– Однако, чего греха таить, чемпионат мира-1990 оказался первым, прошедшим для сборной СССР под знаком околофутбольных дрязг и разборок.
– Все началось с того, что у национальной команды появился спонсор – итальянская фирма «Чичетроник», выпускавшая компьютеры. Она обещала игрокам премиальные за рекламу, а руководство Федерации футбола СССР поставило выплату вознаграждения в зависимость от итога выступлений…
– Подождите, Савелий Евсеевич, но во время официальных матчей и турниров ФИФА и УЕФА строго запрещают рекламировать компании, ставшие автономными спонсорами сборных.
– Правильно. Поэтому перед стартовой игрой с румынами состоялось собрание, на котором руководитель нашей делегации Александр Вячеславович Тукманов, зам председателя Федерации футбола, разъяснил: реклама будет размещена в отеле, на тренировках всем следует надевать майки с логотипом спонсора, во время интервью журналистам желательно беседовать на фоне фирменных щитов… За что каждый из нас по окончании первенства мира получит гонорар (2000 долларов) плюс компьютер, который, напомню, в СССР котировался чуть ли не на вес золота.
– Как развивались события с учетом досрочного вылета сборной из супертурнира?
– Накануне отъезда домой состоялось собрание, где объявили об организационных деталях вылета в Москву. После чего, по-моему, Бессонов спросил: «А где спонсорский гонорар?».
– Иначе говоря, «где деньги, Зин?»
– Смысл туманных объяснений Тукманова сводился к следующему: реальными деньгами наша делегация в Чокко не располагает, а средства, полученные от оргкомитета первенства мира, лежат в одном из сейфов Рима и вскоре будут переправлены в Москву. Эту информацию ребята «проглотили», но оставшись после собрания без Тукманова и тренеров, решили: если тут не заплатят обещанные за рекламу суммы (поскольку выступили неудачно, каждый получил лишь суточные), то в СССР они не вернутся – останутся в Италии.
В инициативную группу вошли Бессонов, Хидиятуллин, Чанов и Дасаев. О своих намерениях они заявили руководству делегации и сборной. Возникла беспрецедентно взрывоопасная ситуация. Вылет домой чартером из Пизы планировался в 15.00. Тогда как Бессонов объявил: «В 13.00 у нас тренировка, а в 15.00 – пресс-конференция для всех аккредитованных журналистов».
– Какой оказалась реакция тренерского штаба?
– Никита Павлович зашел ко мне со словами: «Пойдем к Лобановскому! Надо что-то решать – ребята не шутят». Симонян, Морозов и я направились к Лобановскому. А Валерий Васильевич каждое утро делал пробежку. Однако в тот день у него не нашлось времени, чтобы выйти на тропинки Чокко. Поэтому, пользуясь большой площадью своего номера, традиционные полчаса он отрабатывал в гостиной. Тем не менее мы зашли к главному тренеру.
Морозов сразу обратился к нему: «Васильич, подожди! Решается вопрос жизни и смерти!» Лобановский продолжал пробежку. Не сдержавшись, Морозов даже повысил голос: «Да остановись же ты!» На что Валерий Васильевич спокойно ответил: «А я на стороне ребят. И тоже не полечу».
Тогда та же делегация (уже без меня) предупредила Тукманова о назревающем скандале. Тот, видимо, прокрутив в голове его возможные негативные последствия, предложил: «Давайте у хозяина отеля займем деньги, которые раздадим футболистам». Сказано – сделано. После чего на оперативно созванном собрании Никита Павлович сообщил, что взятая в долг сумма позволяет вручить каждому только по 1000 долларов. Быстро посовещавшись (каждые лишние полчаса простоя чартера обошлись бы нам в копеечку), ребята решили: «Давайте хоть эти!» Всю наличную «зелень» за пару часов до взлета распределил Бессонов. На деле, каждый в среднем получил еще меньше – 800 долларов. На том собрании прозвучала чья-то информация: обещанные 120 компьютеров автобусом доставят в Москву, где после их реализации вся наша делегация получит дополнительную сумму (естественно, в рублях).
– Неужели заплатили?
– (Грустно улыбаясь.) Да еще добавили кучу «баксов»… Конечно, нет! Судя по всему, компьютеры и не собирались продавать – вскоре они засветились во всех кабинетах Федерации футбола.
– В том числе у Тукманова, который остался под крылом Колоскова?
