Я видел автомат с водой у касс.
Он снова принялся озираться.
– Так иди, я попрошу не уезжать без тебя!
– Да нет. Не буду лишний раз мелькать, всё-таки ряса не скрывает моего лица.
Она раздражённо вздохнула. Затем начала выбираться со своего кресла у окна к проходу.
– Задержи автобус, если что, – проворчала она.
– Да, конечно, – кивнул он, а затем шутливо добавил: – Если не успеешь, ты знаешь, где наше место встречи.
Изобразив фальшивую улыбку, София вышла. В этот момент в салон вошёл водитель. Усевшись за огромный руль, он поправил сиденье, иконку, прикреплённую к борту, зеркало заднего вида.
Взглянув на часы, он оглянулся на пассажиров и с мягким «пшшшш» закрыл двери.
Давид выглянул в окно: София уже находилась в здании, где продавались билеты, и не видела, что происходило на улице. Автобус тронулся. Блестящая синяя машина покинула станцию и выехала на широкий проспект.
Решительно глядя на проскальзывающие мимо дома Аннебурга, Давид повторял себе, что поступил правильно. Поездка могла быть опасной, особенно для Софии. Если этот «Верум» действительно занимался уничтожением химер, ей туда ехать не стоило. Он сам всё разузнает, а затем вернётся на площадь Святого Гинфорда и расскажет, что удалось выяснить.
Они могли бы договориться об этом, решив дело без коварных трюков с водой, но Давид был уверен, что София начала бы настаивать на своём участии. Объяснила бы, что может поменять лицо – будто это поможет. Что способна обратиться в львицу и разорвать всех в клочья – будто так же не могли поступить те десятки «оборотней», которых казнили в XVI–XVII веках. Нельзя недооценивать противника, особенно когда ничего о нём не знаешь.
Скоро исторический центр города сменился кварталами с высотками, затем начались поля с унылыми прямоугольниками складских зданий и заводов. Наконец замелькали загородные дома с аккуратными садиками, плющом, ползущим по стенам, низкими деревянными заборами и почти сплошь серыми крышами.
Дорога до Хапо-Ое заняла около часа. Наконец автобус остановился на крохотной площади, которую окружали пара магазинов, почта, одноэтажное здание с надписью «БИЛЕТЫ» и банк со свежеокрашенным фасадом вызывающе красного цвета.
Немногочисленные пассажиры резво покинули салон, забрали багаж и разошлись по маленьким петляющим улочкам. Автобус уехал, оставив Давида на площади в полном одиночестве. Было слышно только курлыканье голубей и шум строительных работ где-то вдали. Ни людей, ни машин. И где он должен найти «местного жителя», чтобы добраться до Лавирина?
Давид повернулся вокруг своей оси и сделал резкий испуганный шаг назад. Перед ним стояла песочного цвета дикая кошка.
– София? – выдохнул он в изумлении.
Она зарычала.
Ему хотелось ответить тем же, но Давид просто мотнул головой, чтобы она следовала за ним. За ближайшим поворотом он нашёл место, куда не выходило ни одно окно, и снял свое облачение, положив перед Софией. Несколько секунд смотрел на неё с недовольством, затем уловил требовательный взгляд янтарных глаз и отвернулся. Несколько секунд тишины, шуршание одежды, а потом несколько ударов маленькими кулачками по спине. Он развернулся и отвёл её руки в стороны.
– Ну ты и придурок! – воскликнула София яростно. – Я думала, сдохну, пока бежала за автобусом.
– А тебе не пришло в голову не бежать? – язвительно уточнил он. – Не мелькнула мысль, что я не хотел, чтобы ты оказалась здесь?
– Если бы меня здесь не было, – процедила она сквозь плотно сжатые зубы, а затем выкрикнула прямо в лицо: – Кто бы сказал тебе, что ты кретин!
– Поверь, тех, кто готов это сделать, вокруг меня всегда в избытке, – мрачно ответил Давид.
– И не удивительно!
Несколько мгновений Софии понадобилось, чтобы понять: бить его она больше не сможет, сильные руки на её тонких запястьях ни за что бы этого не допустили. Поэтому она наконец чуть расслабилась и попыталась отступить. Давид тут же освободил её, оглядев с ног до головы. В этом огромном чёрном балахоне, с яростью во взгляде и взъерошенными волосами она выглядела как чокнутая сатанистка. Ещё и лицо себе сделала какое-то странное, с глазами, посаженными чуть шире, чем обычно, и впалыми щеками. Жуть.
– Объясню для одарённых, – сердито сказал Давид, выставив указательный палец, – человек, с которым я собираюсь встретиться, вероятно, профессионально истребляет химер. Что на шкале от одного до десяти, где один – «совершенно безопасно», а десять – «ты точно умрёшь», оставляет тебя где-то между девяткой и десяткой.
– Ты мог хотя бы обсудить это со мной!
Он сложил руки на груди, окинул её долгим взглядом и спросил:
– Обсудить? И ты бы сразу меня послушала? А за автобусом час неслась, только чтобы оскорбить? Могла сделать это по телефону.
Она открыла рот, чтобы ответить, но замолчала и отвела взгляд. Разумеется, она считала, что должна участвовать в этом мероприятии. Будто без неё никто не разберётся…
– Для тебя это тоже опасно, – проговорила она тихо. – Не хочу оставлять тебя одного.
Больше пользы было бы, жди она его в городе, готовая вызвать помощь, если потребуется. Но Давид не стал этого говорить. Что толку? Он велел ей найти кафе и дожидаться там.
– Я бежала час за автобусом, чтобы выпить кофе? – язвительно уточнила она.
– Послушай, я…
– Я сама решу, как мне поступать! – твёрдо заявила София, не оставляя места для обсуждения.
Вот он так и знал! Не кошка, а баран.
Давид поправил рюкзак на плече, резко развернулся и сердито зашагал вперёд, в надежде найти местного жителя, готового подбросить его до Лавирина. София пошла следом, шурша подолом рясы по мощённой серыми плоскими камнями дорожке.
Ни один местный не хотел везти их в мёртвую деревню. Они опасливо поглядывали на Давида, на Софию и просто молча качали головой. Даже не пытались придумать причину! Просто отказывались без каких-либо объяснений.
– Я бы тебя тоже никуда не повезла, – проворчала София. – У тебя лицо такое, можно подумать, ищешь, кого зарезать.
– А может, это из-за тебя? – не остался в долгу он. – Выглядишь, как будто собираешься вызывать дьявола и тебе нужна кровавая жертва.
И тогда они решили поменяться одеждой.
– Когда всё это кончится, я не буду переодеваться три дня, – заметил Давид, пока они стояли спиной друг к другу в тихом пустом сквере среди ярко-жёлтых цветущих кустов гамамелиса.
– Теперь мы как будто бы священник-отступник и блудница, – прокомментировала их внешний вид София.
Она надела только его рубашку, оказавшуюся достаточно длинной, чтобы сойти за короткое платье, и подхватила её кожаным ремнём, который Давид вытянул из своих брюк. Обуви для неё не было, но он надеялся, оголённые бедра и колени отвлекут внимание потенциального извозчика от босых ног. К тому же, она сменила лицо на какое-то очень приятное, располагающее к себе. Могло сработать.
– Да никто вас туда не повезёт, это минимум два часа езды по плохой дороге, – объяснила им продавщица в овощной лавке.
По крайней мере, с ними заговорили.
– Там и машину по
