– Кригер!
– Я отведу, это рядом, – капитан кивнул. – За мной.
– Взвод, бегом! – гаркнул Пшеницын. – Атака с ходу!..
…Сигнал тревоги не исправил положения, даже наоборот, заставил Найдера нервничать и торопиться. Едва конвой прошел в шлюзовой отсек, Фриц вынул из кобуры пистолет и приставил Альфреду к затылку.
– Панель справа. Открывайте внутреннюю створку.
Краузе стиснул зубы и не шелохнулся.
– Быстро! – Найдер усилил нажим. – Повторять не стану! Это ваш последний шанс!
– Сделай это, – негромко и как-то устало произнесла Катрина. – Легкая смерть.
– Прости меня… – горло сдавил спазм.
– Уцелей, я тебя очень прошу, – Кати попыталась скрыть навернувшиеся слезы. – Скоро здесь будут земляне, расскажи им всё и… позаботься о Еве. Обещаешь?
– Да, – шепнул Краузе, поднимая руку к шлюзовому замку. – Обещаю.
– Осужденную в шлюз! – скомандовал Найдер. – Закрыть внутреннюю створку!
Стальная дверь скользнула по направляющим и, будто гильотина, разрезала душу Альфреда надвое. Он опустил голову и застыл перед дверью языческим изваянием. Ему очень хотелось зажмуриться, а потом открыть глаза и вдруг обнаружить, что все происходящее было дурным сном, но зажмуриться не получалось. Он стоял, смотрел вниз, видел, как на сером полу появляются маленькие темные пятнышки, и шептал, будто заведенный: «Нет, нет, нет…» Ни слезы, ни простейшее заклинание ничего не решали, Альфред это прекрасно понимал, но так же хорошо он понимал, что иного варианта просто нет. Когда тебе в затылок упирается ствол пистолета, выбирать не из чего.
– Герр старший инспектор! – офицер конвоя беспокойно оглянулся. – Там, в коридоре… кажется, там земляне!
– Отставить панику, лейтенант! – Найдер снова подтолкнул Альфреда. – Открывайте наружную створку, Краузе! Ну!
– Нет, – все так же едва слышно шепнул Альфред.
– Герр старший инспектор! – лейтенант активировал винтовку и приказал конвою развернуться лицом к входу в отсек. – К бою!
– Проклятье! – Найдер оттолкнул Альфреда и сам ударил ладонью по дисплею.
– Нет! – в последний раз шепнул Краузе и поднял на Фрица взгляд, полный холодной ненависти.
– Вы предатель, Краузе! – невольно попятившись, прошипел Найдер. – Вы предатель и я имею полное право вас… расстрелять!
Альфред сжал кулаки и двинулся на старшего инспектора. Найдер поднял оружие. Краузе, не обращая никакого внимания на пистолет в руке противника, прыжком сократил дистанцию и провел отличный прямой в челюсть. Фриц упал навзничь, но не потерял сознание и не выпустил пистолет. Продолжая шипеть, как рассерженная кобра, он приподнялся на локте и снова навел оружие на Краузе.
– Огонь! – истошно завопил командир конвоя.
– Я имею право… – Фриц вздрогнул от неожиданного вопля и нажал на спусковой крючок.
Бесшумный выстрел специального, предназначенного для применения в космических кораблях, десятимиллиметрового «Штайра» заставил Альфреда снова замереть истуканом, но теперь не от горя, а от жуткой боли в плече. Пуля ослабленного патрона не обязательно убивала наповал, зато останавливала стопроцентно. Вторая пуля попала в живот. Краузе не удержался на ногах и рухнул спиной на злосчастную створку шлюза.
Сознание померкло не сразу, Альфред успел увидеть, как в шлюзовой отсек врываются десантники, а с ними освобожденные офицеры земной разведки и почему-то гауптманн Кригер. Видимо, именно появление офицера эйзенского десанта в первых рядах атакующих вызвало у бойцов ГСП легкое замешательство, чем мгновенно воспользовались земляне. Они перестреляли всех конвоиров, а один из бывших пленников – как ни странно, это был вооруженный винтовкой и весьма воинственно настроенный Фогель – нагнал и с удовольствием врезал прикладом по затылку уползающему в дальний угол Найдеру. Старший инспектор конвульсивно дернулся и уткнулся лицом в палубу. Вряд ли он умер, скорее, провалился в забытье, но то, что Фриц отделался всего лишь нокаутом, Альфреда почему-то не огорчило. Перед лицом приближающейся смерти он не желал сходной участи никому, даже такому выродку, как Найдер. Единственное, что огорчало Краузе – невозможность реабилитироваться, сказать, что не нажимал кнопку.
«Впрочем, кого из живых это интересует? Никого. А Катрине я это очень скоро скажу… там, где мы обязательно встретимся. Да, наверное, она уже это знает. Там, за последней чертой, известно все: и прошлое, и будущее, и что-нибудь еще, о чем живые даже не догадываются. Там известны ответы на все вопросы… на все… вопросы…»
Свет померк, тело расслабилось, и Альфред уронил голову на грудь.
