начиная с завтрашнего утра сутки придется провести на ногах.
…Несмотря на усталость, я не мог заснуть. Давило какое-то ожидание опасности, того, что обычно не ждешь. А меня с юности учили доверять своим ощущениям и только потом полагаться на холодный расчет. Выйдя из палатки, я подошел к сосне и увидел Луиса.
– Ты чего не спишь, Витя? – повернулся он ко мне.
– Да то же, что и ты. Предчувствие какое-то. Слушай, я не хотел там, в палатке, говорить… А здесь спрошу, – я посмотрел прямо в лицо Луиса, освещенное светом Луны. – Ты уверен, что мы с нашими липовыми документами пройдем на эту базу? Ведь, как говорил Остап Бендер, такие документы делают в Одессе на Малой Арнаутской улице.
– Витя, ты сам знаешь, что на войне ни в чем нельзя быть уверенным, – устало ответил Луис. – Но здесь все должно пройти нормально. Старшим наряда по КПП там мой человек должен быть, он потом с нами уйдет… Извини, но больше сказать не могу, – вздохнув, Луис тихо пошел в палатку.
А у меня в голове все встало на свое место. Серьезная разведывательная операция обеспечивается двумя факторами. Внедренный на объект противника агент и диверсионная группа. А результат дает их грамотное взаимодействие.
И вдруг мне захотелось помолиться. Попросить о помощи того, кто видит все и везде присутствует. Раньше у меня никогда такого желания не возникало. Отойдя за сосну, я вполголоса начал читать «Отче наш». И вдруг почувствовал, как на меня откуда-то сверху смотрит Егор Иваныч Подкидышев и погибшие на войне сослуживцы. И уже когда я дважды прочитал молитву, откуда-то пришло ясное понимание, что так же молились перед последним боем мои предки, оренбургские казаки.
Вернувшись в палатку и ложась спать, я поправил висящий на груди крест и вдруг ясно почувствовал, что я с ними со всеми скоро встречусь Там. Когда мною будет полностью выполнена моя боевая задача, именуемая «жизненный путь».
* * *
Сержант южновьетнамской армии Нгуен Дан Данг еще раз со вздохом посмотрел на фотографию и убрал ее в нагрудный карман камуфлированной куртки. Сегодня будет ровно два месяца, как нет его молодой жены Лиен и годовалой малышки Фыонг. Он вышел из бетонной будки КПП на крыльцо, закрытое бруствером из мешков с песком. При его появлении солдат, дежуривший у пулемета, отпрянул от стены, на которую он опирался, и, изобразив служебное рвение, стал вглядываться в дорогу, идущую по горной долине. Уже начало светать, и верхушка кроваво-красного диска солнца показалась на востоке. Дежурный по КПП не стал делать замечание своему подчиненному, хотя, если честно говорить, оно того стоило. Солдат явно дремал до его появления, прислонившись к бетонной стене.
Нгуен Дан Данг поправил на голове красный берет парашютиста и достал из кармана горсть арековых орешков с листочками перца. Дежурство подходило к концу, заканчивалась бессонная ночь, и во рту было противно от налета, покрывшего зубы. За месяц службы в этом богом и людьми забытом месте он перенял у лаосцев привычку жевать эту смесь. Эта жвачка великолепно освежает рот, намного лучше американской жевательной резинки. Правда, зубы от нее темнеют, но ему уже не перед кем красоваться. Красавица Лиен и дочка Фыонг были убиты два месяца назад. Тогда шло новогоднее наступление вьетконговцев, и батальон связи воздушно-десантной бригады, где он служил, тоже попадал под артиллерийский огонь коммунистов. Они тогда, развернув полевой узел связи на самом краю мангрового болота, обеспечивали связью командный пункт бригады. Вечером наступила передышка, видимо, вьетконговцы все-таки поняли, что противник им не по зубам, и стали уходить в джунгли. Его тогда вызвали к командиру роты.
С капитаном Чан Ван Бао они были земляки, тот тоже был родом из Сайгона. Поэтому один на один капитан мог быть откровенен со своим подчиненным. Этому было две причины. Во-первых, капитан был тоже из католической семьи и в свое время окончил ту же школу, что и Нгуен Дан Данг. Во-вторых, отец Данга был учителем французского языка в этой школе, и Бао в свое время тоже учился у него. Как поговаривали в штабе батальона, именно поэтому командир роты ходатайствовал перед командованием об отправке сержанта на учебу в офицерскую школу в Америке.
– Данг, я вынужден сообщить тебе страшное, – капитан замолчал, подбирая слова, и отвернулся, посмотрев на радиоприемник, закрепленный на столе.
Они стояли друг напротив друга внутри командно-штабной машины, и, вырываясь из эфира, тихо, успокаивающе попискивала морзянка. Капитан достал из кармана пачку сигарет и протянул ее Дангу. Он машинально взял сигарету, еще не отдавая себе отчет о словах командира.
– Твоя жена и дочь попали под огонь американцев во время боя. Это то, что я знаю, Данг. Так мне самому сообщили в штабе бригады. Я все понимаю, – проговорив это, капитан закурил, выдохнув дым в открытую дверь радийной машины. – Наступление вьетконговцев уже выдохлось, они уже отступают на север. Нам это говорил на совещании в штабе бригады американский советник. Поэтому, после нашего возвращения на базу, я попрошу командира батальона, чтобы тебе дали двухнедельный отпуск.
«Да, спасибо ему, конечно, за это», – сплевывая пережеванные орешки с перцем, подумал сержант.
А тогда уже через три дня после разговора с ротным он потерянно медленно шел по родному городу. Ноги сами принесли его во Французский квартал, к католическому собору Нотр-Дам. Здесь год назад они с Лиен венчались. А в этом, расположенном рядом небольшом парке, возле статуи Девы Марии всегда фотографируются новобрачные после венчания.
– Сержант Нгуен Дан Данг, ко мне, – вернула его тогда к действительности команда на английском языке.
Он обернулся и увидел стоящего рядом с легковой машиной американского офицера в зеленом берете. Слева на головном уборе был «маячок» пятой группы [123] специального назначения.
– Садитесь в машину, сержант, – указал майор «зеленых беретов» на место рядом с водителем.
Дверь «Остина», выкрашенного в синий цвет, была открыта. За рулем машины сидел вьетнамец в легкой гражданской рубашке.
– Узнаешь меня Данг? – повернулся к нему водитель.
На него в упор смотрел его бывший одноклассник Ли Ши Ван. Последний раз они виделись, когда им было по тринадцать лет. У сержанта воздушно-десантных войск перехватило горло.
– Вы ведь с матерью тогда, в пятьдесят пятом, уехали на Север, – хрипло выдавил он из себя.
– Правильно, Данг, – кивнул ему Ван. – Еще ты должен помнить, что мой отец погиб за год до этого в битве при Дьенбьенфу. А они вместе с твоим отцом много лет преподавали в школе…
– Что ты сейчас от меня хочешь? Ты же сейчас вьетконговец…
– Не совсем
