Мысль эта ей не понравилась. Она неприятно скрежетала об еще сохранившиеся в ней осколки чести. И в любом случае она у рыцаря в долгу. Он ее спас. Так что она спасет его. Так будет справедливо.
Она скрестила клинки со вторым воином, пока Рогген расправлялся с третьим. Он еще не заметил ее: его взгляд не отрывался от Юхдака. Размозжив череп противнику, рыцарь с ревом кинулся на колдуна. Юхдак щелкнул пальцами, и руку Роггена с опускающей палицей окутало фиолетовое пламя. Оружие лопнуло, как перезрелый плод, а древко змеей обвилось вокруг руки рыцаря, зарываясь в плоть и выпуская бледные шипы.
Адхема поморщилась, когда Рогген, закричав, отпрянул, глядя на пылающую жаром перемен руку. Плоть текла водой, сплавляясь с оружием, прорастая тонкими ниточками перьев и шишечками моргающих глаз.
— Нет! — выкрикнул рыцарь, вскинул меч и одним ударом отрубил преображающуюся руку по самый локоть. Не ожидавшая подобного, вампирша удивленно моргнула, впечатленная. Не у всякого смертного хватило бы мужества на такое. Изуродованная конечность билась на земле подыхающей рыбой, отращивая суставчатые ножки; окровавленный обрубок раскрылся, как пасть пиявки, наполнившись острыми блестящими зубками. Прижимая к груди культяпку, Рогген принялся рубить содрогающегося перевертыша в мелкий фарш.
— Очаровательно, — произнес наблюдавший Юхдак и вытянул руку. Преображающий огонь побежал по пальцам быстрее, в воздухе закружились багряные и лазурные точки. — Интересно, что ты будешь делать, когда я изменю твою вторую руку? Отгрызешь ее, как зверь?
— Если придется, — выдохнул Рогген с бледным от боли лицом. Запах его крови — сладкий нектар, влажная кора — долетел до Адхемы. Она отбила клинок противника и вцепилась ему в горло. Одного поворота запястья хватило, чтобы сломать ворону шею. Не удосужившись даже посмотреть, как падает тело, вампирша устремилась к Юхдаку.
Но не успела. Грабелька с почерневшей шерстью и опаленными перьями заклекотала и прыгнула. Твердый, как железо, клюв впился в плечо Юхдака, и тот ошеломленно вскрикнул: демигриф оторвала колдуна от земли, швырнула в сторону и, не давая подняться, накинулась на врага, разрывая когтями доспехи и одежду. Юхдак, продолжая кричать, взмахнул клинком. Грабелька взвизгнула, отпрянула и осела на землю.
Колдун, пошатываясь, поднялся.
— Грязное животное, — прошипел он, направив на демигрифа окровавленный меч. — Я сделаю из тебя что-нибудь более полезное, тварь.
— Ничего ты не сделаешь! — проревел Рогген, бросаясь вперед. Их клинки со звоном скрестились. Даже раненый, истекающий кровью, Рогген не утратил стремительности и силы. Каждый удар отбрасывал более легкого колдуна назад. Но на удар, нанесенный рыцарем, Юхдак отвечал двумя. Потеря руки все-таки обошлась Роггену дорого. Несколько секунд спустя, после очередного дикого выпада, рыцарь покачнулся и упал на одно колено. Грудь его тяжело вздымалась. Юхдак занес меч.
Адхема метнулась вперед сквозь дым. Ее клинок скользнул точно в зазор между пластинами доспехов Юхдака. Потрясенно хрюкнув, чародей попытался ударить наотмашь. Вампирша проворно уклонилась и ткнула противника мечом еще раз. Третий удар заставил колдуна пошатнуться. Адхема ухмыльнулась, видя, как демоны начали истончаться и расплываться.
Вампирша шагнула следом за пятящимся колдуном.
— Ты не тот, кто мне нужен, но, учитывая оскорбление, которые ты нанес мне в лесу, я удовлетворена. Возможно, потом я еще вытяну то, что осталось от твоей души, и сделаю ее своим псом.
— Нет, — прошипел Юхдак и выбросил вперед руку, запятнав воздух каплями крови. Ткань реальности запузырилась и раскололась, выпуская ухмыляющиеся розовые морды. Длинные лапищи с огромными кривыми когтями потянулись к вампирше, вцепились в ее руки и ноги, неумолимо потащили к бреши в воздухе. Но вдруг раздался чей-то голос, разорвавший заклятие, — и рожи, заколебавшись, исчезли. Адхема выпрямилась и обернулась, ища источник спасения.
