годы так стремилась занять. О ком она разговаривала с духом своей мертвой подруге Анюши.
Мир поплыл перед глазами Кротовой. Поплыл, закрутился, померк. Люба лишилась чувств и упала на пол между трупом Соломонова, березовым бруском и автопогрузчиком.
09:34 – 09:45
Кое-кто в цеху за глаза называл Зинаиду Сферину «пышечкой», а иные – «плюшечкой». Все дело в ее округлых формах. Она относилась к этому спокойно, а порой, глядя на некоторых молоденький работниц с минимальными размерами, Зинаида Зиновьевна испытывала даже гордость. Несмотря на большие размеры, Зинаиду язык не поднимался называть толстой или здоровенной. Совсем нет. Все ее размеры были гармоничны. Грудь, несмотря на большие размеры, никто не называл коровьим выменем, а попу – лошадиным крупом. Про таких как Сферина обычно говорят «аппетитные формы». Короче говоря, она не обижалась на «пышечку», зато сама, глядя сейчас в окно мужской раздевалки и попивая маленькими глоточками горячий крепкий чай, могла твердо наречь охранника Эорнидяна «психом».
Из окна было прекрасно видно фабричную проходную с будкой охранника и даже сильная метель не заслоняла в бешенстве корчившегося на снегу охранника. Что-то с ним было ни в порядке и, преспокойно прихлебывая ароматный чай, Зинаида Зиновьевна могла с точностью ответить на вопрос: «что?». Голова у него была не в порядке. Сферина давно уже подозревала что молодой охранник Петя Эорнидян какой-то не такой, было в нем что-то… ненормальное. Как будто клинического психопата напичкали успокаивающими лекарствами, действие которых рано или поздно должно было закончиться. И вот – пожалуйста!
Сферина сделала маленький глоток черного чая, она всегда пила чай черный из плоской чашечки, но тут в раздевалке у мужиков плоских чашечек не было, она взяла чей-то чистый бокал с сердечком и загадочными символами – вертикальная палочка, сердечко и две русские буквы: «М» и «Е». А под окном в ледяной метели бушевал охранник Эорнидян. Он бил кулаками сугробы, пинал снег, махал руками и метался, обрушивая внутреннее злость на стойки ворот, кусты, стопку пустых поддонов, урну, он громил курилку, кричал то-ли «Убью! Убью!», то-ли «Люблю! Люблю!». Сферина только тихо посмеивалась и достав айфон, снимала происходящее на камеру. Будет что показать завтра подружкам.
Жаль только, что Зина не видела с чего все началось, ей было любопытно что явилось причиной припадка Эорнидяна, с чего это тихий и замкнутый мальчик так рассвирепел, что даже потерял связь с реальностью и в безумном состоянии колотит какой-то доской фонарный столб. Когда Сферина взглянула в окно, от корчившегося на снегу охранника как будто отошли двое мужчин, одного из которых она узнала – наладчик станков Юрка Пятипальцев. Мужик в теле, именно такой какие Зине нравятся. Руки волосистые, борода, наверняка и грудь покрыта кудряшками, зато лысеет, что говорит о высоком тестостероне. Пятипальцев был бы идеальным пихарем, но Сферина не рискнула заводить отношения с человеком, предпочитающим наносить сам себе раны и синяки. А вот кто это был с ним в незнакомой красной курточке с надписью «Фрунзенская птицефабрика №1»? По габаритам юноша очень походил на разыскиваемого ею Леву Нилепина, но у того никогда не было такой курточки, в цеху он переодевался в ту же самую фирменную форму, что Пятипальцев и все остальные, включая и саму Зинаиду Зиновьевну.
Женщина сделала еще глоток чая. Может вызвать «неотложку»? Эорнидян под ее окном совсем вышел из себя, он бил кулаками ветер. Но если с охранником случился какой-то страшный припадок, то почему Пятипальцев со своим дружком в красной курточке оставили его одного и ушли в цех? Они-то вызвали «Скорую» или нет?
Тем временем Петя Эорнидян, насуплено ругаясь, зашел в свою будку, захлопнул дверь и больше не появлялся. Все, концерт окончен. «Ладно, – подумала Зинаида, – дождусь Юрку здесь, он сейчас зайдет. Вот я и спрошу, что с охранником и где Лева Нилепин. Какой чай вкусный у мужиков, почему я не покупаю высокогорный? Вечно я экономлю».
09:35 – 09:40
– Хорошо! – заключил он и сделал несколько снимков кубического шлифовального станка. Но вскоре, когда от шлифовального станка он отошел немного в сторону, где, как он знал, был вход на лакокрасочный участок, он наткнулся на то от чего он в миг позабыл о своем шпионском задании. Прямо перед ним висел человек.
Никита оцепенел и смотрел на висельника округлившимися глазищами, потом, сделав снимок на планшет. Автоматически он отослал снимок на «Вайбер» и сразу же вздрогнул от телефонного звонка.
– Это что за шутки, Никитос? – грубо рявкнул начальник отдела развития Владимир Нильсен.
– Это ни шутки, Владимир Андреевич, – мертвецким голосом ответил Вайнштейн, не в силах отвести взгляд от висельника.
– То-есть перед тобой повешенный человек? Никитос, не пугай меня, мне нельзя нервничать, у меня гипертония. Скажи, что это кукла.
– Не скажу.
– Сфотографируй лицо, – приказал Нильсен. Вайнштейн выполнил его указание и отправил на «Вайбер». Нильсен перезвонил через несколько секунд: – Если ты меня разыгрываешь – тебе больше с нами не работать.
– Я вас не разыгрываю, – Никита Вайнштейн начинал терять терпение.
– Это Степка. Степка Коломенский, главный инженер. Значит так… Слушай меня внимательно, повторять я не буду. Я не знаю, что там случилось, об этом мы узнаем из новостей, а ты даже не пытайся выяснить. Ноги в руки – и вали оттуда. И не вздумай наследить, тебя там нет и никогда не было. Ясно?
– Более чем, – Вайнштейн смотрел на закатанные глаза мертвеца.
– Переписку по «Вайберу» удали немедленно, – продолжал Нильсен. – Эти фотки посмотрели весь совет директоров, сейчас тут такое начинается… Сейчас тебе будут названивать наши шефы, но ты поставь телефон на бесшумный режим и никому не отвечай. Сейчас у тебя основная задача – свалить оттуда как можно незаметней. Звонки будут тебя отвлекать и ты можешь запалиться. Связь будешь поддерживать только со мной, звони только мне.
09:35 – 09:36
«Блин! Я его чуть не грохнул! Я уже нажимал на курок!» – скрипел зубами Точило и презрительно косился на своего компаньона с пижонскими усиками как у какого-нибудь антрепренера из старого кабаре. Между ними произошло то, чего Точило ожидал с самого начала, когда их стопы перешагнули порог этой чертовой фабрики – они не поделили первенство, они разругались, они возненавидели друг друга. Точило догадывался, что этот хитрый пройдоха Брюквин будет думать только о себе любимом, только о том, как он будет выглядеть в глазах интернет-зрителей. О своей безупречно чистой и отглаженной одежде, о своей прическе из которой под воздействием большого количества лака не мог пробиться ни единый волосок, о своих фраерских усиках,
