— Думаете, по кустам отсидитесь? — зло крикнул Командир. — Так вот шиш вам! Оптика у него хорошая, цейсовская. Рассмотрит вас и днем и ночью. Остановились — тут вам и каюк! Ему только удобней целиться в вас!
Ответом ему было молчание.
— Ладно, рассиживаться нечего, — кивнула Татьяна. — По местам!
— Я не пойму, кто из нас главный? — пожал плечами Командир.
— Что делать будем, командир? — спросил Якут.
— А? Да по местам. К бою готовиться!
В танке было невыносимо жарко.
За «кавэшкой» тронулась одна «тридцатьчетверка».
Имелась смутная надежда — проехать незаметно к отрогам гор, которые, овитые туманами и облаками, уже были видны на горизонте.
И это почти удалось. Случилось то самое «почти», без которого любая победа неполна.
Бой получился встречным и неожиданным для обеих сторон. «Тигр» держал под прицелом аллею, Татьяна же вела свою машину, укрываясь за складками местности. С «тридцатьчетверкой» шли перекатами, то обгоняя, то обходя один другого попеременно, и в тот момент более легкая машина отставала.
Дул степной ветер, подымая пыль, унося кусты перекати-поля и звуки. Казалось невозможным, но стоящий за камнем заглушенный «Тигр» не услышал КВ-1С, появившегося сбоку, из оврага. Ответно экипаж «кавэшки» не ожидал увидеть противника столь близко. Тяжелые танки оказались на фланге друг у друга.
Взаимно дали залп. «Тигр» смазал — снаряд прошел выше. «КВ» попал, но не подбил. Из-за бугра выскочила «тридцатьчетверка», закружила, пытаясь обойти тяжелого противника, всадить снаряд в корму.
— На 40 минут — «Четверка»! — крикнул командир.
T-IV выстрелил. По «кавэшке» будто ударила гигантская кувалда.
— Не пробил! — крикнул Якут.
— Если бы пробил — ты бы не кричал! Снаряд!
Меж тем «Тигр» разобрался с «тридцатьчетверкой»: повернул башню, довернулся корпусом. Снаряд попал в люк «тридцатьчетверки», тот провалился внутрь танка, калеча механика-водителя, тяги управления. Танк закружил на месте, подставил корму, и тут же получил в нее второй снаряд. Машина вспыхнула, взорвалась.
Тут же башня стала поворачиваться в сторону «кавэшки».
— Пся крев! Курва мать! — орал Лешек. — Быстрее, холера, быстрее!
Спокойствие и флегматичность наводчика смело как рукой. Якут судорожно пытался достать из укладки новый снаряд.
Башня «Тигра» остановилась, теперь двигалось орудие.
Вся крохотная жизнь в этом мире промелькнула у Пассажира перед глазами. Неужто все закончится здесь? Танк получит пробоину, сгорит. Он очнется от электросна в своем ложе. Ему придется снова копить на подобный. Экипаж станет собирать деньги на ремонт — им останется аванс. Ведь они пытались довезти…
На мгновение «Тигр» замер. Грянул выстрел.
Удар был страшен. Показалось, словно они внутри Царь-колокола, и кто-то по нему саданул из чего-то калибром не меньше Царь-пушки.
Но, ударив в наклонный борт башни, снаряд оставил длинную борозду и улетел куда-то в степь.
— Не пробил! Глазам своим не верю… — слышал в наушниках шепот Командира Пассажир. — Не пробил…
Выстрелил Лешек — расстояние не оставляло шансов для противника.
— Горит, горит! — кричал Якут.
— Горит… — уже спокойно кивнул Лешек. — Снаряд!
Звякнула пустая гильза, вылетевшая из ствола в окружении кисло-сладкого дыма. Заряжающий тут же подхватил тяжелый унитар и вбросил его в ствол. Хищно лязгнул затвор, проглотив снаряд.
T-IV попытался повторить маневр «тридцатьчетверки», зайти сзади. Но Татьяна внезапно дала задний ход, и вражеская машина оказалась зажата между камнем и корпусом «кавэшки». Еще одна болванка врезалась в башню, но снова не пробила. Двигатель «Майбах» завыл, но танк из зажима не вытянул.
Лешек нажал на спуск, матерно ругнулось орудие, выплевывая сгусток пламени и стальную болванку. Четко, словно на учениях, Лешек всадил ее между корпусом и башней.
— Готов! Еще один!
Когда бой был окончен и экипаж выбрался из задымленной коробки танка, без команды все сняли шлемофоны, склонив головы у подбитой «тридцатьчетверки».
— Славные ребята, видать… На своей коробчонке против «Тигра», — заметил Якут.
— Ничего, им воздастся… — ответил Командир. — Но жаль, дальше они нам не помогут…
— Да с их броней и делать дальше нечего, — привычно цинично ответил Лешек.