Ниока стояла на коленях, навалившись на рукоять своего молота, вместо одного глаза на лице ее зияла багрово-черная дыра, но второй горел жарко-жарко. Хриплым, срывающимся от боли голосом женщина читала молитву — и оставшиеся демоны дрожали и лопались, как мыльные пузыри. Встретившись со жрицей взглядом, вампирша благодарно кивнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда же она обернулась, Юхдак исчез. Выплюнув проклятие, Адхема завертелась, разыскивая его следы. Но колдун точно испарился. Тогда она вернулась к остальным. Ниока подползла к Роггену. Рыцарь лежал неподвижно. Адхема подошла к ним, и в ноздри ей ударил густой запах рыцарской крови. Ниока оторвала длинный лоскут от своего балахона и бинтовала им обрубок руки великана.
— Он будет жить?
Жрица подняла глаза.
— Если будет на то воля Заг’мара. — Она слабо улыбнулась. — Но он крепок. Как дерево. Может позволить себе потерять ветку-другую.
Адхема ухмыльнулась, обнажив клыки:
— Это хорошо, полагаю.
Она услышала лязг и увидела бредущие к ним сквозь дым приземистые фигуры. Камнешлем и его Громовержцы — те, кто пережил бой с демонами. Внезапный взрыв заставил ее обернуться.
Скавенская боевая машина не ушла далеко. Она вихлялась на оси, пыхала огнем и дымом и, похоже, собиралась опрокинуться. Грянул новый взрыв, встряхнув громадину, и вампирша посмотрела на Ниоку:
— Продолжай молиться, жрица. Подозреваю, Волькеру и прочим это понадобится.
Волькер выстрелил. И тут же проклял все, поскольку Лугаш, налетев на смертеносца, отбросил того назад — спас, считай, от пули, которая ударилась о кольцо гироскопа и срикошетила, перебив цепь, на которой висело копье.
Огромное черное оружие ухнуло вниз, рассекая воздух с долгим — и, возможно, довольным — шипением. Лугаш, взревев, потянулся к копью, бросив боевой багор, застрявший в плече смертеносца. Великан поймал огнеубийцу за руку и рывком откинул его. Рокоборец врезался лицом в помост. Воин Кхорна пнул оглушенного дуардина в бок, так что кости захрустели, и Лугаш кубарем покатился по палубе. А великан потянулся к копью. Ганг, извиваясь в оставшихся цепях, тоже как будто стремился к воину.
— Зана! — крикнул Волькер, отшвырнул винтовку и выхватил пистолеты. Мимо прошмыгнул обезумевший скавен. Бывший капитан вольной гильдии уже мчалась по помосту с мечом в руке. Клинок полоснул по мускулистому предплечью воина. Тот, взревев, перехватил лезвие голой рукой — и меч сломался в его кулаке. Увернувшись от тянущейся к ее шее ручищи, Зана снова кинулась на противника, намереваясь всадить зазубренный обломок меча в обнаженное горло врага.
Смертеносец перехватил руку Заны, поднажал — и обломок впился в предплечье хозяйки. Зазвенели, осыпаясь с наруча, монеты. Зана закричала, выхватила из-за пояса нож и погрузила его в бедро противника.
— Пристрели его, Волькер! — выдохнула она.
Взревев, смертеносец сбросил женщину с помоста, отправив прямиком к валяющемуся Лугашу.
Волькер послушался. Оба пистолета загрохотали, изрыгая огонь и свинец. Смертеносец дернулся, взвыв от боли и удивления, отпрянул назад, продолжая тянуться, и, когда Волькер, отбросив разряженное оружие, схватил самопал, Копье Теней безошибочно скользнуло в руку нового владельца. Пальцы воина сомкнулись на черном древке, и великан с триумфальным ревом мощным рывком оборвал оставшиеся цепи.
— Мое! — взвыл он. — Мое — наконец!
Яростная радость пылала в его глазах. Он повернулся к Волькеру, ткнул пальцем в одну из вмятин, оставленных на его доспехе пулями.
— Что, не вышло, да?
Волькер промолчал. Он целился.
Смертеносец остановился.
— Думал, сможешь прикончить меня этими глупыми пистолетиками, человечек? — презрительно проговорил он. — Я Ахазиан Кел. Я прошел огонь Толланской Канонады и гром-обозов под Курском. Что мне один или два пистолета, если со мной не справились тысячи?
— Смотря чей палец жмет на спусковой крючок, — сказал Волькер как можно спокойнее.
Ахазиан хмыкнул.
