Я поднимаю одну бровь.
— Ты действуешь слишком странно, даже для тебя. Что происходит?
Она поворачивается и облизывает с пальцев сливочный соус, замедляясь, когда доходит до безымянного пальца левой руки.
— О боже! — я хватаю ее руку, таращась на громадный бриллиант огранки «принцесса».
— Я выхожу замуж!
Я не могу оторвать глаз от гигантского камня.
— Да, выходишь. Святое дерьмо, где Шон взял на такое деньги?
— НА самом деле это из ожерелья, которое его дед подарил бабушке. Шон вставил камень в платиновое кольцо. Тебе нравится?
Я притягиваю ее в объятия.
— Это невероятно. Я так счастлива за тебя.
— Хорошо, надеюсь, ты будешь чувствовать себя так же, когда я скажу, что у тебя есть шесть месяцев, чтобы спланировать лучший девичник, подружка невесты.
— Что, я?
Она закатывает глаза и разворачивается назад к плите.
— Конечно же, ты.
— Почему так скоро? Ты беременна? Я знала, что тот наряд, что был на нем в тот день, приведет тебя к неприятностям.
— Да, Цветочек. Я забеременела в пятницу. В субботу он съездил в Джерси, чтобы взять бриллиант, изготовил кольцо по размеру в воскресенье и сделал предложение сразу после того, как я пописала на тест сегодня утром, — смеется она. — Нет, я не беременна. Его старший брат приедет из Африки на неделю на Рождество. Помнишь, я говорила, что Дилан в Корпусе мира?
— Да, помню.
— В любом случае Шон решил, что хочет воспользоваться редкой возможностью, когда вся его семья здесь, поэтому сделал предложение.
— Так ты не беременна?
Она снова смеется.
— Нет, Цветочек. Я не беременна. Но тебе лучше быть милой с соседом, потому что, как только я перееду к Шону… — она разворачивается и лукаво улыбается, — …официально, тогда мои родители будут продавать эту квартиру.
— Кстати, говоря о соседе. Что, черт возьми, это был за подарок на день рождения?
— Ах, это роскошная версия той модели, что я дарила тебе сразу после того, как ты переехала сюда. У меня тоже такой есть. Разве он не поразительный?
— Ну, я не знаю. Как только он выпал на пол из пакета перед моими родителями и Оливером, я вроде как потеряла интерес к тому, чтобы испытать его.
— Не может быть!
— Может… это было стыдно. У меня лучший секс в моей жизни, так почему ты решила, что он мне может понадобиться?
Алекс хохочет.
— Цветочек, во-первых, у тебя был единственный секс в твоей жизни, поэтому технически он как лучший, так и худший. Во-вторых, его можно использовать как приложение ко всем причудам, что вы с соседом уже исполняли.
Я кусаю шелушащуюся кожу на нижней губе.
— Это то, что Оливер тоже упоминал. Так как это работает? Я пользуюсь им у Оливера на глазах? Он использует его на мне? Я использую его на нем?
— Да, да и да. Вы занимаетесь анальным сексом?
— Что? — задыхаюсь я.
Она пожимает плечами, сливая воду с пасты.
— Это был просто вопрос.
— Анальный секс со мной или с ним… или… ох, не обращай внимания. Ни то, ни другое. Как ты могла меня спросить об этом?
— Не осуждай, пока не попробуешь. Может, вам нужно посмотреть гей-порно. Это горячо, то есть ГОРЯЧО. Ты можешь передумать.
— Ты точно племянница Мэгги. Твои родители тоже таким занимаются?
— Ооо, фу, гадость! Зачем ты это сказала? Теперь, когда я буду видеть их, это все о чем я буду думать.
Да, как я представляю ее привязанной к кровати, и Шона в кожаных штанах в ковбойской шляпе.
— Думать о чем? Как твоя мама в страпоне? «Раздвинь их Марк. Ты был непослушным мальчиком» — «Жестче, Анабель!»
— Прекрати, — Алекс зажмуривает глаза и вставляет пальцы в уши, топая ногами.
Я смеюсь.
— Это за то, что не закрыла дверь, перед тем как занялась родео, — я краду еще одно печенье. — Я собираюсь разобрать сумки, а затем пойду к Оливеру.
— Я собираюсь блевать, а затем сделать добровольную лоботомию! — она швыряет в меня липкий кусочек спагетти, когда я направляюсь к лестнице.
***
Я скачу вниз по ступенькам перед домом. Порезы? Какие порезы? Укол разочарования настигает меня, когда вижу, что грузовик Ченса все еще здесь. Может, он поймет намек и уйдет, когда увидит меня, пускающую слюнки на его брата.
— Эй?
Ничего.
Я слышу голоса, когда приближаюсь к лестнице. Они становятся более четкими, пока я поднимаюсь на носочках.
— Думаю, тебе нужно прекратить пить.
— Почему?
— Ну, как только ты отключаешься, веселье заканчивается.
— Я не отключился… я задремал.
— Ты отключился.
— Откуда ты знаешь? Ты тоже пьян, — хохочет Оливер.
— Я не пьян.
— Ты сломал свой топор в моей двери.
— Ну, ладно, немного пьян.
— Вииивьен скоро будет здесь. Тебе нужно идти.
— Ты должен позволить ей уйти. Ты сломлен и разобьешь ей сердце.
—Ты прав…
— Он прав? — я поворачиваю из-за угла, пугая их обоих. — Я правильно расслышала? — моя челюсть сжимается, когда я, прищурившись, смотрю на него. — Я думала, мы это уже обсудили! Перестань вести себя со мной как придурок. Или ты хочешь быть со мной, или нет. Но я сыта тем, что ты ведешь себя как страдалец, который хочет оставить меня, даже если это убьет тебя, потому что ты думаешь, что так лучше для меня. Либо ты со мной, либо нет. Так как?
Он пытается встать, но падает назад на задницу. Ченс смеется.
— Что смешного, черт возьми? Что не так с вами обоими? Почему вы оба сидите в коридоре, напившись в хлам в середине дня? — я смотрю налево на дверь. В ней торчит топор со сломанной рукояткой. Я вытаскиваю ключ из кармана и трясу им перед ними. — Кажется менее разрушительным, чем топор, не думаете?
Оливер подходит, чтобы схватить его, но я убираю его.
— Почему мой ключ у тебя?
— Я положила его себе в карман в тот день и забыла, что он там. Сейчас он у меня, потому что я планировала вернуть его. Теперь ответь мне.
Он зажмуривает глаза и качает головой, будто это поможет ему протрезветь.
— В чем был вопрос?
— Ух! Ты со мной или отпускаешь меня? Почему вы оба пьяны? И что, черт возьми, означает подушка с фотографией твоей дочери на ней посреди пустой комнаты? — я указываю на дверь.
Ченс смотрит на Оливера.
— Брат, ты хранишь по…
— Убирайся! — Оливер скрипит сквозь зубы.
— Это так бля…
— УБИРАЙСЯ!
Ченс встает на ноги и, спотыкаясь, идет к лестнице.
— Не смей садиться за руль, — говорю Ченсу, не отводя взгляда от Оливера.
— Я вызову такси, — отвечает он, спускаясь по ступенькам.
