Брак Филиппа с Жанной Наваррской оказался счастливым: супруга была хорошо образованной и волевой женщиной, с благоговением относившейся к деду своего мужа Людовику IX. У Жанны и ее матери Бланки д'Артуа возникли неприязненные отношения с Гишаром, епископом Труа; и когда она умерла в апреле 1305 года, его обвинили в колдовстве и наведении порчи на королеву. Филипп же, потрясенный потерей любимой супруги, так и остался вдовцом.
Однако Филипп унаследовал не столько дедовские традиции благочестия, сколько традиционные политические методы Капетингов, упорно стремившихся прибрать к рукам соседние княжества и графства – например, Тулузское, как это произошло в результате Альбигойских войн, – а также пытавшихся укрепить королевские права и полномочия за счет дворянства, духовенства и городов. Как современникам, так и более поздним историкам нелегко разобраться, насколько сильное влияние на политику Филиппа IV, пропитанную идеологией абсолютизма, оказывали его советники и министры. Это были представители нового сословия легистов (от лат. legis – закон) – или, по-современному, юристов, – не связанных обязательствами ни с церковью, ни с дворянской знатью, но чье влияние в обществе целиком определялось самим монархом. В 1290-е годы самым влиятельным из них считался Пьер Флот, канцлер и хранитель королевской печати. После смерти Флота в 1302 году его место занял Гильом Ногаре, адвокат из небольшого городка Сен-Феликс-де-Караман в округе Ажен, недалеко от Тулузы.
О происхождении и первых годах жизни Гильома Ногаре известно немного, что заставило некоторых историков заподозрить, будто ему было что скрывать – возможно, свои катарские корни. Отдельные летописцы даже указывают, что его родители и семь ближайших родственников были сожжены на костре как еретики. Именно на его родине, в городке Сен-Феликс-де-Караман, в 1167 году альбигойский «папа» Никита созвал своих единоверцев на совет. На самом деле Ногаре происходил из семьи еретиков или это всего лишь легенда, однако его трудно уличить в откровенной симпатии к запрещенной катарской идеологии и нелояльном отношении к официальной католической церкви. При его положе-нии это выглядело просто политически нецелесообразным, но гораздо выгоднее – учитывая глубокую набожность короля Филиппа IV – было подчеркивать свое неприятие этой ереси, поддерживая имидж своего патрона как «самого стойкого католика среди королей, страстного защитника веры и святой матери-Церкви».
Между современными историками нет единодушия и относительно того, в какой мере Филиппом манипулировали его приближенные и советники, – многие специалисты скло-няются к тому, что Ногаре скорее всего выполнял роль «ответственного контролера», следившего за исполнением королевских распоряжений. Осознание своей роли богоизбранного монарха заставило Филиппа решительно взяться за осуществетвление «предназначенной свыше» миссии. Особое раздражение у него вызывало дерзкое поведение его вассала герцога Гасконского – английского короля Эдуарда I. Во-первых, являясь официально утвержденным главой будущего крестового похода, Эдуард, вполне естественно, считался и лидером среди католических монархов. А во-вторых, экономическая и политическая мощь Англии, как и прочное положение на троне самого Эдуарда позволяли ему уверенно противостоять агрессивной политике Капетингов, проводимой Филиппом Красивым, который упорно стремился расширить свои владения за счет вассалов. В рсзультате такого противостояния вспыхнула война между Францией и английским союзником Фландрией. Благодаря вмешательству Эдуарда I в 1298 году было заключено временное перемирие. Однако в мае 1302 года – когда в Брюгге произошел очередной погром и погибли десятки горожан-французов – Филипп снова ввел туда свои войска, но потерпел поражение в жестокой битве под Куртре. В ходе ее погиб канцлер Пьер Флот.
Эти военные действия потребовали огромных расходов, которые опустошили казну; к тому же еще существовали эязательства поддерживать Папскую курию в борьбе пробив Арагонского королевства – они достались Филиппу в наследство от покойного отца. Общая сумма затрат достигла полутора миллионов турских ливров, поэтому король использовал любую возможность пополнить казну. Были до предела повышены феодальные пошлины и налоги с городов, которые порой приходилось выбивать с помощью силы. Когда же все доступные и законные источники были исчерпаны, советники короля обратили его внимание на весьма обеспеченные, но непопулярные в народе национальные меньшинства. Первыми пострадали осевшие в Париже ломбардские купцы – еще в начале правления Филиппа IV они были его главными банкирами, а в качестве гарантий под кредиты им передавался сбор будущих податей. Купцы подчистую изымали все налоги, что вызывало естественное возмущение и гнев населения. Этими настроениями воспользовались королевские чиновники, изъяв у ломбардцев все деньги и имущество, после чего изгнали их из Франции. Вскоре та же участь постигла и французских евреев-ростовщиков. Чиновники короля конфисковали у них имущество, оставив только незначительные средства для того, чтобы покинуть страну.
