— Я хотел перед вами извиниться, за то, что не могу ответить на ваш вопрос, — сказал Серг. — Дело в том, что никакой дружеской помощи нет. Наши страны, к большому моему сожалению, не друзья, а всего лишь партнеры. Мы взаимовыгодно торгуем, но это не то что называется дружбой. По моему убеждению, дружбы между странами либо не бывает вообще, либо она бывает очень редко. Я вижу ваше дружеское к нам отношение, но вы — это только часть вашего государства, причем часть небольшая.
— И что же тогда по–вашему дружба? — спросил парень, и в притихшем зале его услышал каждый без всякого микрофона.
— Дружба, — сказал Серг, — это когда я в трудный час прихожу к своему другу и говорю ему, что готов разделить с ним его горе и помочь всем, что у меня есть. Очень трудно так сказать, и еще труднее так сделать. Поэтому настоящая дружба так редка.
— Как у нас с Вьетнамом? — понимающе сказал парень.
— Нет, — покачал головой Серг. — Насколько я понял то, что там сейчас происходит, тоже не дружба, а выгода.
— Как же так? — растерялся парень. — Мы ведь помогаем вьетнамцам бескорыстно…
— Можно давать даром, но это будет не дружба, а расчет. У вас интересный мир, поделенный на две части. Часть стран поддерживают вас, часть — американцев, а остальные смотрят на вашу борьбу со стороны. Части у вас неравные. Я ведь не все время провожу во встречах, стараюсь выкроить его хоть немного, чтобы посидеть в библиотеке. Это нужно хотя бы для того, чтобы грамотно отвечать на такие вопросы, как ваш. Да мне и самому интересно. У вас везде пишется о борьбе капитализма с социализмом, а в любой борьбе выигрывает тот, кто сильнее. Если позволить своему главному противнику беспрепятственно завоевывать страну за страной, он будет постоянно усиливаться, и вы в конце концов проиграете. Поэтому ваше правительство, помогая вьетнамцам, борется за ваше будущее. А за свое будущее можно и самому заплатить. Надеюсь, мой ответ вас удовлетворил?
Прощаясь с Сергом, все в зале встали и горячо аплодировали, пока он не ушел со сцены. Очередной работник ЦК ВЛКСМ хотел проводить принца к автомобилю, но он попросил подождать несколько минут и, вернувшись в уже почти пустой зал, спустился со сцены по боковой лестнице.
— Здравствуй! — сказал он поджидающей его Оле. — Познакомишь с мамой?
— Познакомлю. Это моя мама Ирина Александровна. Мама, это мой друг принц Серг.
— Можно без всяких принцев, — улыбнулся Серг. — Мне очень приятно познакомиться. Это действительно так, я не из вежливости говорю. Ирина Александровна, мне можно поговорить наедине с вашей дочерью? Я прошу вас на меня не обижаться, но мне дали очень мало времени…
— Говорите уж, — вздохнула молодая красивая женщина. — Оля, я тебя подожду в вестибюле.
— Больше мы не сможем увидеться, — сказал Серг, когда они остались вдвоем. — Завтра мы летим в Новосибирск, а потом мне сразу нужно будет уходить. Ты меня навестишь?
— Ты приглашаешь? А как это сделать?
— Очень просто. Я предупрежу нашего посла чтобы, как только ты придешь в посольство, тебя сразу же переправили в столицу. Можешь прийти и с мамой. Это займет минут двадцать, не больше, а по протоколу мы не только можем сами посещать Союз, мы можем по своему усмотрению принимать гостей. Сестра специально настояла на этом пункте. Там, правда, указано, что на срок не более пяти дней, но на большее время тебя, наверное, из‑за школы и не отпустят. Только, если соберетесь, надевайте брючные костюмы. У тебя есть?
— У мамы есть, а я или куплю, или возьму брюки у подруги. На несколько дней она даст.
— А я к вам попробую вырваться зимой. Сестра рассказывала, сколько здесь бывает снега. А у нас, если он и выпадет, то на день–два, не больше, а потом все тает. Если твоя мама будет мне не рада, остановлюсь у Алина в посольстве. Приду сразу после Нового Года, когда у вас каникулы. Ты фотографию принесла?
— Вот, возьми! — девочка достала из нагрудного кармана кофты небольшую черно–белую фотографию своей комнаты. — Мой одноклассник сделал. Наверное, крутил пальцем у виска. Ты сможешь по ней прийти?
— Я — нет. Я вообще очень слабый маг, а между мирами у нас мало кто может ходить. Вот если уломаю сестру, тогда без проблем. Но одного она меня ни за что не пустит, а сама постоянно занята, так что попробую, но ничего не обещаю. Пойдем, провожу к матери, а то она волнуется, а меня люди заждались.
Они вышли в вестибюль, где мать Оли ждала ее уже одетая в осеннее пальто с пальто дочери в руках.
— Извините, что заставил ждать, — сказал Серг. — Я как‑то не подумал заранее о цветах, поэтому, может быть, хоть так?
Он создал замечательную иллюзию букета красных роз и вручил его опешившей Ирине Александровне. Два вечера трудов не пропали даром: розы были как настоящие и даже кололи пальцы. И аромат от них шел, как от настоящих.
— Я очень слабый маг, — повторил он. — Но до завтрашнего утра они должны простоять. В воду их ставить не нужно: это только иллюзия, в следующий раз буду предусмотрительней и приду с букетом.
Дома между матерью и дочерью состоялся разговор.
— Слава богу, что он уезжает, и все кончится! — сказала мать, положив несуществующие цветы на тумбочку и снимая пальто.
— Как ты можешь так говорить! — возмутилась дочь.
— Могу, потому что желаю тебе счастья! Мало того, что ты еще слишком молода для такой дружбы, так еще в друзья выбрала принца! Ты знаешь, что у тебя от него никогда не будет детей?
— Дети в жизни не самое главное!
— Это ты сейчас так говоришь, а вырастишь и поумнеешь, да будет поздно!
— Если бы был жив папа, он бы не стал так говорить!
— Еще как стал бы! Он точно так же, как и я, желал бы тебе счастья. Подумай сама, кто он и кто ты?
— Главное — кто для него я! — отрезала дочь. — Королева была точно такой же девочкой, как и я! У нее даже матери не было!
— Вон ты как заговорила! В королевы захотелось? Так ты и в этом ему не пара! Этот мальчишка будет не глупее нашего завкафедрой, а у тебя, кроме внешности, ничего нет!
А вот этого матери говорить явно не стоило. Заплакав, Оля схватила букет роз и убежала с ним в свою комнату.
— Оля, пойми, я хочу тебе только добра! — приоткрыла дверь в комнату дочери мать.
Плач Ольги перешел в рыдания.
— Солнышко, ну не плачь! — мать подбежала к ревущей дочери, обняла и прижала ее к груди. — Тебе же только одиннадцать лет, ты еще совсем ребенок!
— Ну и что? — всхлипывания стали чуть тише. — Мы с ним только дружим, а ты уже завела разговоры о детях. Другая бы мать помогла, а ты хочешь разрушить нашу дружбу! Кому она может мешать?
— Ладно, успокойся. Не буду я вам мешать. Пойди умой лицо. И розы на всякий случай поставь в воду, может быть, дольше простоят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
