Непонимание рождает домыслы и мифы, а с ними напрасные надежды и видение врага там, где его нет, и поиск друзей, от которых толку не будет.
«Когда после бегства Януковича Россия перешла к активным военным действиям в Украине в стиле имперской политики времен московского царя Ивана III, у украинского народа и украинских элит это вызвало шок. Потому что миллионы украинцев, родившиеся в СССР, и миллионы, родившиеся уже в независимой Украине, были воспитаны в традиции «русские и украинцы — братья навек». В СССР они были просто составными частями сложившейся, как было объявлено вождями КПСС, исторической общности под названием «советский народ», в период независимости русские (точнее, «россияне») были братским народом, еще недавно входившим в единое с украинцами государство, о чем молодым украинцам рассказывали родители и учителя»[98]. (Каков поворот: то смеялись над «братством», а тут вспомнили. — Б. Ш.)
«…Та готовность и радость, с которой россияне приняли «их возвышающий» циничный бред российских пропагандистов, наводит на грустные мысли о качестве так называемого общественного образования в России и о степени самостоятельности мышления ее граждан… Украинцы же, наоборот, не потеряли эту социальную адекватность. И я, как представитель украинского народа, несказанно этому рад. Невзирая на то что это мы подверглись военному нападению со стороны России (все тот же лейтмотив: в Крыму и на Донбассе живут индивиды, не способные мыслить самостоятельно, и все дело в нападении российской армии. — Б. Ш.), а военная история знает, как народу тяжело не ожесточиться в таких случаях, украинцы не воспылали ненавистью к россиянам и даже относятся с состраданием к тем, кто поддерживает преступный путинский режим, так как они оболванены российской государственной пропагандой». (Еще как воспылали ненавистью, что Ю. Тимошенко возмечтала даже сбросить атомную бомбу на супостатов. — Б. Ш.)
«Украинцы и так, даже в рамках СССР. почти наравне с прибалтами, были одними из самых вольных граждан (так формируются мифы. — Б. Ш.). Теперь они еще больше распрямляют спины. И вот этого онтологически не могут понять ни российские элиты, ни их рабский народ (наверное, по определению — раб не может понять мотивов поведения свободного человека). (Конечно нет. Разве не понятно, что русскоязычное население должно покорно жить в свободолюбивом Украинском государстве? — Б. Ш.) Они не понимают, что уже проиграли войну за Украину. Потому что украинцы — не скот, они уже больше никогда не пойдут в стойло, где плохо, но гарантированно кормят, правда иногда устраивая голодомор на грани геноцида… …Украинцы интуитивно чувствуют вызовы современного мира. Они понимают, что современное экономическое и социальное развитие нации возможно только тогда, когда нация состоит из индивидуально свободных, вольных людей».
Трудно сказать, как долго будет действовать это самоутешение вкупе с самовозвеличием: «Зато мы в отличие от рабов-соседей народ свободолюбивый», особенно если Украину не возьмут в «Европу», то есть, проще говоря, не будут дотировать ее в надлежащих размерах? Конечно, в ход пойдут ссылки на агрессивную Россию, но опять же невозможно бесконечно этим жупелом пугать детей и себя. Шансов к самостоятельному развитию у Украины все равно нет. Остается надеяться только на помощь извне. А «москальское» наследие в виде мощной некогда промышленности и науки понемногу иссякает. И это не только мое мнение. Его подтверждают сами украинцы.
«Европейцам очень трудно понять Украину. Они никак не могут разобраться, что же на самом деле происходит у нас с реформами… Украинские чиновники нового образца выглядят для европейцев очень привычно: говорят на одном с ними языке, хорошо одеты, демократичны и раскованы. В этом смысле они разительно отличаются от чиновников эпохи Януковича и самого бывшего гаранта. Для Европы он был неким непонятным и мало предсказуемым азиатским монстром, с которым непонятно было, каким образом о чем-то договариваться. Но, несмотря на эти правильные слова, Европа почему-то не очень торопится давать нам деньги, а Америка — оружие (халявная природа укранацев неистребима. — Б. Ш.). Их прагматичное мышление подсказывает им, что за прекрасной картинкой кроется какой-то подвох. Европейцы — совсем не дураки. Они не дают нам денег, потому что знают: при существующей системе, сколько ни дай — все улетит на ветер, в «черную дыру» коррупции. Примерно по той же причине американцы не спешат давать нам оружие. Не потому, что не хотят помочь, а потому, что понимают: при нынешнем военно-политическом руководстве Украины нет никаких гарантий, что завтра это оружие не будет оставлено в очередном котле и не попадет в руки сепаратистов и террористов. Да потому, что в этой стране чиновники как воровали, так и продолжают воровать. Коррупция осталась на том же уровне, на каком была при Януковиче. В жизни маленького украинца ничего не изменилось: ни милиция, ни налоговая, ни остальные органы власти не изменили своего отношения к простому гражданину»[99].
