важному делу съездит и сразу к Витьке вернется, ухаживать за ним. Здорово ты его приложил, не встает даже.
- Ага, здорово.
- Хотел бы и я научиться так драться.
- Хочешь, так научишься.
Говорю, а сам хмурюсь.
Что-то в словах парня сильно меня напрягает. Не пойму пока, что именно. Но нутро неприятно сводит.
- Ладно, пошел я, - говорю парню и шагаю к злосчастной луже.
- Куда? Я с тобой.
- За костром следи и машину сторожи.
Я вхожу в комнату и сразу же натыкаюсь глазами на того, кто мне нужен.
Парень лежит на допотопного вида диване с полотенцем на лбу, и то ли похрапывает, то ли стонет.
При моем появлении несколько оживляется, из чего я заключаю, что он не спит, хотя глаз не открывает.
- Мааам, - зовет он и снова стонет. Да так протяжно, будто и правда при смерти, - выпить принесла?
Беру стул, ставлю напротив дивана и усаживаюсь на него верхом.
- Мам, принесла?
- Ага, и выпить, и закусить, - отвечаю я, а парень подскакивает на месте, как ошпаренный.
- Что?! Кто?!
- Не дергайся, все в ажуре. А если будешь слушаться, так даже жив останешься.
Глава 38
Влад
Разговор со Стасиным соседом выходит не очень долгим, но зато красочным. Я уже понял, что такие, как он прислушиваются только к грубой силе, а потому не скуплюсь на демонстрацию.
- Да понял я, понял, даже близко не подойду, - в конце чуть не умоляет он.
- Твоего «не подойду» мне мало, - шиплю и больно ухватываю труса за ухо.
Это единственное, что осталось целым на его мерзкой физиономии.
- Не посмотрю. Даже не посмотрю в ее сторону, аааай, отпустиии. Как бы мать не напирала, не посмотрю.
- А с твоей матерью у нас будет отдельный разговор.
Отталкиваю парня в угол и быстрым шагом выхожу из комнаты.
Узкий захламленный коридор давит.
Злоба все еще переполняет меня и все еще требует выхода.
Стоит только подумать о том, как этот боров ошивается вокруг ее комнаты, вокруг нее самой, строит планы. Караулит в темном коридоре, для того чтобы…
Черт, еще немного и я снова сорвусь.
Дверь бывшей Стасиной комнаты распахивается и оттуда выходит Стасин отец с допотопным телефоном в руках.
- Ну, наконец, я до тебя дозвонился, – говорит он, - Стась, ты сейчас где?
Я останавливаюсь перед ним и жду, пока он выслушает ответ дочери.
- Да, пара сейчас, понимаю. Хорошо, что все в порядке. Просто я хотел, узнать. Да.
Тут он видит меня и замирает.
- Стась, не пропадай, пожалуйста. Позвони мне, как освободишься, - говорит он и отключается.
Замечаю, даже в темноте, что его руки сильно трясутся.
Стася говорила, он пьет очень давно, и трезвым бывает только по утрам.
- Она теперь живет у меня, - говорю я, чтобы сразу расставить все точки над i, - и сюда не вернется. Ни под каким видом.
Стасин отец смотрит на меня пару секунд, а потом медленно кивает.
- Я надеюсь, она сама захотела пойти с тобой, - говорит он.
- Можете не сомневаться, силой ее никто не принуждал. Но если бы она отказалась, я бы применил силу. Мне бы пришлось перекинуть ее через плечо и унести. В этой общаге ей не место и сюда она больше не вернется. Что касается остального...я бы никогда не сделал ничего из того, чего бы она сама не захотела.
Он кивает снова.
- А вот вы, - перехватываю инициативу, - на что вы готовы пойти ради своей дочери? Вот в чем вопрос.
Он смотрит на меня и молчит.
- У меня есть к вам разговор, и он не для посторонних ушей. Пройдемте в комнату?
Спустя десять минут я выхожу из Стасиной комнаты и пару секунд раздумываю над тем, в какую сторону повернуть. Мне нужна женщина, что заварила всю кашу, тетя Люда, как ее называет Стася. И с ней, также как со Стасиным отцом, у меня будет отдельный разговор. Правда пойдет он совершенно в ином ключе.
Прикидываю, могла ли тетка вернуться домой за те десять минут, что я был занят, или стоит подождать на улице.
- Люд, стой, - орет кто-то со стороны выхода из общаги.
Я разворачиваюсь и иду на голос.
Женщина видит меня и ее полное неприятное лицо кривится так, будто она проглотила по меньшей мере кило лимонов.
- Поговорим? – кидаю я.
Прохожу мимо нее и компании и выхожу на улицу.
Уверен, женщина последует за мной, как бы ей ни хотелось избежать этого.
И она идет.
Хотя, если верить тому, что я знаю о ней, возможно, что рассчитывает поскандалить.
Тянусь за сигаретами, но не найдя пачки, да еще вспомнив, что бросил курить, чертыхаюсь.
Женщин я не бью, принципиально, хотя некоторым не помешало бы как следует врезать, вот хоть ей.
Руки так и чешутся. А потому пара затяжек пришлась бы очень кстати.
Тетка останавливается в метре от меня и ее маленькие глазки впиваются в мое лицо. И как только Стася могла так долго выдерживать ее натиск и не сломаться. Эта женщина ненавидит всех и вся.
Хотя, не совсем всех. Ненавидит тех, кто хоть сколько-нибудь успешнее, чем она сама или ее драгоценный сынок. И пытается загнать неугодных под пресс своей собственной неустроенности.
Но со мной этот номер у нее не пройдет.
Хотя бы потому, что ненависть к себе настолько въелась в кожу, что я уже давно не обращаю на нее никакого внимания.
Стоит лишь вспомнить о Кире.
Стоит лишь подумать, о том дне, когда у меня не получилось его спасти.
Отец с матерью старательно поддерживают уровень моего неоплатного долга семье. Ведь я мог бы не только спасти, хотя мне самому было всего десять. Я мог бы не допустить того, что мы вышли на том чертовом катере в море. Я мог бы…
Черт, почему у меня нет с собой сигарет. Хорошо, что нет. Иначе бы я сорвался и потом чувствовал себя паршивей некуда.
Плевать. Не о том сейчас речь.
Все это никак не распространяется на Стасины проблемы, это мое личное.
То, с чем я живу.
То, с чем мне помогла справиться Стася, просто выслушав и успокоив. В россыпи своих белокурых волос и с таким пониманием во взгляде она похожа
