«Да что же в самом деле случилось?.. Не иначе как саваттеры капитулировали…»
– Ваше Императорское Величество! – словно баба заголосил чиновник.
– Давай короче, – потребовал Илларион. Тупость чиновничьего аппарата всегда злила императора.
– Судья Шерман – кажется, его видели!..
– Еще раз и более спокойно, – приказал Илларион и почувствовал, как по его собственной спине побежали мурашки. – Этого быть не может… – тихо пробормотал он.
Однако чиновник тут же добавил:
– Один из судноводителей уже сдался ему!..
– Ерунда, предателя мы расстреляем.
– Но, Ваше Императорское Величество, даже резидент Вашего Императорского Величества в мире архидоксов – Мэнс Подклав отдался на милость Судьи Шермана!.. – почти рыдающим голосом сообщил чиновник и потерял сознание от избытка чувств.
Илларион пожал плечами и снова посмотрел на небо. Затем передал лесничему ружье и, перешагнув через бесчувственное тело, быстрым шагом направился к дворцу.
Вдруг, словно о чем-то вспомнив, он оглянулся и приказал:
– Всем явиться по месту службы!.. – и уже тише добавил: – Неизвестно, что нас ожидает.
120
Тяжелое судно висело на орбите Туссено, и планета величаво проплывала в его иллюминаторах. Материки сменялись океанами, а складки гор – лесными массивами.
Туссено не была урбанистической планетой. На ней еще хватало места для природы, и ее конфликт с человеком был впереди.
– Ты как будто прощаешься, Рино, – произнесла Халия, дотрагиваясь до его спины.
– Так и есть, – сказал Лефлер.
– Но ведь ты еще не принял это предложение, – возразила она.
– Это не предложение. Это – моя судьба, и ничего тут не поделаешь.
– И ты даже не хочешь посетить свой Гринстоун? Увидеть друзей?.. Гонкуры не сегодня-завтра начнут убираться домой. Ни один агент ЕСО за последние два дня не вышел за пределы своей базы – это о чем-то говорит…
Лефлер оторвался от тоскливого созерцания родной планеты и, обернувшись к Халии, поцеловал ее в лоб.
– Это говорит о том, что мне нужно перебираться на новое место службы.
– Значит, ты так это называешь?
– Да – новое место службы. Планета Италон, где живут такие же, как мы, люди.
– Разве не гонкуры или саваттеры живут в тех местах?
– Как объяснил мне Гроу, почти везде живут гонкуры и саваттеры, но планета Италон считается резиденцией Судьи Шермана, и любого генерала, который предложил бы высадить туда десант, немедленно отправили бы в психушку. Там до сих пор живут архидоксы.
– Архидоксы… – задумчиво повторила Халия. – И ты сумеешь найти там девушку.
– Но мое сердце принадлежит тебе.
– Ну конечно, – усмехнулась Халия и снова стала похожа на агента специального департамента. – Наверное, ты недолго будешь помнить обо мне…
– А зачем помнить – я возьму тебя с собой…
– Что?.. – Халия отшатнулась от Рино и недоверчиво посмотрела ему в глаза.
– Я серьезно, мисс Йорген. Я же делаю тебе предложение…
– Ты сумасшедший, Лефлер, – покачала головой Халия. – Ты делаешь предложение девушке из отдела XX. Ты знаешь, что это такое?
– Знаю, – уверенно кивнул Рино.
– Через мою постель прошли десятки мужчин.
– Через мою – сотни женщин, – ответил Рино.
– И ты никогда не раскаешься? Не пожалеешь? – Халия подошла к Рино вплотную, и ее красивые руки сплелись на его шее.
– Никогда. Судьи такого ранга своих решений не меняют.
В этот момент послышался стук в дверь.
– Войдите! – почти хором ответили Рино и Халия.
Гроу осторожно протиснулся в дверь и, увидев улыбающуюся парочку, сказал:
– Судя по тому, что я знаю об архидоксах, вы приняли мое предложение, сэр?
– Это не предложение, мистер Гроу, – ответила за Рино Халия, – это судьба.
– Полностью с вами согласен, мисс. И думаю, что могу дать капитану корабля приказ отправляться на Италон.
Гроу поклонился и собрался выйти, но Халия задала свой вопрос:
– Мистер Гроу, а позволительно ли Судье Шерману жениться?
– Судья Шерман есть единственный закон. И все, что он делает, законно и справедливо, – отчеканил Гроу и пояснил: – Это записано в каждом школьном учебнике гонкуров и саваттеров.
121
Илларион провел на редкость тяжелую и бессонную ночь. Время шло, а его спецслужбы не могли добыть нужной информации.
