Роз помолчала несколько секунд, после чего заговорила снова.
— Стал бы ты действовать по-другому, если бы мы с тобой не встретились или если бы я не была замешана в этом деле? И пожалуйста, Хэл, не обманывай меня.
Он кивнул.
— Конечно. Я повел бы себя совсем по-другому. Но ты замешана в этом деле, поэтому вопрос отпадает сам собой.
— Хорошо. — Она расслабилась и улыбнулась. — Теперь я чувствую себя гораздо лучше.
— Значит, ты согласна со мной. — Теперь, когда Хэл успокоился, она смогла беспрепятственно забрать свою пачку «Тампаксов», которую он продолжал удерживать на столе.
— Нет, — простонал Хэл, — не надо.
Но она уже открыла коробку и вынула несколько картонных трубочек, за которыми обнаружился миниатюрный диктофон, включающийся от звука голоса.
— К счастью, у нас имеется еще кое-то, что поможет осудить Хейза. Этот аппарат был включен на полную громкость, а сумочка все время лежала на столе, поэтому его голос должен был записаться.
Она перемотала кассету и, найдя нужное место, включила диктофон. Поначалу послышался приглушенный голос Хэла.
— …То есть с нашей стороны потребуется лишь держать рот на замке и никому не рассказывать о том, что во все это были вовлечены вы?
И ясный ответ Хейза.
— Ну, разумеется. Хотя бы потому, что в следующий раз пожар не ограничится одной сковородкой, и вам, а также вашей подруге, возможно, не повезет. Понимаете, гордость моего брата была задета. Он ждет не дождется, чтобы отомстить вам.
Роз выключила диктофон и подтолкнула его Джеффу.
— Это вам пригодится?
— Если достанете еще что-нибудь подобное, это, конечно, поможет Хэлу на суде, но только в том случае, если вы согласитесь выступить в качестве свидетеля.
— Соглашусь.
Джефф взглянул на своего приятеля, заметил, как тот напрягся, и снова обратился к Роз.
— Но Хэл, конечно, говорил сущую правду, если я все правильно понял и сумел ухватить суть вашего дела. Здесь мы разговариваем только об абстрактном правосудии. — Он взял диктофон в руки. — В конце концов, даже после того, как закончится его тюремный срок, этот человек, раз задумавший отомстить вам, все равно найдет способ отомстить. И тогда полиция не сможет помочь вам. Вы все еще хотите, чтобы я забрал вот это?
— Да.
Виатт посмотрел на Хэла и беспомощно пожал плечами.
— Я старался, как мог, приятель. По-моему, на это раз тебе досталась настоящая тигрица.
Хэл басовито рассмеялся.
— Можешь мне не сообщать, Джефф. Я это понял сразу.
Но Виатт уже не мог остановиться и добавил:
— Везет же тебе, старина!
* * *
Олив, ссутулившись, сидела за своим столом и лепила очередную фигурку. Двуликая Ева и ее младенец погибли под давлением кулака, после чего карандаш продолжал торчать из комка глины, устремляясь вверх, как указующий перст. Священник задумчиво осмотрел новое творение Олив. Это была грубая фигурка человека, лежавшего на спине и словно пытавшегося отлепиться от глиняного основания. «Странно, — размышлял священник, — как Олив, абсолютно лишенная художественных способностей, умудряется делать такие вещи».
— Что ты лепишь?
— МУЖЧИНУ.
Впрочем, об этом он мог догадаться и сам. Священник наблюдал за тем, как толстые пальцы работают над глиной, скатывают колбаски и присоединяют к будущей кукле.
— Это будет Адам? — попробовал догадаться он. У священника сложилось чувство, будто Олив затеяла с ним какую-то непонятную игру. Когда он зашел в камеру, она была чем-то занята, но сразу принялась суетиться, словно ждала его или еще кого-то, кто мог бы скрасить ее одиночество.
У головы глиняной фигурки разместилась вертикальная колбаска.
— Каин, — спокойно произнесла Олив, взяла карандаш и прилепила его к глиняной палочке так, что они образовали прямой угол. — Или Фауст. Или Дон Жуан. Какая разница?
— Разница есть, — резко ответил священник. — Далеко не все мужчины продают души дьяволу. Равно как и не все женщины двулики.
Олив таинственно улыбнулась и отрезала кусок бечевки от клубка, лежавшего на столе. Она сделала на одном конце бечевки петлю, а другой конец привязала к карандашу так, что петля оказалась рядом с головой глиняной фигурки. Наконец, она разместила в петле спичку и надежно затянула ее.
— Ну, и как? — потребовала Олив ответа.
