Разгрузить станцию в короткое время не представлялось никакой возможности: восточнее Лиозно были разбомблены железнодорожные мосты.
Мы стояли на пригорке, наблюдая со стиснутым сердцем за мечущимися людьми, ощущая свою беспомощность. И небо над нами, такое чистое и прозрачное в это утро, казалось предательским — а вдруг налетят немцы?
— Неужели у них хватит совести? — вслух произнес я. И словно в ответ на мою мысль в небе появилось 27 «юнкерсов».
Они сделали круг и повернули на северо-запад. Уходят! «Значит, есть в них нечто человеческое», — подумал я, но тут же понял, что ошибся. Развернувшись, «юнкерсы» двинулись по направлению к вокзалу, раздался характерный вой — они пикировали один за одним!
Началось такое, что, боюсь, и спустя столько лет не найду нужных слов, чтоб описать этот кошмар. Бомбовые удары, нацеленные прямо в человеческую массу, вырывали из нее тела жертв. Я видел, как тела женщин и детей поднимались в воздух, разваливались в воздухе на части и разлетались по сторонам. Стервятникам и этого показалось мало. Сбросив свой бомбовый запас, они перестроились и на бреющем полете добивали людей из пулеметов.
Огонь и дым охватили станционные строения. Оставшиеся в живых гибли в пламени и дыму.
Самолеты ушли. До полудня на всем пространстве вокруг железнодорожной станции раздавались стоны раненых, плач детей, рыдания женщин.
А в полдень на станцию ворвались танки с крестами на броне. «Прославленные» боевые колесницы генерала Гудериана. Они обрушились на врага.
Только врагом в этом «бою» были женщины и дети. Но так ли уж это было важно… Боевые колесницы генерала Гудериана «славно» прошлись тогда по полю брани, добив «противника», тех женщин и детей, которые не могли самостоятельно передвигаться.
И это не «преступление против человечности»? Не «позор для солдата»? И кто виноват в этом злодеянии? Только Гитлер? А Гудериан здесь ни при чем? Помните, как в сорок четвертом была варварски разрушена гитлеровцами Варшава? Кто тогда возглавлял Генеральный штаб сухопутных войск вермахта? Разве не Гудериан?
Гитлер и его окружение ломали голову, чтоб разгадать планы советского командования в зимнюю кампанию сорок пятого года. А мы тем временем планомерно и кропотливо готовили свои войска для сокрушительной операции между Вислой и Одером.
Пехотинцы, отобранные в десант, занимают места на броне танка
Допоздна засиживался я над картой в уединенном домике, отведенном мне. Мысли все возвращались к одному вопросу: не зря маршал Жуков в ту памятную встречу на Висле вызвал к себе командиров танковых и механизированных корпусов. Это ведь он подчеркнул особую роль танков в предстоящих финальных операциях. Как же мне следует строить боевые порядки корпуса в такой сложной операции, какой маневр окажется оптимальным, чтоб, елико возможно, глубже прорваться в тыл противника, кого из командиров моих частей направить в передовой отряд? Часами вглядывался я в карту, но она хранила упорное молчание.
Вдруг раздался телефонный звонок. Звонил мой друг и вечный оппонент полковник В. М. Горелов, уже заместитель командира соседнего мехкорпуса.
— Армо! — кричит. — Что ты делаешь?
Ну что ему ответить: что пытаюсь разгадать замыслы Ставки? Отвечаю:
— Грызу рядом стоящий польский шкаф.
Бас Горелова в трубке как поперхнулся.
— Ты… ты, Армо… того… не перебрал?
— Господь с тобой, Володя, ты же знаешь, я не пью — кавказские адаты не велят.
— Шутишь все… Ладно. Знаешь что, приезжай ко мне, поужинаем вместе.
— Нет, ты ко мне приезжай. Есть о чем поругаться.
Он приехал. И долго мы потом, обсуждая обстановку на нашем участке фронта, спорили о том, как развернутся дальнейшие боевые действия. Но в одном сошлись — танкам в предстоящей операции, конечно, будет принадлежать выдающаяся роль.
Перед войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов занимала оборону немецкая группа армий «А» в составе 4-й танковой, 9-й и 17-й полевых армий. Оборона противника состояла из многочисленных укрепленных полос от Вислы до Одера, растянувшихся на глубину до 500 километров. Оборонительные пояса приспособлены к естественным рубежам — холмам и рекам. Рек больших и малых множество, текут они главным образом с юга на север, характер местности пересеченный, множество лесных участков. Все населенные пункты превращены в мощные узлы сопротивления. И противник любой ценой стремился удержаться на Висле и не допустить прорыва советских войск на Запад. Немецкие солдаты будут сопротивляться особенно ожесточенно: фашистская пропаганда все сделала, чтобы отравить сознание своих солдат, запугать их «красным террором». День и ночь в эфире звучали слова немецких дикторов: «Победа или смерть!» Эти же слова пестрели на страницах немецких газет, в тысячах листовок.
Гитлеровское командование чуяло недоброе. Как мы ни соблюдали режим маскировки, опытному разведчику нетрудно было догадаться, что готовится мощное наступление: чувствовалось заметное оживление на дорогах, на переправах через Вислу, на лесных просеках появились указки со всякого рода условными обозначениями, стало больше регулировщиков на перекрестках и поворотах, интенсивнее передвигались офицеры связи…
ИС-2 ведет огонь из леса
Перед нашей 1-й гвардейской танковой армией была поставлена задача: после прорыва общевойсковыми армиями тактической зоны обороны противника на 15–20 километров двигаться с Магнушевского плацдарма, с утра второго дня операции войти в прорыв и стремительно развить наступление на Нове-Място, Рава-Мазовецка, Скерневице, Лович, Кутно и к исходу пятого дня операции овладеть районом Кутно, Лечница и продолжать наступление на Коло, Познань.
Правее нас должна была наступать на Мщонув, Сохачев, Иновроцлав 2-я гвардейская танковая армия, а с Пулавского плацдарма на Радом, Лодзь — 9-й и 11-й отдельные танковые корпуса.
Танковая лавина действительно становилась решающей силой в операции, Наша 1-я гвардейская танковая армия к началу Висло-Одерской операции обладала не только огромной ударной силой и огневой мощью, но и прекрасными, опытными, несмотря на молодость, офицерскими кадрами, закаленными в боях сержантами и солдатами. Накануне наступления во всех подразделениях прошли партийные собрания, на которых приняли в партию немало лучших водителей, стрелков и командиров танков.
Наступило утро 14 января. Началось оно буднично, обыкновенно. Падал крупными хлопьями мокрый снег. Перед строем зачитывалось обращение Военного совета фронта: «Боевые друзья! Настал великий час. Пришло время нанести врагу последний сокрушительный удар…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
