- Дан, ты куда собрался? – нахмурился Лэрзен. То ли догадался, то ли прочитал мои мысли.
Я хотела колко ответить, но промолчала, скользя пальцами по выщербленным дождями доскам забора. С такой же нежностью, наверное, гладят собаку.
Остановив пони у калитки, откинула капюшон и бросила взгляд на фигурки детей в слегка припорошенном снегом саду. Они что-то выкапывали из промёрзшей земли. Сейчас почувствуют мой взгляд, обернутся, и я увижу своих троюродных племянников.
Мальчик и девочка, два пушистых комочка в объёмной зимней одёжке. Кажется, двойняшки – на вид одного возраста.
- Сумасшедшая! – прошипел мне на ухо Лэрзен, силой оттаскивая от калитки. – Ты головой думаешь, или чем?!
Назвал в женском роде, значит, сердится. Ну да, вот об этой эмоции я и забыла, единственная, которая у него присутствует – злоба. И ненависть, у тёмных магов должна быть хорошо развита ненависть.
- Я хочу войти и войду, - решительно заявила я, вырывая повод. – Я взрослая… взрослый и не ваша собственность, я в праве сам решать, что мне делать. Я задолжал вам за услуги, что ж, я отдам. Сегодня же. Займу у родных. Спасибо за всё, что сделали для меня.
- Вот, значит, как? Перешли на товарно-денежные отношения? Да будет тебе известно, что я не такая скотина, образ которой рисует твое воображение, и иногда могу позволить себе бескорыстность, - кажется, мои слова его обидели. – Хочешь умереть? Пожалуйста, только не зови меня на помощь. Дан, да вбей ты себе в голову, что я гораздо опытнее в этих играх, что я знаю, что делаю. А, впрочем, убирайся на все четыре стороны, я держать не буду! Угораздило же меня с тобой связаться! Ну, что смотришь? Ты, кажется, хотел постучаться? Так стучись, рога Тьхери, чтоб тебя орки…
Махнув рукой, маг не договорил и дал по бокам лошади. Та всхрапнула и понеслась прочь.
Что ж, он вторично меня бросил. Вернее, на этот раз я избавилась от него сама.
Казалось, можно вздохнуть с облегчением, только мешают много «но», и самое главное – мой внешний вид. Надеюсь, заклинание сможет снять любой волшебник.
Наша перебранка вспугнула детей, и они убежали в дом, так что открыть калитку мне было решительно некому. Ничего, сейчас постучусь молоточком по специальной пластине…
Да есть кто дома, почему никто не идёт? Или я такая страшная, что Мирра на крыльцо выглянуть боится?
Я постучала ещё, на этот раз настойчивее.
Вроде мелькнуло чьё-то лицо за занавеской, показалось и исчезло.
Наконец, отворилась дверь, и на пороге показалась женщина в клетчатом переднике; в руках она держала мокрую тряпку.
Покосившись в мою сторону, явно не довольная тем, что ради какого-то мальчишки ей приходится спускаться по скользким от подтаявшего снега ступенькам на последних месяцах беременности, Мирра осторожно, придерживаясь за перила, начала сопряжённое с опасностью путешествие от двери до калитки. На третьей ступеньке она раздумала и позвала детей:
- Сходите, откройте, спросите, что нужно.
Как я и думала, двойняшки. Обоим годика по три. Симпатичные, кудрявые, похожие на мать. Держат во рту по леденцу на палочке и с подозрением смотрят на меня.
- Да чего вы испугались, не демон же! Видите, матери тяжело.
Мальчик оказался более решительным, стрелой сбежал вниз, взметнул массу намокших бурых листьев на дорожке и замер у калитки, глядя на меня любопытными серыми глазёнками. Я непроизвольно улыбнулась ему.
- Дядя, а вам кого?
Дядя… Я не дядя, малыш, я тётя.
Стоп, мне же на вид лет пятнадцать от силы, я на взрослого не тяну – почему тогда дядя? Только потом до меня дошло, что для детей все незнакомые люди делятся на три возрастные категории: сверстники, дяди и тёти. На сверстника я не тянула, значит, была дядей.
- А мне твою маму. Мирра! – ну не могла я больше терпеть, расскажу ей всё, и будь, что будет. – Мирра, вы, наверное, меня не помните, я…
- Конечно, она тебя не помнит, Дан, - упор был сделан на словосочетании «не помнит».
Я вздрогнула, напугав племянника, и медленно обернулась, чтобы увидеть знакомые карие глаза. Но он же уехал, насовсем… Зачем он вернулся?
- Скажи матери, что приехал один из троюродных племянников твоего отца, - Лэрзен на корню пресек мою попытку назваться истинным именем и, дождавшись, пока мальчишка отойдёт, вцепился мне пальцами в плечо и злобно прошипел: - Ты совсем идиотка?! На родственные узы понадеялась?
- Пустите, мне больно! – я ничуть не покривила душой: его хватку не смогла смягчить даже куртка. – Уехали – так уезжайте!
- На твоём месте я бы меня не злил, иначе всю жизнь в этом теле проболтаешься. Одно радует, что короткую. Накой я вернулся? Да потому, что кое-что обещал неблагодарной дуре, которая сама суёт голову в петлю. Хочешь увидеть родных? Ладно, увидишь, но под моим присмотром. И рот закрой, немую изображай. Всплакнуть разрешаю только по поводу кончины твоей двоюродной тётушки Оданы.
- Лэрзен, я больше не желаю…
- Меня это не волнует, - отрезал он, наконец-то отпустив моё плечо. – Хадершет, Дан, будь я тобой, радовался бы, что тебя не бросили в одиночку разгребать это дерьмо, хотя очень хочется. И так, для справки: я сейчас на взводе, так что не советую меня провоцировать. Какие могут быть последствия для тебя и твоих родственников, думаю, объяснять не надо? Вот и славно! Долго твоё счастье в виде моего присутствия всё равно не продлится, потерпишь ещё денек. Избавлюсь-таки от этой ноши! А теперь улыбайся и молчи.
Маг разрешил мне пробыть в самом родном для меня доме Медира не больше часа, задавал вопросы, косвенно касавшиеся меня и моих родных; сам представился моим опекуном. Похоже, ничего интересного он так и не узнал, во всяком случае, по окончанию визита пребывал в мрачном расположении духа.
На улице мне предстояло выслушать очередную порцию ругани, смысл которой сводился к тому, что я чуть не совершила непоправимую ошибку, избежать которой удалось лишь стараниями Лэрзена. Потом, вроде, успокоился, вернулся к своему привычному насмешливому настроению, так что пообедали мы уже без одностороннего выяснения моих умственных способностей.
Не знай, кто такой Лэрзен, подумала бы, что за его эмоциональными выпадами скрывалось банальное беспокойство за мою серую шкурку. Но я знала, поэтому не питала иллюзий. Маги помогают людям до тех пор, пока им это выгодно. Значит, Лэрзен видел какую-то выгоду в том, чтобы я оставалась жива, – очевидно, мои воспоминания.
Лэрзен
Дура, курица набитая, чтоб тебе василиск в глаза посмотрел!
Нет, что я ей нянька? Решил уехать, так и уехал бы! Но вся проблема в том, что не решил, просто выбесила она меня. Даже не знаю, чем конкретно: то ли своим поведением, то ли своими мыслями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
