— Расписывайся. Отпуск — оно конечно… Куда ж без него. — Взгляд майора был прищуренный, ядовитый. Да и голос под стать. — Будешь водку жрать да прошмандовок гладить. Пока твои товарищи тут кровь проливают.
— Водка — это обязательно. — Старый отодвинул подписанную ведомость. — Слышь, иди, чего скажу. Ну, нагнись, не бойся…
Удивленный майор чуть приблизился. И в ту же секунду Старый с размаха шваркнул ему кулаком в скулу. Финансист завалился назад, на стул, не удержался и грохнулся на пол.
— Это тебе за то, что мою невесту плохим словом назвал, — пояснил Старый.
Майор недолго копошился на полу, он уже вскочил, суетливо прикрываясь пухлыми ладошками.
— Да ты вообще охерел, лейтенант! — заорал он. — Да ты знаешь, что я с тобой…
В этом месте Старый дал ему второй раз, от души, прямо в «солнышко», заставив закашляться.
— А это — за то, что чужую пролитую кровь своими жирными пальцами мацаешь. Крыса толстожопая. Ну, всех благ, пошел я.
Он двинулся к двери кабинета.
— Конец тебе, говнюк… — хрипел майор.
— Ага, страшно до усрачки, — не оборачиваясь, ответил Старый и вышел на улицу.
База, как всегда, тонула в бензиновых и дизельных выхлопах, беспрестанном гуле, лязге, людском многоголосье и пылище. Это не помешали Старому сладко пощуриться на луч вечернего солнышка, заходящего далеко в холмах.
На сегодня оставалось одно неотложное дело: подписать у комполка отпускное удостоверение.
Путь к вагончику полковника лежал почти через всю базу. И естественно, пройти эти пятьсот шагов просто так Старому не удалось. Раз двадцать пришлось поздороваться, раз десять остановиться поговорить, пару раз заглянуть в мастерские на глоток спирта.
В общем, к командиру Старый пришел на полтора часа позже, чем рассчитывал. Достал из кармана комбинезона сложенный вчетверо листок с рапортом, постучался.
— Разрешите, товарищ полковник? — Старый прокашлялся. — Я вот тут хотел…
— Я знаю, что ты хотел, лейтенант. — Комполка протянул руку.
Старый поспешно сунул в нее рапорт. Полковник, не поднимая глаз, молча порвал его на несколько частей и бросил под стол, в корзину.
— Товарищ полковник, я ж… это… как же… — оторопел Старый.
— Обнаглел ты, лейтенант, до последнего предела. — Комполка наконец посмотрел прямо на него.
Не совсем прямо. Разговаривая, он всегда поворачивал голову чуть боком и смотрел по-птичьи, одним правым глазом. Второй глаз у него был в порядке, просто он прятал левую сторону лица. Лет пять назад случилось так, что он лежал и перевернутой «кавэшке», придавленный «чемоданами» со снарядами, а на лицо ему тонкой струйкой лилась кислота из аккумуляторов. Пока вытащили, натекло немало.
Врачи, конечно, подлатали ему шкуру как могли. Но все равно не очень красиво получилось. С тех пор полковник левую щеку старался поменьше демонстрировать.
— А-а… — понял Старый. — Настучал все-таки, денежная крыса.
— Не крыса, а старший офицер. Это во-первых. Во-вторых, давно тебе пора в штрафроте отдохнуть, траншеи покопать. И в-третьих, про отпуск забудь.
— Это из-за него, что ли? — прищурился Старый. — Из-за штабного?
— Нет. Завтра тремя батальонами выступаете на точку. Приказ командующего мехкорпусом. Маршрут и все подробности узнаешь утром у начальника колонны, подполковника Чибиса. Ты берешь взвод, усиленный — пять машин. В общем, все отпуска отменяются.
— Ясно, товарищ полковник, — горестно вздохнул Старый. — Разрешите идти?
— Стой, есть и еще новости. «Тридцатьчетверка» твоя из ремонта пришла…
— Да вы что! — радостно ахнул Старый. — И где?
— На грузовом дворе тебя дожидается. — Полковник вдруг усмехнулся, коснувшись пальцем губы. При усмешке он всегда придерживал левый уголок рта. — Слушай, лейтенант, а чего ты к ней прирос-то? Оставался бы на «Шермане». Все аккуратно, удобно, покрашено, сиденья мягкие, подлокотники… Хошь отдыхай, хошь кофе пей.
— А вот давайте, товарищ полковник, вы на «Шермане» в поле выйдете. А я на своей «тэшечке». И пободаемся кто кого, а? Мне танк нужен фрица бить, а не кофе пить.
— Ладно, иди уже, баран ты упертый. Эй, стой, погоди! У тебя сколько людей в экипаже?
— Трое, как всегда.
— Теперь будет не как всегда. Доукомплектовываешься стрелком-радистом.
