-- Ты, ты и ты - займёте позиции в бункерах и окопах по периметру, -- приказывал Сергей Леонидович другим офицерам вокруг него. -- Ты со своими солдатами присоединитесь к орудийным расчётам. Распредели людей. Робб, Агрон, на пару слов!
Райский отвёл их в сторону, словно не хотел, чтобы кто-то слышал их разговора.
-- Так, вы, ребята, в деле хороши, я знаю. Пришли, посмотрели, кто прилетел, сфотографировали и... живо смывайтесь оттуда! -- тихо сказал он.
-- А если это наши? -- спросил Агрон, наклонившись.
-- Наши, не наши... Без разницы. Поедете на транспортёре полпути, потом пешком. Запомните, ближе, чем на четыре километра к месту высадки не приближаться! И все время следите за горизонтом, у вас есть бинокли и дальномер.
-- Не слишком ли мы осторожничаем? -- Агрон улыбнулся уголками губ. -- Кто же это ещё может быть, кроме наших?
Робб сложил руки на груди. Этому чурбану прекрасно известно, что во всей известной галактике только у людей есть космические корабли.
-- Довожу до сведения то, что известно каждому велиту на этой станции... -- прошипел Райский, глядя в глаза Агрону. -- В нашей стране - раскол и вражда. Эти корабли - человеческие, несомненно. Но с какими целями они прибыли - неизвестно. Кто знает, кто на его борту? Лоялисты Корхаста или поганые отступники Рогозина? Будем надеяться, что они не перехватили отчёт, который мы отправили в Министерство. Хотя это и маловероятно, если судить по сообщениям Робба. Задача ясна, велит?
Агрон попятился. Теперь, похоже, он понял.
-- Мне всё ясно, Сергей Леонидович! Все будет сделано в лучшем виде!
-- А теперь ступайте вон и без новостей и снимков не возвращайтесь! -- Райский махнул рукой и отвернулся, явно не желая продолжать разговор.
Агрон вздохнул и спустился к разведгруппе, члены которой уже ждали его у выхода. Робб хотел идти следом, но подполковник внезапно остановил его.
-- Маккинтош, ты мне скажи... -- Райский взял его под руку, -- у тебя еще остались знакомые в Генштабе?
-- Есть пара-тройка чинов, -- пожал плечами Робб. -- А вам зачем?
-- Если к нам прибыли люди Рогозина... если они все в обзорных шлемах... словом, попытайся узнать кого-нибудь.
Робб, конечно, был уверен в том, что у "отступников Рогозина" нет своих кораблей, ведь они - чисто политическое явление. Роббсчитал, что в их руках не сосредоточена реальная сила, способная подчинить Генштаб. Вся реальная власть должна быть у Консулата и лоялистов и, соответственно, корабли флота.
-- Надеюсь, что ваши опасения напрасны, -- Робб поклонился и, надев шлем скафандра, побежал к разведгруппе.
Транспортёр ждал их в ангаре. Распоряжением Агрона его водителем был назначен Ивар Ганник. Восемнадцатилетний юноша, худощавый, робкий, неуверенный.Он не имел достаточного опыта управления такими машинами, однако, по мнению Агрона, очень хорошо исполнял приказы. Именно такие люди за рулем транспортёра ему и нужны.
Робб уселся на заднее сиденье, щёлкнул ремнем безопасности. Подальше от этого необразованного верзилы. Робб знал, что Агрон постарается навести в группе свои порядки, точно так же, как он сделал в своей казарме, гдекаждый велитработал на него: один стирал носки и нижнее бельё, второй - занимался уборкой, третий - чисткой обмундирования хозяина, четвертый - следил за его постелью. Словом, разделение труда. Любые попытки воспротивиться установленному порядку карались со всей жестокостью военного времени. Райский внимания не обращал на диктатуру Агрона, что, по мнению Робба, создавало почву для будущих прецедентов. Робб был недоволен, но открыто вмешиваться не считал нужным, лишь намекал иногда клирику, что было бы неплохо присмотреть за Агроном, а если нужно - вправить ему мозги в лучших традициях Конгрегации. Но Гибискиус либо не обращал внимания на слова сержанта, либо вовсе не понимал, что могли значить однажды произнесённые слова: "Тут один офицер возомнил себя Господом Богом".
Словом, в одной группе оказались два человека, друг друга не переносивших и имеющих друг к другу определённые претензии.
-- Ганник, жми в пол, чтоб колёса сверкали! -- приказал Агрон, когда все были на своих местах, и входная дверь закрыта. Транспортёр резко тронулся, Ганник в точности исполнил повеление.
Робб открыл иллюминатор и зажмурился от яркого света. Ворота ангара были уже позади, начавшаяся тряска возвестила, что машина уже покинула платформу базы. Через десять минут транспортер вырулил на бетонку. Робб засёк время до того момента, как Ганник достигнет стартовой площадки. Когда платформа с раскрытыми фермами пронеслась мимо, Робб остановил секундомер. Пятнадцать минут. Стефан за это время уже успел опечатать трюм.
-- Так-так! Кто там окна пооткрывал? -- обернувшись, Агрон привстал со своего кресла. -- Хотите, чтоб всех чужие снайперы сняли?
Робб нехотя повиновался. Он и ещё двое велитов закрыли иллюминаторы. Внутри салона стало темно, лишь свет проникал через лобовое стекло, вырисовывая силуэты сидящих спереди.
Робб поёрзал в кресле, усаживаясь поудобнее, сжал коленями штурмовую винтовку и закрыл глаза. Мысли его перенеслись далеко отсюда, в далёкое беспечное прошлое. Робб вспомнил свою родную планету, детство, вспомнил родителей, которых давно не видел. Молодой и амбициозный Робб Маккинтош рано ушёл из дома в поисках лучшей жизни. Что бы оказаться на самом её отшибе, в компании людей, не заслуживающих его доверия. Отец, скорее всего, уже постарел, морщины изъели его мужественное лицо. Ему должно быть уже шестьдесят пять. Мама... лучшая женщина в его жизни. Только она понимала, к чему стремится её сын, какие надежды таит его душа... Но все равно не хотела отпускать его. Затем, словно лента синематографа, пронеслись воспоминания ученической жизни Робба, его годы в военной академии. Двадцатилетний заводила, душа любой кампании, генератор идей. Что только не придумывал он, чего не перепробовал со своими товарищами. Преподаватели уважали его за пытливый ум, но всеми силами стремились подавить его "излишнюю изобретательность", считая это проявлением недисциплинированности в будущем. Однако Робб не хотел быть дисциплинированным, он хотел управлять... Однажды его заметили. После выпуска из училища, когда юный Маккинтош узнал, что его определили вовсе не в ту часть, куда он хотел, он написал жалобу в Генеральный штаб (согласно царившим на флоте порядкам, это было верхом наглости). Робба уже тогда бы сослали на Танатос, если бы не вмешательство адмирала сира Серрвуса и капитана Ворова, командира крейсера "Бонавентура". Смелый рядовой Маккинтош был назначен капитанским ординарцем и служил у Ворова в течение пяти лет. А потом, получив положительные рекомендации, был переведён в Генеральный штаб под начало адмирала Горина. Это было начало конца его карьеры. Всего один неверный шаг, одна женщина...
