За политику оппортунистических иллюзий всегда приходится тяжко расплачиваться, когда наступает час больших событий.
8. Мы уже упоминали, что Андреев совершенно обходит в своем докладе берлинское совещание АРК в апреле 1927 г., как если бы его вовсе не было. Между тем, это совещание является наиболее важным этапом в истории АРК после срыва генеральной стачки. На берлинском совещании делегация ВЦСПС обновила свое доверие Генсовету. Делегация держала себя так, как если бы не было ни предательства генеральной стачки, ни предательства стачки углекопов, ни предательства китайской революции, ни предательства СССР. Все векселя были переписаны заново, и Томский хвалился, что это было сделано в духе полного «взаимного понимания» и «сердечных отношений». Оказать большую помощь изменникам нельзя было. Что вы за это получили? Разрыв АРК через 4 месяца, когда наше международное положение ухудшилось. Во имя чего мы капитулировали в Берлине? Попробуйте ответить! [Вот на этот вопрос т. Андреев не сказал активу железнодорожников ни слова.]
Между тем, берлинская капитуляция не была случайностью. Она полностью вытекала из политики «бережения» АРК во что бы то ни стало. Оппозиция с конца мая 1926 г. доказывала, что нельзя состоять в блоке с людьми, которых называешь предателями. Или иначе: нельзя называть предателями людей, с которыми состоишь в блоке. Надо рвать с предателями в момент их величайшего предательства, перед лицом преданных и возмущенных масс, помогая массам придать своему возмущению более ясное политическое и организационное выражение. Вот чего требовала оппозиция. И она же предупреждала: если не порвете блока, то вынуждены будете вашу критику Генсовета приспособлять к блоку, т. е. сводить ее на нет. Это предвидение также оправдалось целиком. Воззвание ВЦСПС от 8 июля 1926 г. заключало в себе достаточно резкую, хотя и недостаточную критику Генсовета. Дальнейшие воззвания и резолюции становились все бледнее и рас-плывчатее. [А 1 апреля 1927 г. делегация ВЦСПС полностью капитулировала перед Генсоветом.]
Никогда положение вождей британского тред-юнионизма не было так тяжко, как в мае — июне — июле 1926 г. [Никто не говорит, что разрыв на основе предательства всеобщей стачки опрокинул бы Генсовет одним ударом. Такую чепуху приписывают нам те, кто не понимает внутренних процессов в английском рабочем движении или разучились вообще по-большевистски подходить к вопросам.] Щель между вождями и революционным авангардом пролетариата вскрылась в тот период, как никогда. Перед нами были две возможности: углубить эту щель или помочь Генсовету ее заделать. Благодаря щедрой помощи наших профсоюзов английским стачечникам авторитет наш стоял очень высоко. Разрыв наш с Генсоветом был бы крепким дополнительным ударом по его авторитету и по его положению. Наоборот, сохранение политического и организационного блока помогло Генсовету с наименьшими потерями перевалить через наиболее для него опасный рубеж. «Благодарю, — сказал он тем, которые помогли ему удержаться в стременах, — дальше я поеду сам». Впрочем, он даже и не поблагодарил — он просто оттолкнул ВЦСПС ногою.
[В одном Андреев прав: этот разрыв есть завершение продуманного плана.]
9. Но был ли план у самого Андреева? Мы уже сказали: никакого! Андреев, пожалуй, больше всего обличает себя тем, что замалчивает апрельское берлинское совещание 1927 года. Между тем, в защиту этого совещания Андреев очень решительно выступал на апрельском пленуме ЦК. Вот что он там говорил:
«Что мы ставили себе задачей? Мы ставили себе задачей на этом Англо-русском комитете в Берлине добиться того, чтобы англичане нам прямо и ясно (!) ответили, как они смотрят на перспективы дальнейшего существования Англо-русского комитета. И я думаю, что мы этого добились (?!). Они вместе с нами сказали, что они за дальнейшее существование Англо-русского комитета, за его активизацию и т. д. Нам нужно было добиться на этом Англо-русском комитете определенного решения по вопросу о единстве и в известной степени осуждения Амстердамского Интернационала за то, что он уклоняется от предложений по единству... [не принял предложений Англо-русского комитета и Генсовета о созыве конференции.] Мы этого решения добились (?!). [Добились резолюции по вопросу об этом.] Нам нужно было добиться от них ответа по вопросу относительно опасности войны и мобилизации империализма. Я думаю, что из этой части мы добились, конечно, не на 100 % большевистского решения (?!), но того решения, которого максимально мыслимо добиться при данных условиях» (стр. 32).