— Да на кой он мне нужен? — возмутился Старый. — Воздух портить?
— Приказ, я тебе сказал. И скажи спасибо, что еще и командира орудия тебе не подсунул. Все, свободен.
…Из вагончика Старый со всех ног кинулся на грузовой двор. Пролетел КПП, что-то брякнув караульному, едва не расшибся, споткнувшись на шпалах, и наконец увидел свой танк.
Узнал сразу — издалека, среди двух десятков таких же «тридцатьчетверок».
— Ты моя лошадка… — с чувством проговорил он, поглаживая лобовую броню, на которой знал чуть ли не каждую царапину.
Потер пальцами стыки на маслопроводах, подергал ремни, глянул в новые триплексы, попинал для порядка новые обрезиненные катки.
— Эй, болезный! — крикнул Старый начальнику погрузки, рассеянно жующему грушу под навесом. — Где расписаться? Забираю конягу, прямо вот сейчас!
Полночи Старый с механиком проковырялись в мастерской, настраивая фрикционы и дизель. Потом посетили баньку, уже слегка остывшую.
На разводе Старый был хмурый и помятый, вопросов не задавал. А чего спрашивать, когда все ясно — сделать за сутки сотню километров, встать на рубеже, освоить позиции, окопаться и ждать приданных сил из второго мехкорпуса.
Новый стрелок-радист ждал его возле машины. С первого взгляда он Старому не то чтобы не понравился, а просто показался каким-то чужим. Во-первых, он был необычно высокого роста. Во-вторых, заметно старше всех членов экипажа. И вообще, на танкиста он был мало похож.
Из вещей у него был тощий рюкзак и небольшой чемодан довольно странного вида.
Неловко представившись, новичок сказал, что готов приступать к исполнению обязанностей.
— Что ж с тобой делать-то, а? — с тоской вздохнул Старый. — Куда бы приспособить?
— Как «куда»? — удивился радист. — Я по специальности рассчитывал.
— По специальности… Связь я и сам могу держать. И пулемет у меня свой есть, на башне. Да черт с тобой, садись, будешь мехводу помогать скорости переключать. Если силенок хватит. Длинный ты, однако. В танк-то влезешь?
— Раньше влезал.
— Знакомься, кстати. Это — Саня-Кирзач, наш «механик-вредитель».
Кирзач расплылся в улыбке, добродушно подмигнул и косолапо переступил с ноги на ногу.
— А это — Вовка-Клаус, заряжающий. — Клаус сдержанно помахал с башни. — А меня тут Старым зовут. Я командир взвода, а на этой машине — еще и командир орудия.
— Новый танк? — поинтересовался радист, заметив свежую покраску.
— Это не танк! — погрозил пальцем Старый. — Это боевой волшебный единорог. Сам увидишь. Так, ладно. Если готов приступать — приступай…
И Старый протянул новичку ведро.
— Чего? — не понял тот.
— Чего, чего… Вон горючку везут, сейчас заправляться будем.
— Ведром? В смысле, руками, что ли?
— Ну, можешь и бровями. Только уморишься быстро. Полтонны соляры, как-никак…
Долгожданная команда «По машинам!» пронеслась над батальонами.
Старый оседлал башню и в который уже раз с замиранием сердца ощутил, как дрогнула под ним всей своей дизельной мощью 25-тонная стальная зверюга.
Воздух потемнел от густого дыма выхлопов. Танки повзводно, солидно и неторопливо покидали базу и тут же начинали перестроение. За танками шли тягачи, «саушки», заправщики, мастерские и легкие дозорные броневики-«сороковки», да еще грузовики хозроты.
Перестроение, как всегда, переросло в небольшую сутолоку и задержку. Старый воспользовался остановкой, чтобы бросить новичку старый бушлат.
— Подстели под себя, — посоветовал он.
— Да мне удобно! — отозвался радист.
— Удобно, неудобно, а седалище надо беречь! Вот разобьешь задницу — как мне начальству ее потом показывать? Стели, говорю!
За воротами Старый перебрался на свое любимое место — на шаровую опору курсового пулемета.
— Скажи Длинному, чтоб пулемет не трогал! — весело крикнул он Кирзачу. — А то отстрелит мне все хозяйство!
Наконец тронулись. Дорога была пока хорошая, места — свои, тихие. Колонна сходу взяла хорошую скорость.
Взвод был смешанный — вслед за тридцатьчетверкой шли, стараясь не отставать, два «Шермана» и два «Валентайна», приданные для усиления из пятого батальона.
Успели сделать километров тридцать, а потом начались задержки. Колонна замедлила ход. По радио прошли разговоры, что впереди взвод ИС-ов окончательно доломал какой-то мост, и теперь требовалось искать удобный объезд и переправу.
Колонна подергалась туда-сюда еще какое-то время, потом начальник колонны объявил остановку для обеда и мелкого ремонта.
