вы двое хотите от меня?
— Просто скажи, что будешь на концерте в воскресенье, — говорит Аксель.
Шарлотта кивает и смотрит на меня щенячьими глазами.
— У «Оловянных солдатиков на Плутоне» будет VIP-кабинка на всю ночь.
— После выступления мы все сможем наслаждаться едой и напитками, наблюдая за другими группами, — добавляет Аксель.
— Если мой новый работодатель не пригласит меня завтра на работу, я пойду с вами на концерт.
Они обмениваются ухмылками.
— И я иду только потому, что вы двое не затыкаетесь.
— Ура!
Шарлотта крепко обнимает меня.
Затем присоединяется Аксель, тиская нас обеих.
Вот дерьмо. Во что я ввязалась?
Глава 41
ФЕНИКС
В воскресенье утром меня жутко рано будят тяжелым удар кулака в дверь. Я набрасываю подушку на голову, чтобы заглушить звук, но кто бы это ни был, он продолжает стучать.
— Феникс, — кричит Шарлотта. — Просыпайся.
— Зачем? — я рычу. — Сейчас полночь.
Она смеется.
— Что? Сейчас восемь утра.
— И?
— Ну давай же.
Кто-то издает быстрый стук, похожий на барабанный бой. Слишком ритмично, чтобы это могла сделать Шарлотта.
— Аксель, это ты?
— Проснись, проснись, — отвечает низкий голос.
— Нет, — я зажмуриваюсь и сжимаюсь в клубок. Подобные вещи должны быть незаконными.
— Открой дверь, мы просто хотим подремать с тобой, — кричит голос из коридора.
Аксель и Шарлотта хохочут и продолжают стучать. Я скриплю зубами. Это обратная сторона учреждения, связанного с преступным миром.
Хотя мы, студенты, технически равны, это не так. Каждый из нас привязан к семье, и у каждой семьи есть свое место в иерархии.
Если вы достаточно хорошо устроились, вам может сойти с рук такое дерьмо, как разбудить целый коридор людей в безбожный час, ведь никакой безумец не захочет начинать вражду.
Я слышала, что у Акселя есть связи с семьей Бестлэссонов, и он лучший друг Вира, племянника «Одина». Отец Шарлотты — Киран Бресс, двоюродный брат Деклана Дагды, управляющего ирландской мафией.
Папа решил зарегистрировать меня анонимно, но он использовал девичью фамилию моей матери, которая относится к семье низкого ранга, отдаленно связанной с «Одином».
Короче, я никто.
— Иду, — кричу я.
Стук внезапно прекращается.
Когда я подхожу к двери и открываю ее, Шарлотта проталкивается внутрь.
— Извините за вторжение, но дерьмо только что попало в вентилятор.
Я отступаю назад и протираю глаза.
— Что случилось?
— «Один» приедет на воскресный обед.
Я моргаю, чтобы проснуться.
— Зачем?
— Ваш разговор придал Виру смелости сказать отцу и брату, что он не будет работать в организации, — Аксель говорит с ухмылкой. — Милая ночнушка.
— Это все равно не объясняет, почему ты так рано вламываешься, — бормочу я.
— Мы должны увезти Вира до прибытия «Одина», — Шарлотта роется в моем гардеробе, который уже куда лучше организован после использования студенческой прачечной.
— Хорошо, — зеваю. — Дайте мне полчаса, и встретимся снаружи.
— Двадцать минут.
* * *
Полчаса спустя я сижу на заднем сиденье фургона в стиле «Скуби-Ду» с клавишником «солдатиков» слева от меня и их барабанщицей справа.
Я не вижу Вира, но Аксель уже объяснил, что тот лежит под кучей оборудования, потому что охрана кампуса заинтересована только передвижением людей, а не предметами или тем, что спрятано под ними.
Я наклоняюсь к единственной участнице группы женского пола.
— С Виром все будет в порядке?
Она пожимает плечами.
— Это не первый раз, когда мы вывозим его из кампуса под задним сиденьем автомобиля.
— Разве он не мог одолжить чье-то удостоверение личности?
Аксель оборачивается с переднего сиденья.
— Мы пробовали, но каждый сотрудник и охранник знает его в лицо.
— Черт, — бормочу я. Папа и дядя Вира хуже моих. По крайней мере, я лишь частично была пленницей.
Аксель подъезжает к окраине Марина-Виллэдж, залитой утренним солнцем. Здания в этой части города расположены плотно, высотой в пять или шесть этажей, с отдельными магазинами на нижних этажах и квартирами на верхних. В самом конце улицы виднеются далекие проблески моря.
Он паркуется возле «Уирли», который, что неудивительно, закрыт, но затем выпрыгивает из фургона и открывает заднюю дверь. Клавишник тоже выходит.
— Эй, чувак, зал закрыт, — слышу я его голос из-за спины.
Раздается громкий скрежет, сопровождаемый легким покачиванием фургона, когда участники группы раздвигают предметы, чтобы освободить своего солиста.
Я вытаскиваю свой телефон. Без пяти минут девять утра. Сомневаюсь, что в таком сонном городке, как Марина-Виллэдж, кто-то просыпается так рано.
— Вы взволнованы? — Шарлотта крутится на переднем сиденье, ее карие глаза сверкают.
— Еще рано, — бормочу я.
Барабанщица рядом со мной прикрывает рукой рот, чтобы подавить зевоту.
— Я говорила им, что они перебарщивают. Если бы мы вышли в десять, как я предлагала, мы бы не устали так сильно.
Ее зевок заразителен, и мои глаза слезятся, когда я тоже следом зеваю.
— Должны быть открыты места для завтрака.
Шарлотта похлопывает меня по плечу.
— Отличная идея. Я скажу Акселю.
Входная дверь открывается, и клавишник садится рядом с Шарлоттой. Затем открывается задняя пассажирская дверь, и Вир садится на сиденье рядом со мной.
— Привет, — он смотрит на меня сквозь пелену длинных светлых волос.
В памяти всплывают вчерашние слова Акселя:
«После вашей ссоры Вир был сильно подавлен».
Это был просто обмен словами между двумя людьми, которые едва знали друг друга. И его настроение до сих пор не имеет для меня никакого смысла, учитывая то, как он вел себя первые два года после нашего знакомства.
Более скептическая часть меня задается вопросом, вдруг он не обращал на меня внимания просто потому, что думал, будто я никуда от него не денусь.
— Привет, — смотрю на свои колени.
— Ради всего святого, мы можем уже идти? — бормочет барабанщица.
— Аксель вас познакомил? — спрашивает Вир.
— Я оставил эту честь тебе, — пожимая плечами, говорит Аксель, садится на переднее сиденье и запускает двигатель.
— Ингрид, — барабанщица протягивает руку. — Я в группе только потому, что я родственница Вира, и они заменят меня ровно в тот момент, когда найдут кого-то с членом.
Я пожимаю ей руку и сочувственно улыбаюсь.
— Рада встрече.
— Ингрид — близнец Акселя, — говорит Вир.
— Оу, — смотрю на пару, не замечая большого семейного сходства, кроме цвета волос.
Вир кладет руку на плечо клавишника и представляет его как Эрика, который также является его дальним родственником.
После этого наступает напряженная тишина. Шарлотта время от времени оборачивается, переводя взгляд с Вира на меня, как будто играет молчаливую сваху.
Я сжимаю руки вместе, желая, чтобы она не старалась так сильно.
Вероятно, она помнит, как сильно я злилась из-за того, что Вир не
