«Аскольд» подходил к Тигровому хвосту, почти не сбрасывая скорости. За ним, как пристяжные в тройке, чуть подотстав, бежали два крейсера 2-го ранга типа «Новик», но кто именно, разобрать сразу было сложно. И только когда они подошли совсем близко, стало ясно, что это «Изумруд» с «Жемчугом».
На мачте «Аскольда» трепетал флаг командующего флотом. Крейсер быстро прошел канал, лихо отработав машинами развел буруны под кормой, развернулся, и так же виртуозно, почти без помощи портовых баркасов, пройдя входную узкость Восточного бассейна подал швартовы на адмиральскую пристань, прямо за кормой накануне введенного в бассейн подорвавшегося на мине броненосца «Орел». Почти вся команда и офицеры «бородинца» высыпали наверх, с тревогой наблюдая за происходящим.
На бортах «Аскольда» были заметны несколько пробоин, под разными углами торчали стволы трех явно подбитых шестидюймовок, а его, щедро посеченные осколками трубы и котельные вентиляторы, чернели оспинами их многочисленных отметин… В сам порт никого не пускали полицейские, жандармы и патрули моряков. Народ постепенно собирался напротив, на возвышенности над недавно докопанным котлованом нового большого дока, где сейчас в самом разгаре были работы по бетонировке, устройству ворот батопорта и монтажу насосного оборудования. Оно было получено от немцев через Циндао, куда за ним бегал все тот же «Аскольд». Трудившиеся на строительстве дока, и русские и китайцы, оставив работу, всем скопом высыпали наверх, посмотреть, что происходит.
Со стороны города было видно, как с борта крейсера, еще не успевшего даже обтянуть швартовы, сносят на носилках нескольких человек и передают на руки врачей. Вот их уже укладывают в каретах и с эскортом сотни казаков везут по направлению к госпиталю… Вот еще носилки, еще… На «Аскольде» медленно сполз с фор-стеньги флаг комфлота, а вместо него с небольшой задержкой взлетел под клотик контр-адмиральский.
«Господи! Что же это? Кого же на носилках-то? Неужели САМОГО?! Неужели Степана Осиповича… Да что же это, право! Как же так…»
Между тем с «Изумруда» и «Жемчуга» так же сносили и сводили раненых. Прямо на артиллерийскую пристань. Для экономии времени крейсера сошвартовались бортами, и теперь пострадавших моряков с «Жемчуга» передавали на берег через палубу «Изумруда»… Но вот на фалы «Аскольда» взлетели флаги сигнала. Малые портовые буксиры, быстро подбежав, помогли ему развернуться в бассейне, и вскоре крейсер, в сопровождении пары «камушков», уже прошел входной бон внешнего рейда и, развив приличный ход, вновь устремился в море.
Прошел час… Второй… И за это время все перемешалось в городе и в порту. Ушли неверие и сомнения, уступив место восторгу и сумасшедшему веселью — МЫ ПОБЕДИЛИ! Так было у одних. И их было большинство… Ушли муторное томительное ожидание и скребущее сердце предчувствие потери дорогого человека, уступив место скорбному ужасу и неизбывной боли. Так было у других. У тех кто уже знал — ОН не вернется… Были и те, для кого весь мир заслонили муки и боль ТОГО, кто лежал сейчас на операционном столе или ожидал на него своей очереди… Их было еще не много. Пока не много. Весь скорбный список никто не оглашал. О ком-то поведали раненые товарищи, что-то шепнули пришедшие на крейсерах корабельные врачи и фельдшеры. Кого-то страшное известие настигло с порученцем штаба флота, кому-то успел сказать знакомый матрос с «Изумруда» или «Аскольда». Весточки беды приходили по-разному. Горе было общее, одно.
Но и счастье было общее. Со слезами на глазах. И военные и гражданские, мужчины, женщины и дети, все кто мог, все кто был в силах, кто не был раздавлен горем, кто ТАК долго этого ждал, шли к порту. Шли встречать наш ФЛОТ. Так ждали своих героев Петербург и Севастополь. Ждали после Гангута, после Тендры и Калиакрии, ждали после Синопа. И вот сейчас ЖДАЛ своих героев Порт-Артур.
Вечерело… И вот, наконец! Золотая гора дала семафор: видны дымы на зюйд-ост. А вскоре и с менее высоких мест, с Тигровки, от Госпитальной можно было рассмотреть далеко в море широкую дымную полосу, медленно расползающуюся по темнеющему горизонту.
Медленно, совсем не так, как хотелось встречающим, росла эта дымная полоса. Но время было уже не властно остановить ее… Наконец, из сгущающейся над морем на западе вечерней мглы, начали вставать мачты. Мальчишки тут же наперебой начали считать, сколько же там кораблей. Кто-то лез на плечи старшим, кто-то облепил фонарные столбы, кто-то забирался на крыши и лестницы.
— Идут! Наши идут! Один… Два… Двенадцать… Пятнадцать… УРА! Наш ФЛОТ идет!!!
