свержения режима Милтона Оботе. Одетый в темный костюм и фермерскую шляпу с широкими плоскими полями, Мусевени подошел к трибуне и встал рядом с красно-черно-желтыми национальными флагами. Указав на толпу, Мусевени произнес низким скрипучим голосом: «Я слышал, что некоторые люди говорят, будто я их слуга. Я не слуга никому[718]. Я борец за свободу, вот почему я делаю то, что делаю, – добавил он под редкие неуверенные аплодисменты, которые стихли, едва начавшись. – Я делаю это не потому, что я ваш слуга. Я вам не слуга. Я просто борец за свободу, я борюсь за себя, за свои убеждения. Именно так я пришел к власти. Я не наемный работник». Эта странная речь была пощечиной тем, кто надеялся свергнуть Мусевени на очередных выборах (скажем, забегая вперед: они не были справедливыми) или, по крайней мере, заставить его провести реформы и выполнить обещания, данные в 1986 году, когда он пришел к власти[719].
Большинство сторонников оппозиции – молодые угандийцы из среднего класса, живущие в городах и в радиусе 200 километров к югу от Кампалы, столицы и крупнейшего города Уганды. Многие из них были возмущены словами Мусевени. Годом ранее на выборах Мусевени получил вдвое меньше голосов, чем другие кандидаты[720], несмотря на усиленные меры безопасности и другие препятствия голосованию[721]. И теперь люди видели перед собой вечного, казалось, президента, заявляющего, что он старается для себя, а не для народа.
Стелла Ньянзи – улыбчивая, с короткими косичками, повязанными ярким узорчатым платком. Ей 42. Она преподает в университете. Стелла сидела за компьютером у себя дома в Кампале, когда увидела новости о выступлении Мусевени[722].
Ньянзи была давним критиком президента. Спорила и с его женой Джанет, министром образования, когда та отказалась от предвыборного обещания обеспечить всех школьниц бесплатными гигиеническими прокладками[723]. Джанет Мусевени заявила, что у правительства нет средств на эту программу. Тогда Ньянзи создала собственную страницу для краудфандинга под хэштегом #Pads4GirlsUG. Успех кампании Ньянзи привел власти в замешательство, а сама Стелла оказалась под прицелом. Ситуация усугублялась тем, что Ньянзи публиковала многочисленные едкие сатирические тирады в Facebook, где открыто выражал презрение к администрации Мусевени.
Видя возмущенную реакцию на речь Мусевени в Масинди, Ньянзи удивлялась тому, что соотечественники все еще ожидали чего-то лучшего от человека, правившего их страной. «Мусевени – написала она в Facebook, – это просто задница».
«Именно этим и занимается задница. Она покачивается, трясется, гадит и пердит, – сказала Ньянзи. – Вместо того чтобы поражаться словам, сказанным матако{18}[724] в Масинди, угандийцы должны поражаться тому, что мы позволили этой заднице продолжать править нашей страной»[725].
Это стало последней каплей, которая обрушила на Ньянзи всю махину угандийского полицейского государства. Тайная сеть слежки и цензуры, которая тихо опутывала диссидентов и оппозиционных деятелей, стала явной, когда Мусевени и его союзники решили при поддержке Китая импортировать Великий файрвол в Восточную Африку.
* * *
Присутствие Китая ощущается в Африке повсеместно. По всему континенту продаются китайские товары, китайские предприниматели открывают магазины и предприятия, китайские компании строят отели, больницы и дороги
