13. Лозовский и сам признает, что никакого революционного Гоминьдана нет. «Значит ли это, — возражает он, однако, — что мы должны были бы высказаться против оформления (?) революционного Гоминьдана и на основании опыта последнего времени отказаться от всякой поддержки этого (?) нового Гоминьдана. Ни в коем случае». Здесь ключ к позиции. Лозовский за то, чтобы вдова Сунь Ятсена, левый Тан Енкай и оказавшийся в левых Евгений Чен «оформили» революционный Гоминьдан с благословения Москвы и Коминтерна и при их поддержке. Лозовский обещает не отказываться от поддержки «этого» революционного Гоминьдана. Во всем этом гениальном историческом построении реально только одно — неукротимая «историческая потребность» самого Лозовского держаться за хвост буржуазной тетеньки.
14. На этом пути тов. Лозовский, чего доброго, доберется до демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Коммунистическая партия получит указание войти в новый Гоминьдан, возглавляемый вдовой Сунь Ятсена и другими «видными» деятелями, которые именно для этого понадобились Лозовскому до зареза. Компартии будет приказано не пугать вдову Сунь Ятсена чрезмерной «левизной». Сделано это будет в достаточно двусмысленных выражениях, чтобы Бухарин мог от собственной директивы в любой момент отречься. Словом, будет снова сделано все, чтобы спутать китайских коммунистов окончательно.
15. После произведенной Лозовским рекогносцировки лозунг демократической диктатуры пролетариата и крестьянства выдвинет — надо полагать — и Сталин. Он не склонен, как известно, перепрыгивать через ступени, что свойственно оппозиции. Сталин — реалист. А реализм, как известно, состоит в том, чтобы не видеть дальше своего носа. Вот когда Чан Кайши прибрал, при нашей помощи, к рукам своим всю власть и разгромил рабочих, тогда и для Сталина стало ясно: Чан Кайши — контрреволюционер. А кто об этом говорил раньше, за месяцы или хотя бы только за пять дней до переворота, тот перепрыгивал через ступени. То же и с Фен Юйсяном. То же и с Уханью. То же, в частности, с Ван Цзинвеем. Теперь Сталин может еще раз повторить старый опыт — под обновленным лозунгом «демократической диктатуры пролетариата и крестьянства», строго, однако, наказав китайской компартии не перепрыгивать через новую ступень в виде вдовы Сунь Ятсена. И все это будет делаться именем большевизма — при содействии Лозовского в качестве теоретического советника по вопросам революции.
16. То, что нужно сейчас в Китае, это прививать народным массам не глупенькие надежды на якобинский Гоминьдан, а жгучую ненависть к действительному реально существующему Гоминьдану в лице его правых и левых палачей и непримиримое недоверие ко всяким новым соглашательским кандидатурам — сперва в вожди, затем в палачи. Нужно выяснять китайским народным массам и, прежде всего, самим китайским коммунистам, что выполнить великую революционную миссию может только китайский пролетариат в теснейшем союзе с крестьянской беднотой, под руководством китайской компартии. Вот где общественная база, вот где политические рамки действительного китайского якобинизма.
17. Левые эсеры[297] были в нашей революции только эпизодом. Этот эпизод появился на свет не потому, что мы рекламировали левых эсеров, а потому, что беспощадно боролись с правыми. Левые эсеры не погубили революцию только потому, что наша партия вела неутомимую борьбу за упрочение своих позиций, не смешивала своих организаций с организациями эсеровской партии и открыто ставила перед собою проблему завоевания и удержания в своих руках власти.
Могут ли в Китае появиться эпизодические образования, вроде левых эсеров? Могут. Но они не погубят революцию лишь в том случае, если соотношение политических сил еще более передвинется в сторону китайских коммунистов, чем это было в нашей революции.
Вся задача теперь в том, чтобы китайская компартия самостоятельно, как призванная руководительница, встала на почву реально развивающегося движения рабочих и крестьян. Она может это сделать только в форме рабочих и крестьянских Советов, берущих с бою власть и разрешающих задачи революции. Компартия, разумеется, использует каждого политического союзника. Но единственной реальной основой политических соглашений должны стать отныне только рабочие, крестьянские и солдатские Советы.
