– Что это? – шуршит испуганный голос Хозяюшки – у героя под самым ухом. Хотя, чего шептаться, если никто не слышит?
– Не знаю, – откликается тот, и тоже почему-то шепотом. – Не может быть… Нет, не бывает такого…
Стены Тоннелей еле заметно светятся. И ещё покрываются сеточкой, почти неразличимой на посветлевших плоскостях. Эти жуткие признаки известны любому, кто хоть раз просматривал священное Введение, известны они и «детям Клона», поэтому каналы связи наполняет тревожная многоголосая суета: «…Смотрите, предвестие!.. Молчать, никому не останавливаться!.. Предвестие, это же предвестие!.. Замерить плоскостные характеристики!.. Надо позвать Деда!.. Поверхностное натяжение пока в норме!.. Всем Отцам – увести детей в Прямой Тоннель!.. Здесь тоже, о, священное Начало – здесь тоже!.. Уходить в центр, оставить в Прямом только эмбриобласт!.. Смотрите, оно уже пульсирует!..» Плоскости уже пульсируют. Сетка на стенах обретает контрастность, глубину, почти рельефность.
Надвигается фотонная буря.
За несколько прыжков до конца гостиничной зоны безопасности становится ясно – буря неизбежна, буря вызревает, как системный паразит в питательной среде мертвых записей. Не может быть, шепчет Свободный Охотник, боясь поверить своим глазам.
И вдруг обмен возгласами и командами обрывается. Словно кто-то проглатывает и вражеские голоса, и картинки, выпуская во Всеобщую новый визуальный ряд. В информационных каналах теперь только буквы, ничего кроме огромных букв, которые складываются в огромные слова, ничего, кроме торжественно плывущих слов:
«Вот так всегда: вместо Главного приходится начинать со второстепенного. Как же иначе? Если хочешь, чтобы хоть кто-нибудь выслушал тебя, повернись к публике задом, наклонись до пола, сложившись в поясе пополам, обхватив руками собственные ноги, просунь между колен кряхтящий рот и – говори. Расскажи им о любви – пооткровеннее; о войне и смерти – поподробнее; пусть они утолят голод. И лишь затем – в искаженные любопытством лица, – крикни обо Мне. В стоящие торчком уши – без промаха…»
Спешащие по Тоннелям капсулы разом замирают. Абсолютное Отчаяние, опрокинутое в лица пилотов, вызывает всеобщее оцепенение – как и задумывалось. Лишь отдельные всхлипы и стоны преодолевают пелену священного трепета: «Белый Странник!.. Носитель Гнева!.. Это Его предвестие, Его Знак!..» Мало кто способен заметить и понять, что блуждающий текст не выходит за границы информационных куполов, а значит, ни Белый Странник, ни Носитель Гнева не имеют отношения к этим подлым техническим трюкам. Попробуй осознай хоть что-нибудь, если высший смысл ворвался в твою крошечную капсулу!
– Спасибо, друг! – говорит Свободный Охотник, не надеясь, что в этом хаосе его реплика найдет гипа Связи…
«…Ведь те, которые в зале, они твари, черви ползучие, они питаются пеплом и грязью. Если кричать им сверху, они не услышат. Нужно шептать им снизу – повернувшись задом, просунув голову сквозь собственные ноги. Пусть они вволю посмеются и поплачут, пусть они ни о чем не подозревают, и Главное придет к ним, неслышно вползет в их измученные души со смехом и слезами, ибо Главное – во всем. Оно придет к вам, твари…»
Очередная порция блуждающего текста сброшена во Всеобщую. Как и задумывалось. «Сейчас оборвется связь! – волнуются диспетчеры Клонов, первыми увидевшие новую опасность. Все правильно, Белый Странник любит тишину, чтобы ничто не мешало Ему дарить людям свои откровения.
А Прямой Курьерский – вот он, уже рядом. И тогда «Универсал-Плюс» ускоряется, начинает уходить, словно испытывает, какова будет реакция конвоя. Нахальное поведение почетного пленника помогает врагам сбросить оцепенение. Клон бросается следом, яростно требуя прекратить бессмысленную игру в догонялки. А другие пленники при этом как бы забыты. Не то, чтобы совсем забыты – просто не до них в столь сложной ситуации. Одного десятка капсул вполне хватит, полагают взбудораженные диспетчеры, чтобы присмотреть за неопытной дочерью гипа и перепуганным звероидом. Сбежавший «Универсал-Плюс», опередив всех, выпрыгивает из служебных Тоннелей в Прямой, однако эта мальчишеская выходка не слишком обеспокоила преследователей – деваться-то Неуловимому все равно некуда. И в этот момент оставшийся «Универсал» со знаком «Сорок Семь» на борту также начинает действовать. Фигура, называемая «лентой-перевертышем» – одна из самых сложных, её не выполнишь без предварительных расчетов. Пленники сделали необходимые расчеты, а конвоиры – нет. Свободный Охотник с Хозяюшкой уходят обратно в лабиринт, разметав по пути несколько капсул (из тех, что сбросили защиту, готовясь спасаться от гнева Белого Странника), и шпион Ласковый повторяет фигуру в точности. «Ленту-перевертыш» сменяет обычный «крест-ромб». Узлы расчищены от врагов, герои остаются без провожатых.
Надолго ли?
В Прямом Курьерском, между тем, разворачивается неравный бой. Корабль Неуловимого рвется к противоположным линиям движения, включив рассеиватели на круговой обстрел. Прожигаются перегородки, беглец перескакивает на встречные полосы. Тоннель заполняется сплошным сиянием разлагаемых по спектру фотонных масс. Предательство! Гнусный обман! Разумеется, никто не смеет фокусировать боевые призмы на последнем убежище Неуловимого, выполняя волю главного из Дедушек. Никому ведь не ведомо, что корабль пуст, что знаменитый «Универсал-Плюс» воюет в этот раз без своего хозяина, да ещё с опустошенной бортовой системой! Зато капсулы бластомеров приходят в движение, повинуясь командам диспетчеров. Настоящая звериная стая – в чистом виде, куда до них тварям! Взбунтовавшийся корабль будет смят, взят за бока и препровожден, согласно приказа…
– Что вы делаете! – отчаянный вопль влетает во все три непокорных аппарата, пробив хаос звуков. – Нельзя! Немедленно восстановите информационную среду!
И опять появляется улыбка – зыбкая, ненастоящая. Что-то странное происходит с легендарной улыбкой Повара Гноя: она вдруг уродливо раздвигается, теряет форму, распадается на две половинки. Словно трещина раскалывает канал связи, унося одну губу вверх, другую – вниз. «С кем он говорит? – успевает удивиться Хозяюшка. – Что ему надо восстановить?..» И тут, наконец, Всеобщая отключается.
Галактическая тишина.
Но сигнал в канале связи меркнет не сразу. Помехи, которые Повар Гной целенаправленно вносил в свое изображение, на мгновение разжимают хватку, и в образовавшемся разломе появляется фрагмент человеческого лица… Нет, это что-то другое, не имеющее никакого отношения к человеку! Что-то не просто странное, а страшное. Мелькнуло и исчезло – то ли было, то ли не было. Жаль, изучить и осмыслить увиденное нет ни времени, ни возможности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