В качестве другого хитроумного способа получить дополнительные доходы королю предложили уменьшить вес имевшихся в ходу монет – ливров, су и денье. В результате в период между 1295 и 1306 годами королевский монетный двор снизил реальную стоимость всех находившихся в обороте денег. По завершении этой «искусственной девальвации» Филипп IV радостно предложил подданным вернуться к «полновесным и добрым» деньгам времен Людовика IX. К тому времени все французские монеты «похудели» на две трети, что вызвало в столице бунт, от которого «король-изобретатель» укрылся в резиденции тамплиеров – парижском Тампле.
Но король не успокоился – он захотел добыть средства за счет повышения церковных податей. По закону это мог сделать лишь сам римский папа, однако английский и французский короли дерзнули на этот шаг без его разрешения. Тут следует добавить, что еще в 1296 году попытка папы Бонифация VIII примирить между собой Англию и Францию резко настроила против него Филиппа Красивого. Теперь же специальной буллой «Сlerico laicos» Бонифаций подтвердил жесткий запрет светским властям взимать налоги с церковных доходов. В ответ Филипп наложил эмбарго на вывоз любых денежных средств из Франции в римскую курию. Поскольку папа крайне нуждался в этих деньгах, ему не оставалось ничего другого, как пойти на попятную, а свое примирение с французским монархом он закрепил в августе 1297 года, официально провозгласив Людовика IX, деда Филиппа IV, святым.
* * *
Как и его предшественники – Иннокентий III и Григорий IX, – Бонифаций VIII был родом из небольшого городка Ананьи, что к югу от Рима. Хотя его семья, Каэтани, была не столь богата и могущественна, как Сеньи, из которой вышли прежние понтифики, однако он происходил из близких к ним кругов – обучался церковному праву в Болонье, 1260-е годы провел на дипломатической службе во Франции и Англии, а при папе Николае IV стал кардиналом. Его предшественник на римском троне Пьетро дель Морроне, приявший имя Целестина V, когда-то был отшельником. Покинув свою пещеру, он основал монастырь Святого Духа в Неаполе, одновременно наладив отношения со спиритуалистами из ордена францисканцев, стремившихся к такому же воздержанию, как благочестивый основатель их ордена. А когда он был избран папой в 1294 году в возрасте 84 лет, то снова удалился в пещеру.
Папу Целестина V выбрали после продолжительных обсуждений в коллегии кардиналов. Была надежда, что столь одухотворенная персона поможет возродить и объединить католическую церковь. Но главное – он был фаворитом Карла II, короля Неаполитанского (родом из Франции), который, угрожая оружием, настоял на избрании Целестина вопреки воле кардиналов; к тому же совет проходил в замке Кастель Нуово в Неаполе. Следует заметить, что наряду с величайшей набожностью Целестин V отличался крайней наивностью, невежественностью и некомпетентностью. Он даже недостаточно хорошо владел латынью, чтобы служить мессы.
Целестин V и на самом деле не хотел принимать папскую тиару, а к концу 1293 года стало очевидно, что он не справляется со столь высокой должностью. После неудачной попытки сформировать временный совет управляющих в составе трех кардиналов он назначил вместо себя наиболее сведущего в церковных делах каноника кардинала Бенедетто Каэтано, объявив о своем желании уйти в отставку. Согласившись на этот незаконный акт, кардинал взялся сформулировать и юридическую основу этого отречения. На очередном заседании консистории 13 декабря Целестин V сложил с себя папские регалии, намереваясь вернуться к жизни отшельника; однако выбранный им преемник, опасаясь церковного раскола, настоял на том, чтобы Целестин не покидал пределов монастыря Кастель Фаоме, вблизи Флоренции. Там бывший папа и скончался спустя три года. А его преемник Бенедетто Каэтано, став папой, принял имя Бонифация VIII.