Вот каких побед Андреев добился на берлинском совещании: англичане высказались «прямо и ясно» за дальнейшее существование АРК; мало того, за его «активизацию». Шутка сказать! Андреев добился от англичан ясного ответа по вопросу о единстве профдвижения и, наконец, — слушайте, слушайте! — по вопросу относительно [опасности] войны. [Мы добились — правда, не на 100 % — большевистского решения, но, очевидно, процентов на 75 %.] Не мудрено, если в той же своей речи Андреев — вот бедняга! — говорил о том, что оппозиция «безнадежно увязла в трясине своих ошибок».
[Как же теперь быть? В апреле «мы добились от Генерального совета ясных и прямых ответов [по основным вопросам совместной борьбы». Этого успеха не понимала только оппозиция, погрязшая в трясине своих ошибок]. А в сентябре подготовленный Генеральным советом Конгресс тред-юнионов взорвал Англо-русский комитет. Откуда же это противоречие между апрелем и сентябрем? А ведь теперь Андреев признает, что срыв АРК есть завершение плана, задуманного еще в момент всеобщей стачки, т. е. в мае 1926 года. Что же означали «ясные и прямые» ответы англичан в апреле 1927 года? Выходит, что ответы эти не были ни ясными, ни прямыми, а мошенническими. Задача Генерального Совета состояла в том, чтобы надуть, выиграть время, затянуть канитель, подготовить конгресс и прикрыться им.
И на этот счет оппозиция предупреждала. Раскройте протоколы апрельского пленума 1926 года на 31-й странице. Там мы вам говорили: «Особенная опасность миру всего мира содержится в политике империалистов в Китае». Это они подписывают! Почему у них язык не повернулся, или почему мы не потянули их за язык, чтобы назвать, каких именно империалистов? Недаром все сие было подписано в день 1 апреля, это число символическое... (смех).
[КАГАНОВИЧ[306]. Значит, мы их обманули?]
[Как видите, т. Каганович попал в самую точку.] Кто кого обманул -теперь стало совершенно ясно. Недаром же Андреев плачется, что после всех его побед в апреле 1927 г. англичане ликвидировали АРК в тот именно момент, когда он был наиболее необходим. Вот это и называется безнадежно увязнуть в трясине!
Мало того, Андреев на апрельском пленуме выражался об оппозиции еще круче:
«Наша оппозиция выходит и требует разрыва с английскими союзами. Эта позиция есть позиция на изоляцию нас в труднейший момент мобилизации сил империализма против нас. Вы развертываете свою якобы революционную позицию, а объективно помогаете Чемберленам, потому что Чем-берлены хотят, чтобы не было никакой связи между нашим профдвижением и английским профдвижением и чтобы им не мешали никакие Англо-русские комитеты» (стр. 33).
Оппозиция предлагала не хвататься за гнилую веревку, когда проходишь над обрывом. А вот политика Сталина [, защищаемая т. Андреевым,] именно привела к «изоляции нас в труднейший момент мобилизации сил империализма против нас». Эту задачу точка в точку выполнила официальная политика. Тем, что мы поддерживали Генсовет, мы ослабили движение меньшинства[307]. В самом меньшинстве мы нашей соглашательской линией поддерживали правые элементы за счет левых. Мы тормозили этой политикой революционное воспитание пролетарского авангарда, в том числе и британской коммунистической партии. Мы помогли Генсовету удержаться без потерь, подготовить реакционный конгресс профессиональных бюрократов в Эдинбурге и порвать с нами при сопротивлении лишь небольшого меньшинства. Мы помогли Генеральному совету изолировать нас в труднейший момент и тем осуществить план, задуманный Генсоветом [— в этом Андреев прав —] еще с момента генеральной стачки. Вот это и значит объективно помогать Чемберленам!
11. А теперь, защищая политику сталинских банкротств [на беспартийном активе, т.] Андреев говорит:
«Некоторые горячие головы из оппозиции в нашей коммунистической партии [эту тактику] все время предлагали нам: разорвите с английскими предателями, разорвите с Генсоветом».
Эта насквозь пошлая, филистерская фраза насчет «горячих голов» взята из словаря реформистского мещанства, оппортунистической обывательщины, которые не способны к политике дальнего прицела, т. е. к политике марксистского предвидения, большевистской решимости. Андреев считал в апреле 1927 г., что добился от англичан серьезных обязательств. Мы ему на это отвечали:
