– Я тебе покажу, как иногда делает Питер, – говорит Таня…. и перебирается с кресла к нам на тахту. – Я так тоже иногда делаю, когда он ебет мою мать….
Она на нас, между нами, под нами… ползает повсюду, протискивается у меня под руками, как угорь… Ее никак не удержать спокойно, никак не оттолкнуть. Она лижет титьки Джин, лижет мне жопу и кусает Джинову…. наконец, когда мы лежим на боках, она забирается Джин за спину, обхватив ее за талию.
Бедра Джин разведены, потому что я не перестаю ей ввинчивать, даже чтобы швырнуть Таню на жопу. Та жужжит вокруг нас, как овод, но я слишком распален и не отбиваюсь. Таня лижет Джин между бедер… лижет ляжки и яйца мне. Нет такого, чего б она не сделала, грязная сучка… Она целует Джин в очко…. Мне слышно, как чмокают ее губы, как она вздыхает. Нос ее у меня в промежности, мой хер трется об него… она умоляет нас лишь миг полежать спокойно…. всего один крохотный миг.
– Дай ей это сделать, – умоляет Джин. – Сделай, что просит… Я хочу знать, что́ она сделает….
Тахта перестает подпрыгивать. Болт я наполовину вынул из пизды Джин, и Таня его целует. Губы ее на нем расплющиваются, и она принимается его сосать…. затем ее рот соскальзывает ниже и захватывает еще и Джинову фигу…. Она сосет у нас обоих одновременно и, хоть я начинаю снова ввинчивать Джин, не останавливается. Наконец я едва уже понимаю, какие губы я ебу, а какие сосут мой хуй…. когда я вынимаю елду и снова пихаю ее обратно в промежность Джин, так же часто она попадает в Танин рот, как и в Джинову пизду.
Джин стонет, что кончает…. Я ебу ее, покуда у меня не заболевает живот…. и тут Джон Ч. выстреливает. Таня сосет его, как поросенок, и я вытаскиваю хуй из Джин ровно настолько, чтоб ей было чем почавкать…. Затем – снова в пизду к Джин. Джонни уже все равно… он слишком пьян и не понимает, где находится. Я возвращаю его Тане… затем опять Джин… Наконец я разрешаю Тане высосать из него остаток молофьи…..
Все уже настолько скверно переебано, что хуже быть не может. Но нужно внести свой вклад в общий беспорядок….. Энн желает картинок для своего гнездышка, поэтому я советую Билли ей позвонить. Билли безразлично, что это мать той девочки, с которой она забавляется… ей нужно продавать картинки, а клиент есть клиент. Когда я встречаюсь с Энн в следующий раз, она шокирована:
– Эта художница, которую ты мне прислал… она лесбиянка! Да еще такая возмутительная лесбиянка! Мы пообедали…. ты бы слышал, какие замечания она отпускала о проходивших мимо женщинах! Ну честное слово, я едва могла с нею расслабиться!
И это от женщины, которая скупает порнографическое искусство, чтобы развесить у себя по стенам…. Энн по-прежнему туристка и таковой останется, что бы в Париже с нею ни случилось. Послушать ее, так можно решить, пиздососание среди женщин расцвело лишь по эту сторону океана… Но как бы то ни было, она купила несколько картинок и заказала еще; они ей нравятся, и деньги она не спускает зазря, чего нельзя сказать обо всех предприятиях по скупке искусства, в которые пускается Сэм.
Тем временем мы с Билли поговорили не только об искусстве. Она пришла ко мне побеседовать о Джин. Нужно знать ей вот что, сказала она: как именно я отношусь к Джин…. Имелись ли у меня какие-либо благородные идеи, быть может, ее перевоспитать и вывести к лучшей жизни? Думал ли я о том, чтобы взять ее себе в любовницы? Как мужчина мужчине, ну…..
Какое облегчение, когда она узнает, что намерения мои в отношении Джин вовсе не честны…. она отнюдь не против, чтоб я заваливал девчонку, объяснила она, если только я не стану пытаться ее отнимать. На самом деле ей даже нравится, что Джин сюда приходит, поскольку она знает, где та и, вероятно, ничего не подцепит. И если Джин ебут, она довольна к тому ж. Вот, говорит она, в чем причина, почему она сама продолжает рисовать картинки, хотя давно уже поняла, что просто способный ремесленник, а не гений, от которого весь мир обалдеет…. даже для лесбиянки удовлетворение не только в том, что ей сосут пизду…. не то удовлетворение, что нормальная женщина получает от хорошей лежки. Стало быть, она вечно не удовлетворена, ей нужно что-то с этим сделать, и она делает из себя почти художника.
Мы с Билли становимся очень добрыми друзьями, когда она убеждается, что у меня нет планов на Джин, если не считать мимолетных. Как мужчина, спрашивает она, что я о ней самой думаю? О ней как женщине то есть… У меня горит в штанах, когда я на нее смотрю? Считаю ли я, что ее хорошо завалить, и подумал бы я так же, если б у нее прическа была другая и не знай я, что она лесбиянка? Поскольку мне неизвестно, что́ она, кроме того, что есть, зато известно, что ей наплевать на привлечение мужчин, я могу сказать ей правду…..
