должны усилить центр внутри СФД, а не вовне», – утверждал он. Б. Стази критично относился к намерению В. Жискар д’Эстена единолично воплощать СФД, считая это недооценкой существующих тенденций, и призывал к временному успокоению президентских амбиций. Им предусматривалась также возможность создания единой организационной структуры с радикалами и частью социалистов и выход из
СФД[636]. В целом, автономистская тенденция, выражаемая Б. Стази, была созвучна настроениям многих рядовых членов партии. Например, председатель федерации департамента Верхняя Савойя И. де Ла Шанони отмечал: «…необходимо, чтобы ЦСД имел автономное существование, собственную стратегию, средства выражения, руководителя и команду людей, которые выступают под нашими цветами, чтобы наделить ЦСД определенными позициями по крупным финансовым, экономическим, социальным, школьным, административным вопросам или по европейской и международной политике»[637].
В отличие от Б. Стази, П. Меньери, бретонец и католик, сторонник частной инициативы, бывший министр сельского хозяйства жискаровского правительства, опиравшийся на партийных нотаблей, настаивал на необходимости для социальных демократов остаться в СФД. Он указывал, что в данной политической ситуации нет никакой надежды расширить большинство к центру, так как социалисты не склонны пойти на «идеологическую реконверсию». При этом он подчеркивал абсурдность систематического противостояния между правыми и левыми, призывал к толерантности, открытости, справедливости и солидарности. П. Меньери считал, что в ЦСД соседствуют два течения. Одно – либеральное – является близким по духу и поведению к Республиканской партии, другое – социал-демократическое – стремится претворить в жизнь идеологию центризма. П. Меньери не исключал возможности перехода партии на неоконсервативные позиции, хотя и утверждал, что ЦСД будет выражать оригинальное течение «социальной демократии»[638]. Впоследствии он признал, что в 1982 г. именно молодые члены ЦСД, среди которых в особенности Ф. Вайру, подтолкнули его к выдвижению собственной кандидатуры на пост председателя ЦСД в противовес Б. Стази. «Я должен признать, – отмечал П. Меньери, – что Бернар Стази имел больший стаж политической деятельности, чем я. Кроме того, пресса приняла его сторону: она хвалила его открытый, «реформистский» темперамент, противопоставляя его моему предполагаемому «жискардизму»… После нескольких месяцев активной кампании голосование на съезде в Версале было крайне напряженным. Чтобы покончить с репутацией жискардиста, которую мне создали журналисты, я воспользовался своим первым выступлением в качестве председателя, чтобы заявить, что я не связан по рукам и ногам»[639].
Ж. Барро, «социальный персоналист», убежденный католик, противник лаицизма, социалистов, сторонник социальной рыночной экономики, синтеза между деголлевским видением государства и христианско-демократическим ценностями, наоборот, защищал доктринальную чистоту ЦСД. Он, как и Б. Стази, не исключал возможности сближения с социалистами и даже голосовал за некоторые законы нового правящего большинства. Но такое сближение, по его мнению, могло произойти лишь при выполнении социалистами определенных условий[640].
31 мая на решающем голосовании П. Меньери был избран председателем ЦСД 525 голосами против 447 голосов, поданных за Б. Стази. А. Дилижан был переизбран генеральным секретарем (заменен на Ж. Барро в мае 1983 г.)[641]. П. Меньери получил поддержку большинства депутатов и некоторых федераций, особенно с запада страны, а также молодых активистов во главе с Ф. Байру. Малоизвестный рядовым членам партии, он между тем имел репутацию эффективного министра-технократа. Не случайно Б. Стази назвал его «кандидатом нотаблей и жискардистов». Цель нового председателя была предельно ясна и проста: не ввязываться в войну за президентство республики, а методично работать над обновлением партии и ее укоренением в регионах, что позволит увеличить число депутатов и больше влиять на политику страны[642]. Итоговая резолюция съезда гласила: «ЦСД подтверждает свою волю осуществлять политику, основанную на экономическом реализме, социальной солидарности, плюралистичной демократии, европейском строительстве, безопасности свободного мира. ЦСД желает быть важной и автономной политической силой в центре французской политической жизни, для того чтобы корректировать крайности биполяризации и предлагать новую политическую линию, находящуюся на службе не идеологий, а человеческой личности и ее сообщества. ЦСД противостоит разрушительной политике большинства, находящегося у власти, которое нагромождает дефицит, разрушает экономику, увеличивает безработицу, ставит валюту в рискованное положение и лишает французов всякой надежды на подлинный социальный прогресс. Захвату бюрократии он противопоставляет динамизм ответственности. Сектантству классовой борьбы он противопоставляет терпимость, сотрудничество, братство. ЦСД будет выступать за союз прежде всего со своими партнерами по СФД, затем с силами оппозиции и всеми гражданами, приверженными защите свобод»[643].
Первые итоги внутреннего обновления ЦСД можно представить, исходя из социологического анализа, проделанного К. Исмаль применительно к СФД. В 1983 г. руководители оппозиционных партий утверждали об обновлении порядка 30 % партийных аппаратов. Исходя из этого, можно говорить о приходе в политику нового поколения христианских демократов. Был отмечен некоторый рост числа членов ЦСД в департаментах Верхняя Луара, Марна, Нор, Атлантические Пиренеи и в Бретани[644]. Численность ЦСД, согласно данным его руководства, оценивалась в 1981 г. на уровне 30 тысяч, с ростом к 1984 г. до 43 тысяч. Но, по мнению К. Исмаль, цифры эти выглядят завышенными, и реальная численность партии составила порядка 25 тысяч членов[645].
Но первые результаты имели больше влияние на функционирование и персонал партии, нежели на ее стратегию и доктрину. ЦСД также мало проводил митингов, как и в предшествующие годы, а его съезд был посвящен в основном внутренним проблемам. Социальные демократы оставались привязанными к формам прямого активизма и встречам с членами и симпатизирующими. Публичные мероприятия и праздники из-за плохого финансирования были редки. В электоральной стратегии приоритетным осталось выдвижение на первый план «марки» СФД. Поэтому все их кандидаты сначала представляли себя как кандидатов СФД и только затем называли себя центристами[646]. Сравнивая ситуацию в оппозиционных партиях, К. Исмаль считает, что если ОПР желало своего укоренения именно на низовых уровнях, то партии СФД, особенно РП и ЦСД, видели ситуацию в ином свете: «Потому что, стремясь или нет к обновлению, эти партии продолжают организовываться вокруг национальных и местных депутатов. Реальность организаций зависит, следовательно, от существования таких депутатов и от их воли объединить вокруг себя членов или активистов. Но нотабли остаются крайне осторожными в отношении активистов, считая их беспокойными или безответственными»[647], – пишет К. Исмаль.
ЦСД, как и другие партии СФД, продолжал в этот период опираться на «новые» средние слои, которые под названием «центральной группы» описал в своей книге «Французская демократия» В. Жискар д’Эстен. Об этом свидетельствует выдвижение на первый план таких ценностей, как свобода, ответственность, ассоциированные с обладанием собственностью[648]. 27 % избирателей ЦСД составляли женщины (в основном домохозяйки или пенсионерки). По-прежнему высок был удельный вес средней возрастной категории о 35 до 54 лет, что свидетельствовало о