Автор начал за здравие, а кончил за упокой. Так в чем причина болячек?
«Есть только одна проблема: на месте, где нужно вести строительство, стоит старое здание Украинского государства. Неэффективное, прогнившее, преступное, грязное. Что делает в этой ситуации нормальный строитель? С чего он начинает работы? Конечно же с демонтажа всего старого и ненужного. Потому что строить новое здание, не снеся вместе с фундаментом старое, невозможно».
Это уже теплее. Но вряд ли «горячо». Автор предлагает привычное — массовые аресты (ау, дедушка Сталин).
«Когда команда Саакашвили начала демонтировать в Грузии прежний преступный режим, в тюрьмах страны сидело около 5 тысяч человек при численности населения в 4,5 миллиона. А после 8 лет демонтажа эта цифра возросла в 5 раз до 25 тысяч. И это была та плата, которую грузины заплатили за утилизацию социального мусора, мешавшего им строить новое нормальное государство… И хотя Европе очень не нравилось то, что в стране строятся новые тюрьмы, она вынуждена была это принять. Если же этого не произойдет, то народу Украины ничего не останется, как только снести всю эту конструкцию собственноручно, без всяких технологий и специалистов. А это чревато и многочисленными жертвами, и серьезными историческими последствиями…»
Короче, даешь очередной свободолюбивый майдан с непредсказуемыми последствиями! Рискнем сделать предположение: третьего майдана не будет. У всякого свободолюбия есть мозговой предел. А что дела в Украине идут не важно, так причина не в «старом» политическом здании, скопированном, кстати, с западных образцов (многопартийность, президентско-парламентская система, свободный рынок и пр.). Она лежит много глубже, и искать ее необходимо в психологии украинского этноса. Перестраивать надо не «здание», требуется переформатировать украинскую ментальность.
Показательно, что украинская пропаганда окрестила русских ватниками. Вообще-то найти ватник в современной
России непросто. А сам по себе ватник — удобная зимняя спецодежда: и тепло, и не сковывает движения. Но в почти бесснежной Украине эта полукуртка, возможно, выглядит смешно. (Хотелось бы посмотреть, в какой одежде вышел бы житель Винницы на работу в сибирский мороз.) Потому «ватник» в глазах украинца, не знающего, что такое работа на холоде, считается обидным прозвищем. Но что делать, именно так создавалась индустриальная мощь России — трудом в любых условиях. Для современного украинца это выглядит чрезвычайно глупо, ведь известно, что строить должны иностранные фирмы, а работать надо в цивильном костюме в офисе.
Еще в советские времена я слышал рассказы о более чем «щадящем» режиме работы на Украине. С уральских предприятий туда (как и в другие республики СССР) нередко направлялись специалисты. В частности, министерство черной металлургии УССР в 1980-х годах возглавлял бывший директор Магнитогорского металлургического комбината Д. Галкин. Он рассказывал, что после привычного уровня самоотдачи и ответственности, принятого на ММК, привыкать к работе «от сих до сих» и «мне что, больше всех надо?» было трудновато. То, что авария на АЭС произошла именно на Украине, не случайно. В дотируемой республике привыкли к разболтанности в работе.
Ныне причины своего бедственного положения украинцы видят в других, а уповают на помощь Запада. Единственно, о чем они не любят говорить — так это о реальной интенсивности и эффективности своей работы. Вместо этого культивируется местный «свободолюбивый» национализм. Это самолесть. Если взять героев украинской идентичности, то гетманы Мазепа, Выговской, Скоропадский, атаманы Махно, Бандера, Шухевич — такие же «демократы-европейцы», как московские бояре. Но когда что-то очень хочется и если зажмуриться и представить, как это делал герой фильма «Женитьба Бальзаминова», то… Но жизнь омрачает эту ценностную установку. Пример.