— Смотрите: встречать едут!
Было видно, как в порту на миноносец садятся морские и армейские офицеры, включая коменданта крепости и его свиту.
— Смотрите: с ними и святой отец с НАШЕЙ иконой! Слава тебе, Царица Небесная!
Вот миноносец уже выходит из ковша… А там, в море… Корабли, стараясь выдерживать интервалы и строй, неспешно приближались за развернувшимся тральным караваном. На их уцелевших и даже на обломанных мачтах развевались стеньговые флаги. Скоро их всех уже можно было узнать. И пересчитать.
— «Александр» впереди! Да. Это он ведет…
— «Александр», «Цесаревич», «Таврический», «Суворов», «Ретвизан», «Петропавловск», «Святители», «Полтава»…
— Крейсера идут за «Аскольдом». «Богатырь» или кто-то из его типа, один только… Транспорта сзади, с ними еще крейсера!
— Да, «Светлана», похоже… И «Паллада» там же. И даже «Мономах», вроде как…
— А «Севастополя» нет… И из небогатовских — один только… И старика нашего — «Сисоя» не видать.
— «Пересвета» буксиры ведут. Чуть живой, похоже…
— Это «Пересвет»? Да, раскатали же его… Спаси Господи рабов твоих…
— И «Рюрика» нет. Из владивостокских вообще только «Россия» и «Громобой». Тузик тоже на буксирах.
— Господи боже… А как избит-то! Две трубы как корова языком… Но Руднев на нем. Смотрите — стеньги нет, но флаг контр-адмиральский под фор-марсом!
— Боже мой… Все ведь они избиты, смотреть страшно. Места живого нет. Посмотрите как «Цесаревичу» и «Александру» досталось, в бинокль видно уже вполне. И «Потемкину», кстати, тоже… Да, будет нам работенка…
— А «Баян»-то наш где? И… «Новика» я с крейсерами не вижу…
Вдруг на Золотой горе грохнула комендантская пушка, и взвились многочисленные флаги сигнала, привлекая всеобщее внимание.
— Читайте, молодежь! — кивнул головой мальчишкам пожилой офицер-кораблестроитель, влезший на стоящий у стенки кессон, — Ну! Читайте, кто моряком стать хочет!
— Государь Император поздравляет флот Тихого океана со славной победой! Сделано хорошо! — С разных сторон в разнобой зазвенели голоса мальчишек.
— Ура-а-а!!!
Со звонниц били в колокола… Вдруг все потонуло в грохоте: дым заволок батареи на Электрическом утесе и Золотой горе. Тут же ахнуло в море: флот отвечал.
— Ура!!! — на разные лады катилось над портом, городом и кораблями. В этот многоголосый клик вплеталось и звонкое:
— Вань Суй!!! — это китайцы так же высыпавшие на улицы радовались, казалось, не меньше чем русские. Еще бы! Ведь побиты японцы. Наконец то! Значит, расплата за позор Вэй Хай Вэя, за сдачу Порт-Артура и гибель флота Поднебесной, пришла.
Гремели залпы салюта. Главного победного салюта флота России в этой войне.
— Ура!!! Наши пришли! С победой!
Телеграмма Наместника Е.И.В. на Дальнем Востоке адмирала Е.И. Алексеева
29 Декабря 1904 г. № 1442.(РГИА ВМФ. Фонд А34-1904,ПА-23, Дело П14/12)
Еего Императорскому Величеству Государю Императору Николаю Александровичу
Всеподданейше доношу Вашему Императорскому Величеству: сего 29-го декабря, в 9 часов 15 минут утра местного времени, получена мною телеграмма контр-адмирала Иессена о решительном сражении нашего флота под командованием адмирала Макарова с японским, имевшем место в день двадцать восьмого декабря в ста-ста пятидесяти милях восточнее мыса Шантунг, в Желтом море. Согласно этой телеграмме, флот наш, хотя и понес потери в судах и в их экипажах, неприятеля решительно разгромил и морем отныне владеет безраздельно. По моему разумению, итоги этого сражения возможно соизмерить лишь с итогами Чесмы или Трафальгара.
Из 12-и японских кораблей линии смогли спастись бегством только один броненосный крейсер и два броненосца, но эти последние крайне повреждены и спрятались в английском Вэй Хай Вее. Мы настаиваем на их интернировании. В чем прошу содействия МИДа по его линии. Остальные утоплены. По предварительной оценке потери противника в личном составе убитыми и потонувшими превышают 6 тысяч офицеров и нижних чинов.
В бою у нас погибли броненосец «Севастополь», броненосные крейсера «Витязь», «Память Корейца», «Баян» и «Рюрик», крейсера 2-го ранга «Новик» и «Штандарт». В Вэй Хай Вее находятся броненосцы «Победа», «Ослябя» и «Сисой Великий», поврежденные столь значительно, что до наших портов довести эти суда совершенно не представлялось никакой возможности.