– Без сомнений! Потом кто-то сказал, что сверху спустили «команду»: поскольку чемпионат мира провалили, никаких денег не давать! Мне остается констатировать – в сборной СССР я впервые столкнулся с противостоянием игроков, до конца державшихся вместе.
– Правда, тот отпор им удалось продемонстрировать вне футбольного поля.
Глава 21
Пульс Лобановского
– Савелий Евсеевич! Давайте от «страшилки» о тренерской безжалостности Лобановского перейдем к драматичной истории о том, как эта непростая доля «загнала» Валерия Васильевича. Помнится, вы упомянули, что первый тревожный звонок прозвучал на чемпионате мира-1986 в Мексике…
– Да, ЧП случилось во время матча против бельгийцев в 1/8 финала. Та игра могла перечеркнуть – и, в конце концов, перечеркнула – наши надежды выйти в решающую стадию мирового первенства. Видя, что игра развивается по неблагоприятному для команды руслу, Валерий Васильевич очень переживал. И когда в конце 2-го тайма бельгийцы сравняли счет, у него схватило сердце.
– Странно, но мне, по крайней мере, запомнилось, что Лобановский в ту пору да и гораздо позже выглядел здоровым и стройным.
– Ну да! Тем более что вроде бы по-прежнему не изменял привычке держать себя в хорошей физической форме. И почти каждое утро пробегал свои традиционные 10 километров…
Но что-то уже в его организме начинало работать не так. Эпизод в Мексике, конечно, еще не был «звонком» – скорее, «звоночком». Но уже куда более настораживающий случай имел место в 1988-м, когда незадолго до финальной части первенства Европы Лобановский попал в больницу. Произошло это в Киеве во время образовавшейся небольшой паузы в подготовке. Валерий Васильевич пожаловался на боли в груди. Обследовав его в профилактическом станционаре, врачи обнаружили весьма серьезное нарушение сердечного ритма. Однако после того, как их стараниями приступы аритмии были сняты, Лобановский вернулся в строй и успешно довел команду до «золотого» матча первенства Европы.
– А как он себя там чувствовал? К каким врачам обращался?
– Наверное, это не совсем скромно прозвучит, но с 1988 года, после того, как он попал в клинику с аритмией, для оказания первой помощи Валерий Васильевич обращался только ко мне.
– Чем такое доверие можно объяснить?
– Ну, поначалу многое диктовалось обстоятельствами. Ведь прихватить сердце могло и на сборах, и в процессе игры, и в дни турниров за рубежом. При этом каждый раз я оказывался у него под боком. Помню, направлялись на очередную игру в Германии. Лобановский, как обычно, сидел за водителем, а я в следующем ряду – по диагонали от него, с краю. Едва отъехали – Валерий Васильевич протянул мне руку. Я измерил пульс и пришел в ужас: показатель запредельный – ярко выраженная аритмия с учащенным сердцебиением… А куда денешься из автобуса? Пришлось вспомнить, как я 4 месяца провел на курсах рефлексотерапии при Боткинской больнице. Учился лечению иголками. Применил метод, согласно которому используются определенные точки на теле человека: их массируешь, и сердечный ритм выправляется. Вот Лобановского и отпустило…
– Получается, вы на ходу нашли эффективный способ помощи пациенту?
– Для определения набора средств, которые Валерию Васильевичу помогали, потребовалось время. Но для начала и этот способ оказался действенен. Правда, до поры до времени – во всяком случае, пока не начало основательно прижимать – Валерий Васильевич и сам прописывал себе лечение…
– Это вы о чем?
– Да все о том же! Во время приступов Лобановский очень пугался. Но когда все вроде улаживалось – за секунду приходил в себя. И тогда следовала стопочка, другая хорошего коньяку.
– А вы разве не предостерегали Валерия Васильевича, что с таким сердцем и традицией надо бы как в его любимой песне: «Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее»?
– Как же не говорил! Постоянно твердил! Начиная с того дня, когда он незадолго до чемпионата Европы-1988 загремел в больницу. Только он выписался, я вновь с этой темой «подкатил»:
– Признайтесь-ка, Валерий Васильевич! Предупреждали вас доктора, что от алкоголя надо в любых, даже щадящих дозах отказываться?
А он бодренько отвечал:
– Ничего подобного! Как раз коньячок позволили! Умеренно, естественно!
Подчеркну, что в застольях Лобановский обожал сам процесс: чтобы рядом сидели близкие, родные ему люди; что-то там обсуждали, а не беспрерывно тостовали… Валерий Васильевич, замечу, умел поддержать разговор на любую тему. И в питии знал меру.
