– Нам нужно встретиться, – сказал Итан. – Нужно поговорить о том, что будет дальше.
– Несущий Свет. Вот какое новое прозвище я вам придумал. Это перевод с латинского «Люцифер». Вы знаете миф о Люцифере? Он полностью подходит к случаю. Люцифер был ангелом Господа. Самым красивым созданием из всех ангелов. Но его красота ввела его в заблуждение. Он начал думать, что так же прекрасен, как и его создатель. Что, возможно, ему следует стать Богом.
– Пилчер…
– Люцифер возглавил отряд ангелов и поднял восстание против Всемогущего. А теперь я хочу задать вопрос… Чем это для них закончилось?
– Вы – больной. Эти люди заслуживают свободы.
– Поделюсь тем, что закончилось это очень скверно. Знаете, что с ними сделал Бог? Он изгнал их. Он создал место под названием «ад» для Люцифера и его падших ангелов.
– И кто я в этой сказке? – спросил Итан. – Люцифер? Полагаю, в таком случае вы – Бог?
– Очень хорошо, шериф.
Было слышно, как Пилчер улыбается, говоря по телефону.
– И если вы гадаете, куда пойти, чтобы найти место вечных мук, которое я собираюсь для вас создать, скажу: больше не ищите.
– О чем вы?
– Ад сам идет к вам.
Две секунды в ухо Итану трубили гудки.
Потом все огни замерцали и погасли.
Глава 25
Заплутавшие Сосны, Шестая улица, 1040
Три года и семь месяцев назад
В тот последний день, который они провели вместе, она приготовила его любимые блюда. Весь день провела на кухне – резала, помешивала, добавляла.
Простая работа, которой занимались ее руки, каким-то образом помогала ей жить от одного момента до другого.
Но требовалось усилие воли, чтобы сосредоточиться, потому что стоило утратить бдительность, как в тот же миг на нее разом наваливалось все.
Три раза она теряла самоконтроль.
Падала на колени.
Ее всхлипывания наполняли пустой дом.
Здесь было так трудно жить.
Страшно, и одиноко, и, конечно же, безнадежно.
Но потом появился он. Как сон.
Они нашли утешение друг в друге, и на некоторое время все стало лучше. Она и впрямь была счастлива в этом странном маленьком городке.
Передняя дверь открылась и закрылась.
Она положила нож на кухонную доску.
Вытерла глаза посудным полотенцем.
Повернулась к нему лицом.
Он стоял напротив нее по другую сторону стола.
– Ты плакала, – сказал он.
– Немножко.
– Иди сюда.
Она подошла к нему, обхватила его руками и заплакала, уткнувшись ему в грудь, а он пропускал ее волосы сквозь пальцы.
– Ты поговорил с ними? – спросила она.
– Да.
– И?..
– Без изменений.
– Это нечестно.
– Я знаю.
– Что, если бы ты просто сказал…
– Тут у меня нет выбора.
– А ты не можешь…
– Не проси меня. Пожалуйста.
Он понизил голос и прошептал ей на ухо:
– Ты же знаешь, я не могу об этом говорить. Знаешь, каковы будут последствия.
– Не понимать – это меня убивает.
– Посмотри на меня.
Он взял ее лицо в ладони и уставился сверху вниз в ее глаза. Никто никогда не любил ее так, как этот мужчина.
– Мы все это преодолеем.
Она кивнула.
– Надолго? – спросила она.
– Не знаю.
– Это опасно?
– Да.
– Ты вернешься?
– Конечно, вернусь. Он наверху?
– Он еще не вернулся из школы.
– Я пытался поговорить с ним об этом, но…
– Ему нелегко будет это пережить.
Он обхватил ее за талию.
– Послушай, все уже сделано, и мы ничего не можем тут предпринять, поэтому давай радоваться тому времени, которое у нас есть. Хорошо?
– Хорошо.
– Поднимемся ненадолго наверх? Мне бы хотелось получить от тебя немножко кое-чего на память.
– Я не хочу, чтобы сгорел обед.
– К чертям собачьим обед.
* * *
Она лежала в постели, в его объятьях, наблюдая в окно за темнеющим небом. Потом сказала:
– Даже представить себе не могу, каково это будет.
– Ты сильная. Сильнее, чем думаешь.
– А если ты ко мне не вернешься?
– Тогда знай вот что. То время, которое я провел с тобой в этой долине, в этом доме, было лучшим в моей жизни. Лучше, чем вся моя жизнь в прошлом мире. Я люблю тебя, Тереза. Безумно и навечно и…
Она поцеловала его и притянула его к себе, поверх себя…
В себя.
Она снова плакала.
– Просто будь здесь, рядом, – сказала она. – Я люблю тебя. Господи, я так тебя люблю, Адам, не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй меня…
Часть V
Глава 26
При последних бликах дневного света Тобиас открыл свой дневник в кожаной обложке и прочитал первую страницу с посвящением – наверное, уже в тысячный раз.
«Когда ты вернешься – а ты обязательно вернешься, – я трахну тебя так, солдат, будто ты только что вернулся домой с войны».
Он пролистал три четверти тетради до того места, на котором остановился.
От карандаша остался последний дюйм.
Трубка угасала.
Тобиас примял пепел и сделал последнюю затяжку, собираясь с мыслями, а река с журчанием текла мимо.
Там, где он сидел, солнце покинуло здание[45], хотя все еще касалось вершины горы по другую сторону реки, в полумиле отсюда.
Стая аберов, похоже, уходила.
Он слышал, как аберы вопят и визжат, двигаясь по долине, освобождая ему дорогу к дому.
Тобиас написал: «День 1308. Я буду краток. Моя последняя ночь в глуши и так много эмоций. Из своего лагеря я вижу горы, окружающие Заплутавшие Сосны, и, если повезет, уберусь из холодины завтра днем. Я столько всего предвкушаю… Теплую постель. Теплую еду. Я снова буду разговаривать с другим человеческим существом. Сидеть с бокалом виски и рассказывать людям обо всем, что видел.
Только у меня есть ключ к тому, что всех нас спасет. Я в буквальном смысле слова единственный человек в мире, который может спасти мир. Я несу на плечах груз знаний, но все это не столь важно.
Потому что чем ближе я к Заплутавшим Соснам, тем больше мои мысли заняты лишь тобой.
Нет ни единого дня, когда бы я о тебе не думал.
О времени, которое мы провели вместе. О том, что я чувствовал, обнимая тебя в ту последнюю ночь.
А завтра я снова тебя увижу.
Мой милый, дорогой ангел…
Чувствуешь ли ты, что я близко? Чувствуешь ли каким-то образом, нутром, что всего спустя несколько часов мы снова будем вместе?
Я люблю тебя, Тереза Бёрк.
Всегда.
Никогда не думал, что доживу до того, чтобы написать эти слова, но…
Засим подписывается
Адам Тобиас Хасслер».
Глава 27
Подожженная машина все еще дымилась. Светофор не горел, и уличные фонари погасли. Теперь, когда во всей долине не горела ни одна лампа, звезды светили с яркой ледяной силой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