— А нам?.. — спросил Пассажир.
— Да и нам по большому счету, — ответила Татьяна.
Остановились в роще около железнодорожного полотна. На рельсах стоял эшелон, попавший под налет. «Федюк», локомотив, лежал под откосом, а на платформах стояли новенькие «тридцатьчетверки». Танки, наверное, собирались сразу бросить в бой — в них были загружены боекомплекты, залито топливо и масло. И теперь экипаж с Пассажиром перегружали снаряды в свою машину: на Т-34 и на КВ-1С стояла одна и та же пушка.
Пока работали — проголодались. Сговорились пообедать, сварить простенький суп из тушенки и овощей, надерганных на брошенном огороде обходчика. Не было только воды — здешний колодец оказался порушенным и заваленным. Но недалеко была река, и сходить за водой вызвался Пассажир. Однако сам идти опасался, боясь, что экипаж уедет без него. Пройтись с ним вызвался Якут.
Пассажир шагал широко, размахивая котелком.
— Жарко сегодня тут, — заметил он.
— На перевалах может быть холодно, — ответил Якут. — Если повезет — поднимемся до ворот в Царствие Божье. Если очень повезет — даже спустимся. Постараемся проскочить в общей суматохе. Но дело ненадежное. Потому наслаждайся тем, что у тебя есть здесь.
— Будет бой?
— А как же. Тут мир такой — за все надо драться. Тот Парень просто так проехать не даст.
Якут произнес слово «Парень» так, что в нем отчетливо слышалась большая буква «П».
— Кто он? Тот Парень?
— Бог.
— А серьезно?
— Чудак-человек, тебе же сказано: бог. Не из главных, может быть, из тех богов, кто в отставке. Вместо того чтоб метать молнии, насылать несчастия, он сгоняет дурное настроение здесь. Он неплохой парень, этот бог.
Говорил Якут торопливо, словно пытался умилостивить этого бога, который, может быть, был вездесущим.
— Хоть и бог, но правила уважает. Никакого «вундерваффе». Говорят, однажды его машину даже подожгли.
— Но почему вы решили, что это бог?
— Потому что он играет как бог. Еще никто не смог у него выиграть.
— Зачем тогда с ним играют?..
— Порой даже бог совершает оплошность.
— Но зачем?.. Что даст победа?
— Победа над ним откроет дорогу в Царствие Господне. Это самый большой приз в этом мире.
— И что там?
— По-разному говорят. Райские кущи, гурии и двенадцать девственниц, пиры Валгаллы. Еще говорят, что это единственное место, где сходится реальность и выдумка. Если прорваться туда, то из сна можно поменять свою настоящую жизнь. Ниспослать себе манну небесную или что там, в пределах возможности этого бога.
— Бог будет один?.. — с надеждой спросил Пассажир.
— Где там! У него команда — один к одному. Говорят: лучшие танкисты, когда умирают, попадают к нему.
Дошли до речушки — медленной и ленивой. Разогнав ряску, Пассажир набрал воду. Та пахла тиной — оставалось надеяться, что кипячение прогонит дурной запах. В противном случае суп грозил превратиться в подобие ухи.
От всплеска в камышах взлетели перепела, понеслись, словно пули, куда-то прочь.
Якут с досадой проводил их взглядом:
— Эх, ушли. Мне бы сюда ружьишко. Я ведь еще и охотник.
— В другом мире?
— В том самом — настоящем. У меня есть ружье, потом винтовка под мелкий калибр и револьвер. Знаешь, такие есть, с короной на рукояти?
Якут осекся: ну откуда знать это заключенному? Но к его удивлению Пассажир кивнул:
— Да я же их и делаю!
Около танка уже пылал костер, над которым и повесили котелок.
— Я там одну гайку повернуть не могу… — продолжая начатый у реки разговор, сказал Якут.
— Где?
— В барабане.
— А, так там ключ специальный нужен. Выслать тебе я его вряд ли смогу, а вот чертеж — не вопрос. Мой электронный адрес…
— Нет! — резко прервал Командир. — Никаких разговоров о реальности. Мы живем далеко друг от друга, и на этом все!
— Но почему?.. — начал Пассажир.
— Это наши правила. И не тебе их нарушать. Ты ведь сам имеешь что-то, что скрываешь.
— Если хотите, я могу сказать.
— Нет!..
— Пусть говорит, — вдруг сказала Татьяна. — Он не из Экипажа. А я знать хочу, кого везу.
— Нехай каже, — поддержал ее Лешек.
— Я — убийца. Я убил свою жену и лучшего друга. Убил умышленно, за то, что они поступали не так, как должны поступать верная жена и лучший друг.
— А я… — легкомысленно начал Якут.
— Не сметь! — запретил Командир.
