Осада Рима продолжалась уже долгое время, и вот некоторые из исавров, которые сторожили ворота, называемые воротами Павла, тайно вошли в переговоры с Тотилой и договорились продать ему город. Они жаловались, что в течение многих лет им ничего не было, дано императором, а одновременно они видели, что исавры, которые в первый раз предали готам Рим, живут роскошно и тонут в избытке богатств. Был назначен день для выполнения этого плана. Когда наступил назначенный срок, Тотила прибег к следующей хитрости. В первую ночную стражу он спустил на реку Тибр два больших судна (Другое чтение: «маленьких»), посадив на них людей, умеющих играть на трубах. Он приказал им переплыть на веслах на противоположный берег Тибра и изо всех сил затрубить в трубы, когда они будут очень близко от укреплений. Сам он незаметно от врагов держал наготове войско готов около вышеупомянутых ворот, называвшихся воротами апостола Павла. Сообразив, что если бы некоторые из римского войска, стараясь скрыться, как это бывает в темноте, захотели бежать из города, то они направились бы в Центумцеллы, так как другого укрепления у них в этих краях не было, он решил занять ведущую туда дорогу и посадил в засаду отряд храбрых воинов с приказанием убивать всех бегущих. Те, которые были на судах, когда оказались [316] около города, затрубили как им было приказано в трубы. Пораженные большим страхом и в крайнем волнении римляне, внезапно покинув без всякого основания свои сторожевые посты, бросились туда бегом на помощь, полагая, что на это место укреплении сделано нападение. Одни только исавры, собиравшиеся совершить предательство, остались на месте своей стражи и, получив полную возможность, открыли ворота и приняли врагов в город. Тут произошло ужасное избиение всех попадавшихся им навстречу: многие, стараясь бежать, устремились к другим воротам; но все, кто шли к Центумцеллам, попали в руки находящихся в засаде и погибли, Лишь очень немногие из них с трудом могли, убежать; среди них, говорят, спасся и раненый Диоген,
Был в римском войске некто, по имени Павел, по происхождению киликиец; он прежде стоял во главе дома Велизария, а затем, командуя конным отрядом, отправился в Италию и вместе с Диогеном был поставлен во главе гарнизона в Риме. По взятии города этот Павел с четырьмястами всадников бежал в гробницу Адриана и занял мост; который вел в храм апостола Петра. На рассвете войско готов вступило с этим отрядом в бой; но они очень упорно сопротивлялись неприятелям и одержали победу, убив многих варваров, так как в этом им помогало и большое число столпившихся здесь неприятелей и узость прохода. Как только это заметил Тотила, он тотчас же прекратил битву и велел готам занять позиции против засевших в гробнице Адриана и оставаться спокойными, полагая, что он возьмет этих людей голодом. Этот день Павел и бывшие с ним четыреста человек провели без пищи, так провели они и ночь. На другой день они задумали убить себе в пищу нескольких лошадей, но до глубокого вечера они колебались приступить к такой еде, удерживаемые необычайностью для себя такой пищи, хотя голод их очень сильно мучил. Тогда, посоветовавшись между собой и призвав друг друга к благородной смелости, они пришли к выводу, что лучше для них уже сейчас окончить жизнь славной смертью. [317]
Они решили внезапно броситься на неприятелей, убить из них кто сколько сможет, и в этом смелом подвиге, найти свою кончину. Немедленно обнявшись друг с другом и поцеловавшись, они радостно стали готовиться к смертному пути, намереваясь погибнуть все до одного. Но об этом подумал и Тотила; он испугался, как бы люди, обрекшие себя смерти и не имеющие уже в дальнейшем никакой надежды на спасение, не причинили готам непоправимого ущерба. Поэтому, послав к ним двоих, он предложил им выбор: хотят ли они, оставив тут коней и сложив оружие, дав клятву, что никогда не пойдут войной на готов, возвратиться в Византию, и за это получить обещание полной личной неприкосновенности, или, сохранив при себе все свое достояние, служить в дальнейшем у него на одинаковых и равных правах с готами. Римляне с удовольствием услыхали это предложение. И в первый момент все выбрали возвращение в Византию, но потом, подумав, что стыдно им возвращаться назад пешими и невооруженными, боясь погибнуть, попав в какую-нибудь засаду при возвращении; а вместе с тем и сердясь, что римская казна за столь долгое время задолжала им жалованье, все добровольно захотели остаться вместе с войском варваров, кроме Павла и некоего исавра Минды; они явились к Тотиле и просили отправить их в Византию. Они говорили, что у них на родине остались жены и дети, без которых они не могут жить. Так как они, по мнению Тотилы, говорили правду, то он принял их просьбу и, одарив деньгами на дорогу, отпустил их, дав им конвой, И все другие из римского войска, которые в бегстве скрылись по храмам города, числом до трехсот, получив от Тотилы обещание безопасности, перешли на его сторону. В дальнейшем Тотила не пожелал ни разрушать, ни покидать Рима, но решил поселить здесь готов и римлян, принадлежащих к сенатскому званию, равно и всех других по следующей причине.