18. В июле этого года «Правда» в порядке кинематографи ческой внезапности выдвинула лозунг Советов для Китая. По чьей инициативе был он выдвинут? Санкционирован ли он Центральным Комитетом, Коминтерном? Что сталось с этим лозунгом? Почему молчат о нем сейчас? Отменен ли он? Кем: Центральным Комитетом, Коминтерном? «Своеобразие» обстановки состоит в том, что все совершается за кулисами и простому смертному ничего не видать и ничего не понять.
Если мы считаем, что лозунг Советов несвоевременен, что компартия должна не бороться за власть, а ждать появления истинно революционного Гоминьдана — тогда движение Хэ Луна и Е Тина является авантюрой, которая дорого обойдется рабочим и крестьянам. Тогда надо как можно круче осадить назад.
Если же — как можно судить на основании газетных сведений, которыми мы только и располагаем — в лице армий Хэ Луна и Е Тина революция по военной линии вырвалась, наконец, из-под опеки буржуазии на путь самостоятельного движения угнетенных масс, на путь открытой гражданской войны с буржуазией; если мы считаем это новым, колоссальным по значению этапом революции и связываем с этим дальнейшее ее развитие — а такова наша позиция — тогда надо выровнять политический фронт по всей линии. Надо правильно поставить вопрос о революционной власти. Надо правильно поставить вопрос о революционной армии. Надо связывать стачечное движение рабочих с созданием Советов. Надо на деле учить эти Советы руководству движением масс. Надо строить крестьянские Советы как органы расправы с помещиком, реакционным чиновником, ростовщиком. Надо, чтобы компартия сознала себя руководительницей всего движения. Надо понять ее самосознание, ее чувство ответственности, ее готовность и способность к действию большого исторического масштаба. Только такой путь может обеспечить победу.
* * *
События в Китае идут, новые опасности надвигаются, а наша партия и Коминтерн лишены даже возможности обсуждать их. Официальная мотивировка запрещения дискуссии состоит в том, что это может ухудшить международное положение СССР. Вопиющая фальшь! Фактически дискуссия по вопросам китайской революции происходит непрерывно, но это дискуссия односторонняя. Все, что могла бы мировая буржуазии узнать из двусторонней дискуссии, она знает и так. Насквозь лживая, насквозь лицемерная мотивировка запрещения является в то же время насквозь филистерской и капитулянтской. Нельзя, видите ли, обсуждать основные проблемы китайской революции — потому что рассердится мировая буржуазия. Но она ведь вообще недовольна обсуждением проблем революции, т. е. прежде всего, существованием Коминтерна. Можем ли мы в этом вопросе идти на уступки буржуазии? Можем ли мы становиться на ту точку зрения, будто интересы СССР требуют принесения ей в жертву интересов китайской революции? Ведь это значило бы установить противоречие между интересами СССР и интересами Коминтерна, развитие которого немыслимо в настоящее время без свободного и всестороннего обсуждения проблем китайской революции.
По существу дела, дискуссия запрещена лишь с той целью, чтобы не дать вскрыть ошибки руководства. Но повод, за который ухватился Сталин, еще хуже — если возможно — этого действительного мотива. Теория социализма в отдельной стране и здесь дает свои плоды. Люди договариваются до того, что считают возможным мотивировать запрещение дискуссии о судьбах китайской революции ссылкой на интересы рабочего государства — как будто судьбы нашего государства не связаны неразрывно с судьбами китайской революции и как будто китайская революция может прийти к победе без обсуждения и осуждения нынешнего ложного курса.
Чем упорнее сталинский курс будет себя отстаивать, тем катастрофичнее станет его неизбежное крушение!
Л. Троцкий
20 сентября 1927 г.
Л. Троцкий:
Чего ждали и что получили?
(Баланс Англо-Русского комитета)
В своем докладе активу московских железнодорожников Андреев[298], один из секретарей ЦК, сделал [первую, пока единственную] попытку связать концы с концами в вопросе об Англо-русском комитете. Связать концы с концами Андрееву не удалось, но зато он — вопреки своим намерениям — оказал серьезное содействие в разъяснении того, чем сталинская политика отличается от большевистской.
1. Андреев сперва очень жалобно рассказывает, что англичане порвали АРК как раз в тот момент, когда ему следовало бы жить да жить. Империализм перешел в наступление, душит Китай, готовит войну против СССР: «Сейчас поэтому существование и деятельность АРК и подобных АРК организаций были бы наиболее необходимы». [И дальше: «Именно сейчас, в момент этого наступления капитала на рабочий класс, необходимость существования АРК особенно ясна». И так далее, в том же духе.]
