с рыжей бородой.
Ивоннель прищурилась, глядя на него. Она узнала этого дворфа – его лицо хранилось в воспоминаниях ее бабки.
Король Бренор поднялся по ступеням и уселся на трон, а две молодые женщины заняли кресла рядом с ним. Ивоннель даже не взглянула на них: она не сводила немигающего взгляда с короля.
– Добрая встреча, король Бренор, – произнесла она, прошла мимо троих дворфов и остановилась перед троном. – Мне многое известно о тебе.
– А мне о тебе ничего не известно, – парировал Бренор.
– Это скоро изменится, – пообещала Ивоннель.
– Ты пришла по делу из Мензоберранзана, так?
Ивоннель покачала головой.
– Нет, и, скорее всего, у меня никогда не будет дел с Мензоберранзаном. Я здесь по собственному желанию, у меня на то личные причины. Я пришла, чтобы найти своего отца или Джарлакса, и, поскольку мне знакомы эти пещеры, я прошу тебя лишь указать, где я могу найти своих родичей.
– Их здесь нет.
– Тогда проводи меня к Дзирту.
Бренор щелкнул пальцами.
– Вот так просто, да? – спросил он. Откинулся в сторону и забросил ногу на подлокотник трона. – Ты приходишь сюда, где тебя никто знать не знает, и думаешь, что я сразу же отведу тебя к моему другу? А что, если ты хочешь захватить его в плен?
– Пойми одну вещь, добрый дворф, – сказала Ивоннель, – если бы не я, твой друг Дзирт не вернулся бы к тебе из Мензоберранзана. Это я позволила ему освободить Далию. Именно я наделила его сверхъестественной силой, чтобы он послужил орудием уничтожения Демогоргона. Это я вмешалась, когда его заключили в темницу Дома Бэнр. Он, Джарлакс, Далия и человек по имени Артемис Энтрери погибли бы в этих застенках, если бы не я. Единственная причина, по которой твой друг вернулся к тебе, перед тобой, король Бренор, и если ты мне не веришь, тебе следует пойти и поговорить с Джарлаксом, прежде чем оскорблять меня. Тогда ты поймешь, что не стоит так грубо обращаться со мной, добрый король.
Выходит, ты та самая девушка, которая позволила им уйти?
– Да, я.
– Всем четверым?
– Всем четверым.
– Значит, теперь нам следует стать друзьями, так, что ли? – осведомился Бренор.
– Едва ли, – ответила женщина-дроу, намеренно придав лицу кислое выражение. – Я могу прожить полную жизнь и успешно достичь всех своих целей, ни разу не назвав другом представителя твоей расы.
– Когда-то я думал то же самое насчет себя и твоего народа, – возразил Бренор, а пятеро остальных дворфов надулись и приняли воинственный вид. Девушке даже показалось, что королевы Кулак и Ярость собираются спрыгнуть с возвышения и напасть на нее.
Ивоннель ухмыльнулась и слегка поклонилась, чтобы показать, что намек понят.
– Ну что ж, – заметил Бренор, – может, мы все же станем друзьями, и довольно скоро.
Но Ивоннель покачала головой, и выражение ее лица снова стало жестким.
– Я не вижу этого в своем будущем, король дворфов, потому что я еще помню, как ты раскроил мне череп топором. Я не желаю заводить дружбу с королем Бренором Боевой Молот.
Это странное замечание заставило всех дворфов в недоумении уставиться на нее; Атрогейт пожал плечами, когда Рваный Даин и Амбра посмотрели на него в ожидании разъяснений. Бренор также пребывал в полной растерянности и ничего не мог ответить на вопросительные взгляды своих королев.
Но Ивоннель видела, что в мозгу у Бренора постепенно забрезжил свет. Он прежде слышал о ней; по крайней мере, до него дошли какие-то отрывочные сведения. Ее имя наверняка было ему знакомо, хотя в тот далекий день, когда они встретились в туннелях поблизости от Мифрил Халла, это имя носила другая женщина.
– Твоего папаши здесь нет, и Джарлакса тоже, – довольно холодно произнес Бренор. – Они сейчас в Лускане, городе к северу отсюда, и я не знаю, когда они намерены вернуться.
– Ты покажешь мне дорогу туда?
Бренор поразмыслил некоторое время; на лице его промелькнуло озабоченное выражение, и ясно было, что он спорит сам с собой. Разумеется, Ивоннель была достаточно умна, чтобы понимать причину его сомнений.
– Ладно, я это устрою, если ты та, за кого себя выдаешь, – ответил он.
– Ты пошлешь им весть обо мне? – догадалась она.
– Ага. Это недолго. У нас на всем пути отсюда до Лускана есть скороходы и курьеры. Мы отведем тебе комнату, где ты сможешь отдохнуть, и никто тебя не побеспокоит, если ты сама не побеспокоишь никого из нас.
Ивоннель, довольная этим ответом, снова поклонилась, и Рваный Даин позвал отряд из дюжины воинов, которые привели гостью в зал; затем стражники вышли, и Ивоннель последовала за ними.
– Раскроил ей череп? – услышала она шепот одной из дворфских королев, обращенный к Бренору.
– Может быть, это случится еще раз, – добавил дворф по имени Атрогейт.
Ивоннель запомнила этот разговор и подумала, что однажды ей, возможно, придется убить нескольких дворфов из этой компании.
Стражи привели ее в отдельную комнату и велели сидеть там. Помещение тщательно охранялось: в коридоре за единственной дверью выстроился целый отряд воинов и жрецов.
И Ивоннель принялась располагаться на ночлег.
Однако ей не пришлось долго ждать: прежде чем она погрузилась в Дремление, дверь распахнулась и на пороге возникла знакомая фигура.
– Как приятно снова встретиться с тобой, отец, – произнесла девушка.
Но архимагу Громфу эта встреча явно не доставила удовольствия.
* * *
Она удивилась и не слишком обрадовалась, увидев его, и не стала скрывать это неприятное удивление. Кэтти-бри всегда чувствовала себя неуютно в обществе Артемиса Энтрери, несмотря на уверения Дзирта в том, что Энтрери изменился. В конце концов, поводом к их знакомству в тот далекий день, много лет назад, послужило то, что ассасин насильно увел ее с собой.
– Мне очень жаль, что с Дзиртом так получилось, – начал Энтрери.
– Я тебя ни в чем не виню, – ответила женщина, впрочем, довольно жестко.
– Я все понимаю и без обвинений. Я знаю, зачем Дзирт пришел в Подземье – частично это произошло из-за меня.
– Ты не знал, что в туннелях распространилась душевная болезнь, порождение Бездны, – сказала Кэтти-бри, но, опять же, в голосе ее прозвучали металлические нотки. – За свою жизнь Дзирту пришлось участвовать в десятках походов, каждый из которых мог стать для него последним. Если ты желаешь предаваться чувству вины, тогда лучше подумай о тех невинных людях, которых ты…
– Довольно! – рявкнул Энтрери, но тут же взял себя в руки, прикрыл глаза и сделал примирительный жест, словно желая вернуть назад вырвавшееся в гневе слово. – Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой, совсем наоборот.
– В