37. Незадолго перед тем, послав к королю франков, Тотила просил дать ему в жены свою дочь. Но франк отказал ему в его просьбе, говоря, что он не является, да и не будет никогда [318] владыкою Италии, так как взяв Рим, он не смог ею удержать в своей власти, но разрушив часть его, он вновь уступил его врагам. Поэтому Тотила стал спешно свозить в него в данный момент продовольствие и велел возможно скорее ремонтировать то, что он сам раньше разрушил или сжег. Он послал за римлянами, за римскими сенаторами и за всеми другими, которых он держал в Кампании. Затем, после того как он присутствовал на конном состязании, он стал готовить все войско, как бы собираясь идти походом на Сицилию. Вместе с тем он снарядил четыреста военных судов, как бы приготовляясь к морской битве. Кроме того, у него был целый флот, очень многочисленный, из тех больших судов, которые были посланы с востока сюда императором и со всем экипажем и грузом попали в его руки. Одного римлянина. Стефана, он отправил послом к императору, прося его прекратить эту войну, заключить с готами клятвенный договор, с тем чтобы они были в будущем его союзниками, если он пойдет на других врагов. Но император Юстиниан не разрешил его послу явиться к нему, а на его предложения вообще не обратил никакого внимания. Когда об этом услыхал Тотила, он тотчас же опять стал готовиться к войне. Ему показалось более соответствующим обстоятельством сначала попытаться взять Центумцеллы, а уже потом идти в Сицилию. Начальствовал тогда над гарнизоном в этой крепости Диоген, телохранитель Велизария, имея при себе значительную силу. Когда войско готов пришло к Центумцеллам, оно стало лагерем под самыми стенами и приступило к осаде. Отправив послов к Диогену, Тотила предлагал ему и воинам, что если они хотят решить исход их спора битвой, то пусть приступят к этому делу немедленно. Он убеждал их, чтобы они не тешили себя никакими надеждами, будто от императора придет к ним на выручку какое-либо другое сильное войско, что император Юстиниан уже не в силах в дальнейшем вести войну с готами; достаточным для этого доказательством служит все то, что за это время случилось в Риме. Он предложил им на выбор, чего [319] они желают: или соединиться с войсками готов на равных и одинаковых правах, или быть доставленными в Византию, выйдя отсюда с полной личной неприкосновенностью. Диоген и римляне заявили, что они вовсе не желают ни решать этого дела одной битвой, ни объединяться с войском готов, так как они не могли бы жить без своих детей и жен. Но и сдать в данный момент без всякого приличного основания ту крепость, охранять которую им поручено, им никак невозможно, так как в этом у них пока не будет никакого оправдания, а ведь они хотят быть отправленными к императору. Они просили отложить этот вопрос на некоторое время, чтобы за этот срок они могли известить императора, в каком они находятся положении, если же за это время от императора не придет никакой помощи, они сдадут город готам и сами уйдут, но тогда их удаление не будет необоснованным. Когда Тотила выразил на это согласие, то был установлен день, и с каждой стороны в подтверждение договора в качестве заложников было дано по тридцать человек. Готы, сняв осаду, направились против Сицилии. Когда они прибыли в Регий, то, прежде чем перейти находящийся здесь пролив, они попытались взять силой крепость, находящуюся в Регии. Начальниками находящегося здесь гарнизона были Торимут и Гимерий, которых поставил во главе воинов в бытность свою здесь Велизарий. Так как они имели с собой много отборных воинов, то они отразили пытавшихся штурмовать стены неприятелей и, сделав вылазку из крепости, одержали победу. Но потом, намного уступая по численности неприятелям, они заперлись в стенах и тихо сидели. Тотила оставил часть войска готов для того, чтобы их сторожить, ожидая, что этих римлян он может спустя некоторое время захватить вследствие недостатка у них продовольствия, а остальное войско он послал на тарентинцев, и крепость, бывшую в этом городе, взял без всякого труда. Те же готы, которых он оставил в Пиценской области, взяли благодаря измене находящийся там город Аримин. [320]
