class="p1">– Ты нечестен – это не новость.
– Ты знал, что я тебя предам?
Огуз пожал плечами.
– Не исключал такую возможность, – произнес он. – Скажем так, это не стало для меня полной неожиданностью.
– И ты послал всех этих людей на смерть…
– Рискнуть стоило, – отрезал он; ни один мускул на его лице не дрогнул. – Я хорошо понимал, что прошу от тебя многого. Подумал – может быть, всех этих слов достаточно, чтобы склонить тебя на мою сторону. Теперь уж мне стоит извиниться. Стоило догадаться – ты слишком умен, чтобы вот так с ходу повестись на красивые слова.
– Слова были неплохие, – сказал я. – И по большей части я с ними согласен.
Огуз улыбнулся.
– Я смухлевал, – сказал он. – Нанял юристов – целых шесть человек, честь по чести, из Созамена – даже не представляешь, сколько дерут эти стервятники. Поручил разработать мои тезисы, а потом пересказал то, что они написали, своими словами. Тебя это не сильно коробит, правда ведь?
– А должно?
– Ну, знаешь, мне это показалось… Я заставил кого-то еще отшлифовать мои аргументы. Хотел показаться умнее, чем я есть.
– И сколько из этих материалов пригодилось, чтобы повлиять на меня?
– Кое-что. Но затея не выгорела, так ведь?
Я покачал головой.
– Я не судья, Огуз. Я не обязан следовать справедливости, праведности и интересам рода человеческого. Будь это так, ты бы сейчас грел руки у славного огромного костра. Но я – это я, сам знаешь. И я оставляю за всяким право быть неправым – если это его выбор.
Огуз хмыкнул.
– Когда все это закончится, – сказал он, – я хочу, чтобы мы снова были вместе. Ты можешь стать соимператором. Будешь править Востоком, а я воцарюсь на Западе.
– После того, как разрушишь Город и убьешь всех робуров.
– Именно так. К тому времени мы оба исполним свой долг. Мне бы очень этого хотелось.
– Это всё – после того, как я открою ворота, как обещал тебе в прошлый раз?
– Нет. – Он слегка шевельнул пальцем в воздухе, веля подать вино. Мне, впрочем, снова принесли мой любимый чай. – Теперь я вижу, что ошибался. Глупо с моей стороны. Стоило понять, что я не могу заставить тебя сделать что-то, чего тебе не хочется. И пытаться не стоило. Нет, продолжай, держи осаду, защищайся, как только сможешь. Я знаю, как много значит для тебя – сделать все, что в твоих силах.
Слуги разлили чай. Один только его запах сулил блаженство.
– По дороге сюда мы проехали мост, который ты построил около восьми лет назад, над Седой рекой. Как только увидел его – сразу понял: мост построил Орхан. Как будто встретил старого друга.
Я не мог вспомнить, что именно он имеет в виду. Я уже четыре раза строил через нее мосты, но эта сраная река продолжает затапливать все вокруг.
– Это моя работа.
– Конечно. Не перечесть рек в этом мире, что нуждаются в мостах. Или городов. Ты никогда не хотел построить город?
– Тебя опять заносит, – заметил я.
– Прости. Но я серьезно спрашиваю. Мне понадобится город, когда все закончится, – ты построишь его для меня? Где угодно.
– Здесь?
– Если настаиваешь.
– Подумаю над предложением, – ответил я. – Так зачем ты хотел меня видеть?
Огуз вздохнул.
– Просто хотел сказать, что не держу на тебя зла. Попросить построить город. Я за последнее время так много разрушил, было бы неплохо что-то создать.
– Не держишь зла? Ты серьезно?
– Конечно! Ты мой самый старый друг. – Он сказал это как нечто само собой разумеющееся. – Люди в Городе тебе не друзья, Орхан. Ты, кстати, разобрался с теми ублюдками, собиравшимися тебя свергнуть?
– Да. Спасибо за помощь.
– Они-то точно не были твоими друзьями. Но какого черта. Я знаю, как ты не любишь, когда кто-то тебе подыгрывает. Так всегда и в детстве было, ты в ответ дуешься и ходишь целый день мрачнее тучки. Тебе подавай победу без оговорок – иначе какой в ней толк.
Совершенно верно. Конечно, я никогда ни в чем не побеждал Огуза, если только не жульничал. Что я и делал, когда мог. Я считаю, что победа есть победа. Жульничество – это всего лишь один из многих способов одержать верх.
– Как я уже сказал, – продолжал он, – старайся, приложи все усилия, как хочешь. Ступаешь тернистым путем – отлично. Только, пожалуйста, не дай себя убить. Мои возможности по твоей защите ограничены. Я сделаю все возможное, впрочем, – только не усложняй мне задачу.
– Не стану, поверь мне. – Я невесело усмехнулся. – Я ведь трус.
– Ты благоразумен, – возразил Огуз. – Это совсем не одно и то же. В любом случае – к черту все это. Как насчет игры в шашки со старым приятелем?
Мы играли когда-то в шашки. Я сам сделал доску и фигурки – вырезал из дерева и кости. Порой мне улыбалось выиграть. Угадайте как.
– Мне пора к своим, – сказал я.
– Не мели чепухи. Ты должен побыть здесь некоторое время. Нет, правда! Иначе будет выглядеть подозрительно.
Он был прав, как всегда.
– Кстати, как я отсюда выберусь?
– Сбежишь, естественно.
Я хмуро посмотрел на него.
– Серьезно? Это, по-твоему, не подозрительно?
– Никоим образом. Тебя спасут.
– И кто же?
– Твоя ручная обезьянка, Лисимах. – Огуз наградил меня улыбкой.
– Он погиб.
– Да если бы. Парень силен как бык. И этот клееный нагрудник спас его, никогда не видел ничего подобного. Ты придумал, так понимаю?
– Да брось. Вычитал в одной старой книге.
– Потрясающе. В любом случае мы его спасли и подлатали. Он похворает какое-то время, но ничего серьезного. Охранять его я поставил кучку никчемных пьянчуг, которые оставляют оружие без присмотра. И еще я проследил за тем, чтобы кое-кто случайно проболтался, где тебя будут держать. Думаю, с остальным он справится сам – я прав? Какой смысл иметь в сподвижниках бесстрашного героя, если у него пока еще не было шанса показать себя?
Во всяком случае, Лисимах был жив.
– Он чуть не погиб.
– А когда вернется с тобой – прослывет живым героем. Все девки будут без ума.
– Девки его не интересуют.
Огуз скорчил пресную мину.
– Робур, – сказал он и прищелкнул языком. – Ну что ж, в любом случае ему потребуется время, чтобы освободиться, так что пока мы можем перестать обсуждать дела и для разнообразия пообщаться по-людски. Для начала я бы очень хотел, чтобы ты кое с кем познакомился.
Мне нравится предугадывать, что скажет мой собеседник в следующую секунду. Хрен там плавал.
– С кем же?
– С моей женой.
Да, такое предвидеть сложно.
– Женой?
– Да, дурачина, с моей