Наконец, когда часы показывали пять утра, а на столе рядами стояли пустые чашки из-под кофе, в кармане офицера связи, дежурившего за дверью, загудел зуммер.
Связист имел совершенно определенные инструкции, однако он откровенно боялся входить в покои императора. Пару секунд он отчаянно дрожал, затем, собравшись с силами, толкнул позолоченную дверь.
– Ваше Императорское Величество!.. Вас по директ-лайн!
– Давай сюда, – неприязненно отозвался император и протянул свою длинную руку.
– Это Онохайм, – предупредил связист, называя позывной абонента.
Илларион взял трубку, а офицер отошел в сторону, пребывая в полном смятении. Кто такой Онохайм и какое он имеет право беспокоить императора среди ночи?
Однако Иллариону был знаком этот позывной. Они общались не чаще двух раз в год, и всякий раз этого требовала ситуация.
– Рад тебя слышать, – произнес Илларион.
– Что-то не верится, – ответил его собеседник.
– Уж ты поверь – я не спал всю ночь и выпил целое ведро кофе.
– Кстати, твои пехотинцы неплохо поработали на Шварцзее-Лусх. Мои ребята отступили в беспорядке.
– Ничего, твои отплатили на Пикайду… Это было ужасно.
– Почему не спал ночь?
– Ты же знаешь…
На том конце бесконечно далекого соединения возникла пауза. Затем Онохайм признался:
– Мне тоже не по себе. Даже война не радует…
– И давно?
– Что давно?
– Давно война не радует?
– Да уж тысячи четыре лет как не в удовольствие.
Оба рассмеялись, и было в этом смехе что-то грустное.
– А если это не он? – задал вопрос император Илларион. Вопрос, который волновал обоих.
– Скоро узнаем. Он на одном из моих кораблей.
– Что ты говоришь?! – Император Илларион даже вскочил с кресла. – И куда же он направляется?..
– На Италон – куда же еще.
– Да, действительно, – согласился Илларион. – Послушай…
– Что?..
Император посмотрел на офицера связи и жестом приказал ему убраться.
Тот выскочил, словно его поджарили.
– Я вот что думаю. – Илларион крепче прижал к щеке маленькую трубку. – Может, нам пока прекратить все это безобразие…
– Ну…
– Я отменю наступление на линии Кальвадос – Паншне. Ну ты ведь знаешь, что там планировалось наступление.
– Да, знаю, – ответил собеседник. – И я с тобой согласен. Я отзову своих с района Конде, ведь у тебя там дела, кажется, совсем были плохи…
– Так, значит, по рукам?
– Слово императора.
– Тогда до встречи на Италоне?..
– Да, до встречи на Италоне.
122
Италон встречал Рино Лефлера как победителя. Улица столичного города, по которой ехал его автомобиль, была засыпана цветами, а народ скандировал:
«Судья Шерман!.. Судья Шерман!»
Рино еще и сам не понимал почему, но от этих криков в его душе рождался какой-то торжественный подъем. Какая-то небывалая великая ответственность.
Словно из далекого, давно забытого прошлого проносились картины великих сражений, многочисленных, словно стаи саранчи, воинских армад, и посреди всего – его непреодолимая воля. Воля правильного и справедливого решения.
– Добро пожаловать домой, Ваша Честь – Судья Шерман!.. – произнес управляющий резиденцией – большим комплексом зданий, которые восемьсот лет ждали своего хозяина.
Проносилось время, ветшали стены, однако их ремонтировали и снова придавали им праздничный вид. И все эти годы из поколения в поколение передавались должности и знания, которые должны были пригодиться, когда явится новый Судья.
Наконец высокие двери закрылись, и возгласы радости остались позади.
Халия осторожно села на стоявший в приемном зале диван и облегченно вздохнула. До прихода управляющего и знакомства со штатом Судьи Шермана оставалось около часа.
– Ну и как ты себя чувствуешь, Рино? – спросила Халия, ощущая какое-то изменение в поведении Лефлера.
– Ты не поверишь, – улыбнулся тот. – Есть чувство какой-то необыкновенной легкости. Вот только обивку стен менять не следовало – старая мне нравилась больше…
123
В этот день высокие своды зала «Каллипсо» отражали отблески золотых галунов, серебристых аксельбантов и полированного металла наградного оружия.
Традиция нового мира, описанная в сотнях книг и повторенная в школьных учебниках, возобновлялась.
Бесконечные ряды заслуженных военачальников, гениев стратегии и героев тактических построений, стояли, разделенные небольшой полосой, на которой с минуты на минуту должен был появиться пришедший из прошлых веков долгожданный миротворец.