Священник нахмурился.
— Я не понимаю. Это виселица?
Олив раскачала спичку.
— Или Дамоклов меч. Впрочем, когда Люцифер владеет твоей душой, это одно и то же.
Священник присел на край стола и предложил женщине сигарету.
— Но это не абстрактный мужчина, верно? — поинтересовался он, щелкнув зажигалкой. — Это кто-то конкретный. Угадал?
— Возможно.
— И кто же?
Она выудила из кармана письмо и протянула священнику. Он расправил листок на столе и прочитал короткое послание. Это было стандартное письмо-уведомление, которые обычно составляются на компьютере, перед распечаткой в них вставляются только нужные имена и фамилии.
Уважаемая мисс Мартин!
Пожалуйста, примите к сведению, что в связи с чрезвычайными обстоятельствами мистер Крю был вынужден взять длительный отпуск. Во время его отсутствия дела будут вести его партнеры. Пожалуйста, помните о нашем участии в вашем деле.
Искренне ваши и т. д.
Священник оторвал глаза от письма.
— Я ничего не понимаю.
Олив набрала полные легкие дыма и выдохнула на спичку. Она закрутилась, выпала из петли и угодила в лоб глиняной фигурке.
— Моего адвоката арестовали.
Священник, пораженный услышанным, продолжал смотреть на фигурку. Он даже не стал спрашивать Олив, уверена ли она в том, что сказала. Он прекрасно знал, как работает негласный «тюремный телеграф», передавая новости моментально и достаточно надежно.
— За что?
— За грехи. — Она затушила сигарету о глину. — МУЖЧИНА рождается с тем, чтобы грешить. Это касается и вас, священник. — Она пристально посмотрела на него, ожидая какой-нибудь реакции.
Он только усмехнулся.
— Возможно, это так. Но я изо всех сил пытаюсь справиться с этим.
Она взяла у него еще одну сигарету.
— Мне будет нехватать вас, — внезапно произнесла женщина.
— Когда?
— Когда меня выпустят отсюда.
Он озадаченно улыбнулся.
— Ну, это произойдет еще не так скоро. Впереди у нас еще много лет.
Она отрицательно покачала головой и смяла фигурку с окурком внутри.
— Вы меня так и не спросили, кого я изобразила в виде Евы.
«И снова ее игра!» — пронеслось в голове священника.
— Мне и не надо это делать. Я уже догадался.
Она горестно усмехнулась.
— Видимо, это так. — Олив продолжала наблюдать за ним краешком глаза. — Сами догадались? Или вам Господь подсказал? Послушай, сын мой, Олив изображает в глине свой собственный облик! Теперь ты обязан помочь ей справиться с такой двойственностью. Но не надо беспокоиться, я все равно не забуду вас за все, что вы здесь для меня делали, когда выйду отсюда.
Что она от него добивается? Неужели он должен поддакивать ей, уверяя, что она действительно выйдет из тюрьмы в ближайшее время? Или, наоборот, спасти ее от этих фантазий? Он тихо, почти беззвучно вздохнул. Конечно, все было бы проще, если он испытывал к ней симпатию. Но это было не так. И в этом тоже проявлялась его греховность.
ГЛАВА 19
Олив смотрела на Роз с подозрением. Удовлетворение румянцем раскрасило щеки журналистки.
— Вы выглядите по-другому, — обвиняющим тоном начала Олив, как будто то, что она увидела, ей не понравилось.
Но Роз отрицательно покачала головой.
— Нет, все остается по-прежнему. — Да, ложь иногда заставляла ее чувствовать себя в безопасности. Роз подумала, что Олив может посчитать ее предательницей, если вдруг она появится вместе с тем полицейским, который арестовал ее в свое время.
— Вы получили мое послание вечером в прошлый понедельник?
Олив, напротив, выглядела сегодня отвратительно: грязные волосы сальными прядями свисали по обе стороны ее совершенно бесцветного лица. На рубашке впереди виднелось пятно засохшего кетчупа, а запах пота становился почти невыносимым в тесной комнате. Она тряслась от раздражения и сурово хмурилась, словно готова была отвергнуть любое предложение, услышанное от Роз. Олив молчала.
— Что-нибудь случилось? — Роз постаралась, чтобы голос ее прозвучал ровно.
— Я не хочу вас больше видеть.
Роз нервно перевернула в руке карандаш.
— Почему?
— Я не должна называть вам причину.
— Это было бы, по крайней мере, вежливо, — так же спокойно продолжала Роз. — Я потратила на вас огромное количество времени, энергии, чувств. Я считала вас своей подругой.