А правда в том, что Билли при всем при том очень лакомый кусочек, как бы ни был завернут, я ей так и говорю. Быть может, с полчаса мы сидим с ней у моего окна и разговариваем о Билли, как будто ее тут с нами сейчас нет.
Затем Билли смотрит на часы…. у нее скоро встреча… но, пока она не ушла, хотел бы я ее выебать? Я ушам своим поверить не могу…. Да, так она и сказала…. хотел бы я попробовать ей ввинтить; раздеться ли ей на несколько минут перед уходом?
Она объясняет… я ей нравлюсь, и она благодарна за то, как я обращаюсь с Джин. Что женщины дают мужчинам в благодарность? Поэтому, если мне она тоже нравится, если я и правда считаю ее славной пиздой и что ее недурно было бы поебать, она мне это позволит. Если же я не хочу… если думаю, что, раз она лесбиянка, это помешает (хотя, отмечает она, это не помешало мне хотеть, чтоб она у меня отсосала, когда мы с ней только познакомились)…. это понятно, и никаких обид ни так, ни иначе.
Я б нипочем не мог отказаться от подобного предложения, даже если б и без него не думал, как хорошо было б ее отъебать, не будь она коблой. Пизда есть пизда, и Джону Четвергу главное – что у женщины между ног, а не что у нее в голове.
– Мне время от времени нравится, когда ввинчивают, – признается Билли, – у меня такое ощущение, что я обманываю судьбу, если воздерживаюсь. Не думай, что я из тех женщин, кто терпеть не может, если мужчина их трогает… Я б могла и замуж выйти, и стать неплохой женой, если бы пришлось. Но радости бы мне это не принесло.
Мы раздеваемся в спальне, и оттого, что Билли такая смуглая и странная, я снимаю со стены свой китайский гобелен, чтобы она легла на него. Ей это нравится… эротический штришок, которого не ожидала. И на нем она смотрится идеально.
Держится Билли притягательно неловко… снимая одежду, пытается быть женственной и соблазнительной, и тут – как смотреть на очень невинную девушку, которая старается казаться изощренной. Она так осторожно переступает сброшенное к щиколоткам платье… так мучительно деликатна, спуская штанишки и давая мне глянуть на эту свою бонн-буш в черной окантовке…. что я себя чувствую совратителем малолеток, который подкупил десятилетнюю девочку бижутерией из «Вулуорта». Затем, еще не сняв туфли и чулки, она подходит ко мне и вверяет все, что у нее есть, моим рукам. Прижимается ко мне животом, привстает на цыпочки и трется своей киской о мою ширинку. Она пришла быть ощупанной, и приглашение не отвергается… Она сконфуженно смеется, когда я подхватываю ее и несу на кровать.
Черт, я и сам сконфужен… сваливаю ее на покрывало, прямо на задницу, и она перекатывается и раздвигает ноги, показать свою лопнувшую фигу. Хочу ли я укусить, спрашивает она? Едва я кидаюсь к ней… нет, она пошутила; это девочковые дела.
Хер мой не так подъят, как мог бы, и мы лежим, подрачивая друг другу, пока он не отвердеет. Билли до черта всего не знает о том, как играть с елдой, но Джонни требуется лишь поощрение, не убеждение…..
– Джин приятно ввинчивать? – спрашивает Билли, пока мы еще возимся друг у друга под хвостами. – У нее получается не хуже, чем у большинства девушек?
Затем ей становится интересно и про другое… Отсасывает мне Джин сама или мне нужно ее заставлять? Просит ли сосать ей пизду? Играем ли мы в тет-беш? Упоминает ли она когда-нибудь о Билли? Говорит ли о других женщинах, с которыми ложилась в постель? Наконец… как по-моему, счастлива ли она с Билли?
Я оглашаю ей нужные ответы, и Билли довольна. Джин, рассказывает мне она, самая приятная пизда, с которой ей доводилось жить. Для начала она – не неряха. Ах, если я не был женат или не жил долго с женщиной, я не знаю, что это значит. Заколки в кровати, ссаки и бумага в несмытом ватерклозете, прокладки «Котекс» в одежных чуланах…. вот что привносят женщины. Но Джин – чистюля, как кошка; если с нею не спать, то можно жить вместе много лет и не знать, когда она флаг выбрасывает, а всякий раз, когда настает пора заниматься любовью, коробочка ее свежа, как цветочек.
Билли могла бы говорить о Джин весь день, и к черту еблю, но у меня в жопе свербит. Наконец я возвращаю ее к тому, с чего мы начали, и даю пощупать, каков на самом деле Жан Жёди, когда трется головой у нее между бедер. Она раздвигает их, и я взбираюсь…. готова ли она? Хочет ли, чтобы ее сейчас выебли? Да, да, можно вставлять, только не слишком быстро… не стоит забывать, что она к такому не привыкла.
