Он уставился на Ариану долгим взглядом.
– Он мне не противен, – неохотно проворчал наконец Ранульф.
– Я не хочу принуждать тебя жениться против твоего желания.
Ранульф резко помотал головой:
– Даже если бы ты применила силу, никакие силы не заставили бы меня на тебе жениться, но это не тот случай. Я решил освятить наш брак. Я действую по приказу моего короля…
– Желание короля Генриха – недостаточная причина для меня, – упрямо повторила Ариана.
Выругавшись себе под нос, Ранульф опять недоверчиво покачал головой:
– Я согласился оказать тебе честь и сделать тебя своей женой-леди, а ты отказываешься? Нет, женщина, меня это не устраивает. Ты обвенчаешься со мной сегодня вечером, как я решил, чтобы завтра я смог уехать отсюда с чистой совестью.
Она вздернула подбородок:
– Вот, пожалуйста! Ты видишь, Ранульф? Ты называешь меня «женщина» таким презрительным тоном, словно я – грязь под твоими ногами!
Ранульф растерялся:
– Я не имел в виду ничего плохого. Я всех вас называю «женщина».
– Я знаю. – Горло перехватило, и Ариана продолжила дрожащим голосом: – Но я хочу значить для тебя больше, чем другие женщины. Я хочу большего, гораздо большего, милорд. Я хочу быть для тебя другом, матерью твоих детей, твоей настоящей любовью, а не твоей собственностью, наложницей или рабыней.
Ранульф всмотрелся в ее лицо и заметил, что она очень серьезна.
– Ты слишком многого требуешь, леди.
– Не слишком многого, милорд.
Ранульф сжал губы.
– Ты что, хочешь, чтобы я встал на колени? Этого ты от меня добиваешься?
Ариана печально покачала головой.
– Тогда чего же, ради всех святых?!
– Я хочу мужа, который будет мне доверять.
– Доверять? – Ранульф наморщил лоб. – А это тут при чем?
– Это главное, милорд. Ты думаешь, что знатные женщины не могут быть верными своим обетам; думаешь, что у нас нет ни чести, ни совести. А я считаю, что обеты священны, и намерена оставаться верной своему супругу-лорду до дня моей смерти.
Ранульф внимательно всматривался в прекрасное лицо Арианы, понимая, что она говорит чистую правду. Он уже знал, как высоко она ценит свои клятвы; он видел, как предана она своим родителям и своим людям.
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки, Ранульф решил, что лучше поговорить о преимуществах их союза.
– Рассказать тебе, какова будет твоя вдовья часть, леди?
– Нет, мне это совершенно все равно.
– Тебе все равно? – Ранульф скептически скривил губы. – А если я погибну? Я отправляюсь на войну, в замок, где ведется осада. Меня может пронзить случайная стрела, могут напасть по дороге разбойники. Став моей вдовой, ты получишь определенные права на мои владения.
Ариана вздрогнула, услышав, что Ранульф может погибнуть, но не отвернулась.
– Ты очень во мне ошибся, – произнесла она негромко, – если решил, что я хочу стать твоей женой ради денег и власти.
– Ну, еще… став моей женой, ты получишь больше влияния в твоем драгоценном Кларедоне и сможешь управлять им как захочешь.
– Возможно… но Кларедон проживет и без меня. Я не сомневаюсь, что ты будешь править в нем справедливо.
Он прищурился:
– Если я сумею освободить твоего отца, ты передумаешь?
– Мое решение никак не связано с отцом. Я очень благодарна тебе за все, что ты сделал – или сделаешь – для моей семьи, Ранульф. Благодарна больше, чем могу выразить. Но твое великодушное отношение к моим родителям не поколеблет меня.
В Ранульфе поднималась непривычная ему паника, но он подавил ее, призвав на помощь гнев.
– Наверное, ты забыла об одной важной мелочи, миледи, – сухо произнес он. – Возможно, мы уже женаты. Твоя хитрость с простыней могла скрепить наш союз, хочешь ты этого или нет. Рим запросто может отказать в расторжении контракта.
– Столько же шансов за то, что его аннулируют, – тихо парировала Ариана.
– Если папа еще ничего не сделал, я отзову ходатайство. Мне больше не нужно расторжение.
Ариана ничего не ответила.
Ранульф стиснул зубы и выдвинул еще один аргумент:
– А ты думала, что случится с тобой, если ты откажешься? Если твоего отца сочтут виновным, тебя лишат твоего звания и всего имущества. Придется просить милостыню ради куска хлеба. Ты станешь подопечной короны – и тебя запросто заставят выйти замуж за человека, которого выберет Генрих.
– Уж лучше так. Король Генрих даст мне мужчину, которого я не смогу любить, а может быть, и уважать… но лучше так, чем дожить до того, что ты начнешь меня презирать.
Услышав эти тихие слова, Ранульф ощутил невероятную слабость, как будто в живот ему вонзили меч, но он еще не почувствовал боли.
Это отразилось на его лице. Испуганная взглядом Ранульфа, Ариана умоляюще протянула к нему руку. Как заставить Ранульфа понять, что она его не отвергает? Она дает ему свободу выбора, возможность решить, чего он на самом деле хочет.
Ариана подняла к нему умоляющее лицо:
– Ты так и не понял, да, Ранульф? Я хочу быть твоей женой. Но если ты не можешь даже себе признаться в своих чувствах ко мне, если ты не знаешь – действительно не знаешь, – что я могу сделать тебя счастливым, что могу дополнить твою жизнь, как и ты, можешь дополнить мою, что два наши сердца могут стать одним, то мне придется отвергнуть твое предложение обвенчаться.
Он отвернулся и скованно произнес:
– Ты хочешь, чтобы я засыпал тебя сладкими словами, но я солдат, а не поэт.
– Нет, – серьезно ответила Ариана. – Мне все равно, какие слова ты говоришь, хотя если бы ты и впрямь любил меня, то, не колеблясь, прокричал бы об этом со стен замка. Для меня важно только одно – что ты чувствуешь ко мне. Если ты не сможешь мне доверять, если будешь считать, что я поймала тебя в ловушку и заставила жениться на себе, ты возненавидишь меня. Ранульф… я не вынесу, если это случится.
– Я никогда не буду тебя ненавидеть, – с трудом произнес он тихим голосом.
– Но ты меня не любишь.
Повисла бесконечная многозначительная тишина. Ариана печально посмотрела на него:
– Сейчас ты хотя бы хочешь мое тело. Но когда ты устанешь от него, что тогда? Отбросишь меня в сторону? Будешь искать утешения у другой женщины? Станешь искать наслаждения у своей сарацинки и забудешь меня? Я не вынесу, если придется вот так потерять тебя. Мое сердце этого не вынесет. Так что уж лучше я и вовсе не выйду за тебя замуж.
Ранульф смотрел на нее, мучительно желая опровергнуть эти обвинения. Ариана ошибалась. Он хотел не только ее тело, он хотел навсегда привязать ее к себе этим браком. И еще он хотел ей верить. Он отчаянно хотел ей доверять, знать, что она его никогда не предаст. Он хотел открыть ей свое сердце, выпустить на волю глубоко запрятанные страхи. Он хотел любить ее. Но горло его сжалось, и он не мог протолкнуть эти слова наружу.