А в следующую секунду внутренняя створка шлюза отъехала в сторону, и над телом Краузе склонилась… Катрина Вильгельм, живая и невредимая.
– Врача! – Кати подняла на десантников взгляд полный мольбы. – Есть у вас врач?!
– Плюнь на этого гестаповца, сестренка, – опуская оружие, сказал разгоряченный боем Кригер. – Он тебя в шлюз выкинул, а ты врача! Не пристыкуйся вовремя с той стороны наш катер, роняла бы сейчас ледяные слезки с орбиты на Плутон. Мы на мониторах всё видели. Гнилой кавалер тебе попался.
– Что ты видел?! – взвилась Катрина. – Пистолет у его затылка тоже видел?! Где медики, вашу мать?! Он жив еще!
– Успокойся, Танюша, сейчас будут, – следом за «Катриной» в отсек из шлюза перешел Преображенский. Он окинул коротким взглядом поле боя и, обернувшись, позвал: – Воротов!
– Я, ваш свет!
– Нашего доктора зови, есть «трехсотый» на грани.
– Становись! – скомандовал Пшеницын десантникам. – Нестроевые, на левый фланг!
– Есть! – с запозданием крикнул Воротов из глубины пристыкованного к шлюзу абордажника.
– Таня?! – между десантниками, мгновенно выстроившимися в шеренгу, протолкнулся капитан Казаков. – Ты?!
«Катрина» подняла взгляд на Казакова и слабо улыбнулась.
– Здравствуй, Дима.
– Значит, это была ты?! Мы тебя страховали? Но как… где ты столько времени… а-а, ну да, в прыжке… пропадала.
Казаков был совершенно растерян. Преображенский покосился на капитана и спрятал усмешку.
– Вольно, орлы! Продолжайте зачистку! «Беркуты» и штатские ко мне на борт! Лейтенант Пшеницын, командуйте!
– Ваша светлость, разрешите с ними, – Кригер сделал шаг вперед. – Я в «камуфляже» и местность знаю – здорово помогает.
– Работай, капитан, – разрешил князь. – На этого… Штрауха, сможешь ребят вывести?
– Легко!
– Тогда, вперед! Возьмите его тепленьким. Больно интересно мне побеседовать с «прямым оппонентом».
– Есть!
– Позвольте, – офицеров потеснил врач. Он присел рядом с Краузе, быстро его осмотрел и удовлетворенно кивнул. – Если попадет в ближайший час на стол, выживет.
– Сказал повар, заливая поросенка соусом, – пробормотал Хренов.
– Все на борт, – Павел жестом приказал врачу уделить внимание «Катрине». – Проводите девушку в каюту, доктор. Осмотрите, окажите помощь, если нужно. Она у нас прямиком из гестаповских застенков.
– Я в порядке, – слабо возразила «Кати».
– Ступай, Танюша, не спорь, – Павел перехватил ее беспокойный взгляд. – Не бойся, немца твоего не бросим. Казаков, Хренов, берите раненого. А вы, герр Фогель, сдайте оружие, будьте любезны.
– Вы меня знаете? – удивился немец.
– Я всех тут знаю, – князь забрал у Мартина винтовку. – Вы здорово нам помогли, пусть сами о том и не подозревали.
– Так это была подстава? – Фогель насупился, но лишь на пару секунд. – Впрочем, я не в претензии. Эти нацисты заслужили наказание. Я рад, что послужил правому делу. Надеюсь, теперь на Эйзене начнут действовать цивилизованные законы, в частности – закон о свободной торговле и предпринимательстве? Моей фирме это будет выгодно.
– Все верно, так и будет, – князь жестом пригласил Мартина пройти в шлюз.
– Надо же… девять лет прошло! – пронося мимо князя бесчувственного Краузе, пробормотал Казаков. – Как один день!
– Вот заладил, – проворчал Хренов. – Кто она тебе?
– Была близкой подругой, – капитан помотал головой. – С ума сойти! Я всё это время ее искал, все девять лет. И вдруг… такой поворот.
– От ворот, – буркнул Хренов. – Она, видишь, за фрица теперь переживает, а тебе только «здравствуй, Дима». Заново придется мосты наводить. Смыло их паводком. Напрочь смыло.
– Умеешь ты поддержать товарища, – Преображенский замкнул процессию.
– А что, ваша светлость, я неправду говорю? Слепому видно: поезд ушел, и рельсы остыли. «Здравствуй, Дима». Я спросонья бодрее разговариваю. Так с друзьями по детскому саду здороваются: вроде и знакомы, но поговорить не о чем.
– Устала она, Хренов, очень устала, – князь вздохнул. – Такое напряжение… Шесть лет в прыжке с ума сходила, а потом с корабля да сразу в разведку. И еще какую, с полным погружением! По напряжению нервов – встречный бой, а не разведоперация. В общем, рано выводы делать. Вот отдохнет, будет видно. Так что, Казаков, бодрись. Не все потеряно.
