— Я пока не знаю, посмотрим, — уклончиво ответил Роман. Он и в самом деле не знал. На центральной площади вечером будет много народу, а ему с некоторых пор нельзя ходить среди людей… никак нельзя. Рита, натягивавшая джинсы, подмигнула ему.
— Надеюсь, лодку никто не угнал, пешком-то далековато. По мне, так я бы тут и заночевала… не хочу обратно в город, — Рита застегнула пуговицу, потом присела на корточки, отняла у него сигарету и глубоко затянулась. — Ты меня спрашивал про население… Когда мне было девять, мой отец умер от инфаркта. Ему стало плохо в парке, он присел на скамейку, потом упал… а все ходили мимо, смотрели и шли дальше — мало ли, чего там валяется. Он умер и пролежал на скамейке почти три часа, прежде чем кто-то подошел, сообразил, что к чему и вызвал «скорую». Но до этого он немало лежал на скамейке и живой, понимаешь? Если бы «скорую» вызвали сразу, то папа мог бы и не умереть. Возможно, он был бы жив даже сейчас. И тогда, — она провела ладонью по лицу, словно смахивая паутину, — возможно, многого бы не случилось… Да, я люблю этот город отдельно, потому что людям в нем наплевать друг на друга. Я убеждалась в этом много раз. Я знаю, что, в принципе, таких людей хватает везде… но здесь их почему-то слишком много.
— Что-то в последнее время многие об этом рассуждают, — пробормотал Роман едва слышно. Рита мягко улыбнулась и потрепала его по щеке.
— Чувств нет, но ощущений хватает, и ты, Савицкий, мое чертовски хорошее ощущение! Выходи из задумчивости и надевай штаны, а то я опоздаю — уже полно времени. Но я еще улучу момент с тебя их стащить!
— Сигарету-то отдай, — сказал он.
* * *
Моторка стояла на месте, и Рита запрыгнула в нее первой, вытащила из пакета початую бутылку коньяка и, пока Роман отвязывал швартовы, отвинтила крышку, качнула бутылкой в его сторону и, провозгласив: «За дона Педро!» — ахнула прямо из горлышка. Роман, перебравшись в лодку, посмотрел на Риту сурово.
— Как тебе не стыдно?! — возмущенно сказал он, после чего отнял у нее бутылку и сам сделал несколько глотков. Рита засмеялась, забрала протянутую бутылку и спрятала ее. Роман запустил двигатель, и она привалилась к его плечу, закрыв глаза.
— Можно подержаться за вашу мужественную руку?
— Держитесь на здоровье… — ответил он, — а вот за это нет, держаться не надо, а то я поеду куда-нибудь не туда.
— Ладно, — сонно сказала Рита и сжала пальцы на его плече. Роман усмехнулся, отводя лодку от берега. Настроение у него было прекрасным, солнечным, как и этот медленно, но неотвратимо клонящийся к закату день. Он переложил руль на левый борт, разворачивая моторку, рассеянно взглянул на покинутый берег, и сердце у него упало, а солнце в душе сменилось абсолютным мраком.
На берегу, почти у самой воды стоял Денис все в тех же джинсах и ярком свитерке, и в этот раз он не улыбался и не махал приветливо рукой. Его губы были плотно сжаты, и застывшее лицо лучилось холодной злостью. Он выглядел, как человек, которому нанесли смертельное оскорбление, но в то же время теперь он меньше всего был похож на человека, потому что вместо глаз на Романа смотрели две черные дыры, в которых даже с такого расстояние было видно что-то копошащееся, омерзительное, и когда лодка уже заканчивала свой разворот, из этих дыр вырвались вдруг извивающееся черные нити — десятки нитей, сотни, и поплыли по воздуху к моторке, дергаясь и сокращаясь, словно некие кошмарные жадные щупальца. Отвернувшись, Роман включил скорость на полную, почти сразу же обхватив Риту за плечи, и моторка стремительно полетела прочь, с ревом полосуя спокойную шайскую воду. Рита вздрогнула, открыла глаза и недоуменно вскинула голову.
— Ром, так быстро-то не надо.
Не сбавляя скорости и ничего не ответив, Савицкий порывисто обернулся.
На берегу никого не было.
* * *
Со стороны внушительная фигура Нечаева выглядела на хрупкой изящной скамейке довольно нелепо, как нелепо выглядел бы волкодав, втиснувшийся в кукольный домик. Он был мрачен, но Роман, опустившийся рядом с ним, уже склонялся к мысли, что это — обычное выражение лица Валерия.
— У тебя странный вид, — заметил Валерий, окинув его проницательным взглядом. — Еще никогда не видел, чтобы человек был так счастлив и напуган одновременно… Поправь воротник, а то следы зубок слишком явственно видны. Что стряслось? Эта тварь опять являлась? Ну, Ром? Ты соизволишь, наконец, открыть рот? Или напишешь на бумажке?!
— Почему здесь? — Роман оглянулся. — Почему не…
— Потому что я, по определенным причинам, не могу бегать к тебе каждый день. Она далеко и под присмотром, не переживай. А здесь — чем плохо? — Валерий потянул носом, вдыхая аромат расцветающей черемухи. — Сидят себе два мужика, любуются на цветочки… Скажешь ты чего-нибудь или нет?! Перестань озираться. Парк отсюда хорошо просматривается, и я нигде его не вижу.
— По-моему, это совершенно не важно, — пробормотал Роман, после чего рассказал ему о том, что видел на берегу, опустив естественно, все остальное. Под конец его рассказа Валерий озадаченно почесал затылок.
— Ничего не делал? Приходил просто так?
— Он ничего просто так не делает.
— А что ты в лесу делал? — поинтересовался Нечаев.
— Сопровождал клиентку на променаде.
— Так-так, — он многозначительно ухмыльнулся. — И, судя по всему, сопроводил более чем удачно… Ладно тебе, не делай зверское лицо — вот уж это, по крайней мере, более чем естественно и без всяких мистификаций. А клиентка твоя — это, конечно же, Горчакова. Но в списке ее нет, значит, он приходил не к ней, а к тебе… Но ты жив. Вопрос — зачем он приходил?
— Мы совершенно не можем быть уверены насчет этого чертового списка, — Роман задумчиво потер щеку. — Он не улыбался. Впервые за все время, что я его видел, он не улыбался. Он был очень зол, а мне казалось, его разозлить невозможно. До сих пор он резвился в свое удовольствие, и ничто не могло ему помешать. Может, ему не в масть какие-то наши действия? То, что ты присматриваешь за этой студенткой?
— Или то, что мы обменялись информацией? — Валерий пожал плечами. — А может, он просто развлекается — тебя решил попугать? В принципе, пока он не трогает людей, а просто устраивает показательные выступления, это не так уж плохо…
— Тебе легко говорить! — огрызнулся Савицкий. — Поглядел бы ты, как у него из глаз эти щупальца полезли! Конечно, это не настолько на меня подействовало, чтоб я с визгом спрятался под банку, но зрелище крайне мерзкое, я тебя уверяю! Так что нечего рассуждать…
— Ладно, это все лирика… Сигареты есть?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
