— Не очень красив, — заметил Джилберт, — но разве в этом дело? Выключите свет. Нет, нет, никаких выключателей или контактов! Просто пожелайте, чтобы свет погас. Сильнее желайте! Вы очень хотите, чтобы свет погас.
Свет потускнел. Только с потолка исходило слабое жемчужное сияние, озарявшее их лица призрачными отблесками. Джилберт негромко засмеялся, услышав удивленное восклицание Байрона.
— Одна из шуток моего визиосонара. Он настроен на мозг, как личные капсулы. Понимаете, что я имею в виду?
— Если честно — абсолютно ничего не понимаю.
— На инструмент воздействует электрическое поле ваших мозговых клеток. Математически это очень просто, но, насколько мне известно, еще никому не удавалось втиснуть все необходимые цепи в ящик такого размера. Обычно для такой цели нужно пятиэтажное здание… Мой инструмент работает и в обратном направлении тоже. Я могу переключить его прямо на ваш мозг, так что вы будете видеть и слышать без глаз и ушей. Смотрите!
Вначале смотреть было не на что, потом Байрон уловил краем глаза какое-то слабое движение. В воздухе повис голубовато-фиолетовый шар. Байрон отодвинулся от него, но шар поплыл за ним. Байрон закрыл глаза — шар по-прежнему висел перед ним. Его сопровождала ясная, чистая мелодия; она была частью шара, вернее, шар и был этой мелодией.
Он рос, расширялся, и Байрон вдруг понял, что он расширялся внутри его мозга. Это был не цвет, а скорее цветной бесшумный звук. Он был ощутим, хотя и без участия органов чувств.
Шар поворачивался, переливался радужными оттенками, а музыкальный тон повышался, пока не повис над ним, как тончайший шелк… Потом вдруг взорвался, и цветные пятна разлетелись во все стороны, обжигая без боли.
Пузыри цвета омытой дождем зелени поднимались вверх с тихим жалобным стоном. Байрон в смятении устремился к ним и обнаружил, что не видит и не чувствует своих рук. Вокруг ничего не было — только пузыри, заполнившие мозг.
Он беззвучно закричал, и фантазия кончилась. Перед ним в освещенной комнате стоял Джилберт и смеялся. У Байрона сильно кружилась голова. Он вытер холодный пот со лба и резко опустился на стул.
— Что со мной было? — спросил он, стараясь придать голосу твердость.
— Не знаю. Я оставался вне этого. Не понимаете? Произошло нечто такое, в чем ваш мозг не имел предшествующего опыта. Мозг ощущал непосредственно и не знал, как интерпретировать такой феномен. Он мог лишь пытаться применить старые знакомые способы: перевести все это в зрительные, слуховые и осязаемые образы. Кстати, вы ощущали запах? Иногда мне кажется, что я чувствую аромат. У собак, надо полагать, почти все превратится в запахи. Мне хочется испытать это на животных. С другой стороны, если вы постараетесь игнорировать этот эффект, он поблекнет, что я и делаю, когда хочу наблюдать его действие на других. Это несложно. — Он положил маленькую руку с выпуклыми венами на инструмент, бесцельно перебирая кнопки. — Иногда мне кажется, что на этой штуке можно сочинять симфонии в новой манере и добиться таких эффектов, которые невозможны с одним зрением или слухом. Боюсь, что мне для этого не хватает способностей.
Байрон неожиданно сказал:
— Я хотел бы задать вам вопрос.
— Пожалуйста.
— Почему бы вам не направить свои способности на полезное дело, вместо того чтобы…
— Тратить их на бесполезные игрушки? Не знаю. Может быть, чувствую, что они не совсем бесполезны… Вы знаете, а ведь они противозаконны.
— Что именно?
— Визиосонар. И мои шпионские устройства. Если бы тираниты узнали о них, мне грозил бы смертный приговор.
— Вы, разумеется, шутите.
— Вовсе нет. Сразу видно, что вы выросли на отдаленном ранчо. Я знаю, молодежь не помнит того, что было в старину. — Неожиданно он склонил голову набок, лукаво прищурив глаза: — Вы против власти тиранитов? Говорите прямо. А я так же прямо скажу, кто я и кем был ваш отец.
— Да, против, — спокойно ответил Байрон.
— Почему?
— Они чужаки, пришельцы. Какое право они имеют распоряжаться на Нефелосе или на Родии?
— И вы всегда так думали?
Байрон не ответил.
Джилберт фыркнул:
— Иными словами, вы пришли к выводу, что они чужаки, лишь после того, как они казнили вашего отца. Что, кстати, было их правом. О, не надо, не горячитесь! Поверьте, я на вашей стороне. Но задумайтесь. Ваш отец был Ранчером. Какие права имели его подданные? Если один из них крал скот для себя или для продажи, как его наказывали? Сажали в тюрьму как вора. А если бы он задумал убить вашего отца — по любой причине, может быть, оправданной с его точки зрения, — что бы его ожидало? Несомненно, казнь. А какое право имел ваш отец устанавливать законы и наказывать других людей? Он был для них тиранитом.
Ваш отец в собственных глазах, да и в моих тоже, настоящий патриот. Но что с того? Для тиранитов он был предателем, и они убили его. Вы ведь не станете отрицать необходимость самозащиты? В свое время Хинриады тоже пролили немало крови. Изучайте историю, молодой человек. Для любого правительства убийство — часть его существования.
Поэтому отыщите для ненависти к тиранитам причину получше. Не думайте, что достаточно будет сменить одних хозяев другими. Такая смена не принесет свободы.
Байрон ударил кулаком по ладони.
— Прекрасная философия! Особенно для человека, стоящего в стороне. А что, если бы они убили вашего отца?
— Но именно это они и сделали! Мой отец был Правителем до Хинрика, и его убили. Убили не открыто, а исподволь, изнутри. Его сломили духовно, как сейчас сломили Хинрика. Мне не позволили стать Правителем после смерти отца: мои поступки, видите ли, трудно предсказуемы. Хинрик был высок, красив, а главное уступчив. Но, очевидно, все же недостаточно уступчив. Они постоянно травили его, превращая в марионетку, и добились того, что он даже икнуть не может без позволения. Вы его видели. Он деградирует с каждым днем, постоянно дрожит от страха. Но это… все это вовсе не причина, по которой я хочу уничтожить тиранитов.
— Да? Вы изобрели какую-то новую причину?
— Наоборот, очень старую. Тираниты уничтожили право двадцати миллиардов человеческих существ принимать участие в развитии расы. Вы учились в школе, изучали экономический цикл. Когда заселяется новая планета… — Он начал по пальцам перечислять пункты: — Ее первая задача — прокормиться. Она становится аграрным миром, начинает раскапывать недра, добывая сырье на экспорт, и продает излишки сельхозпродукции, чтобы покупать предметы роскоши и технику. Таков ее второй этап. По мере роста населения и увеличения иностранных инвестиций расцветает индустриальная цивилизация. Это третья ступень. Постепенно планета становится все более механизированной, она ввозит пищу, вывозит технику, инвестирует более примитивные планеты. Вот вам и четвертый этап.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
