Ситуация была настолько тревожной, что мы договорились отыскать Жеана и вернуть ему рукопись. Это был единственный способ уберечь вторую книгу.
Мы не сомневались, что Жеану известно, где мы живем. Было решено, что Виолета с «Книгой Авраама» останется дома, чтобы наблюдать за развитием событий, а мы с Джейн отправимся в Градчаны в надежде встретиться с Жеаном раньше, чем разнесутся слухи о похищении книги.
Но Жеана и след простыл, Мандевилль как сквозь землю провалился. Мы рыскали повсюду, сновали вверх и вниз по извилистым улочкам, но напрасно. Наконец, после полуторачасовых безуспешных поисков, мы решили вернуться домой.
Не успели мы войти, как в дверях на нас набросились двое мускулистых громил — эдакие гориллы в темных плащах.
Нас с Джейн впихнули в зал, и мы увидели Виолету с разбитым носом и синяками на лице, со связанными за спиной руками. Эти люди ее пытали!
Один из громил прицелился в меня из пистолета, другой ухватил за горло. Мне было нечем дышать, боль в шее была просто невыносимой. Приблизив рот к моему лицу, угрожающе косясь на женщин, злодей на ломаном английском начал выспрашивать, где находится книга. Пока он кричал на меня, я, закрыв глаза, подумал, что подцеплю от него какую-нибудь инфекцию. Но хотя мучитель дышал мне прямо в лицо, от него ничем не пахло, изнутри он словно был полым. Это отсутствие чисто человеческого свойства почти прогнало мой страх. Проявив благоразумие (чтобы не сказать трусость), я после нескольких болезненных тычков передал ему книгу, чтобы разрядить обстановку.
Нам пригрозили смертью, если мы станем болтать, и добавили, что за свое спасение мы должны быть кое-кому благодарны.
— Вы находитесь под защитой. Ваше счастье, что вы евреи, иначе бы вам не жить.
Если учесть, насколько серьезной была ситуация — дом оказался перевернут вверх дном, лишь по чистой случайности агенты не обнаружили «Книгу Авраама», — мы еще легко отделались и даже кое в чем одержали победу. Правда, теперь израильтяне получили трактат по каббале, так что Фламель его все-таки лишился, однако так уж сложились обстоятельства.
Когда громилы покинули дом, мы с Джейн заперли дверь и поглядели друг на друга. Джейн подбежала к шкафчику, достала с одной из полок флакон, дала выпить из него Виолете и только потом развязала сестру. Мне Джейн протянула другую склянку, я отпил и сразу почувствовал себя бодрее. У Виолеты тотчас прошли синяки, она вновь была прекрасна, точно очнулась после кошмарного сна.
Мы все еще приводили себя в порядок, как вдруг в окрестностях дома раздались выстрелы и вопли. По фасаду нашего дома зацокали пули, мы услышали крик боли и стук падения тела. Кто-то по-еврейски молил о пощаде. Потом, судя по сиренам, подъехали полицейские машины и «скорая помощь».
Вскоре в нашу дверь позвонили. Виолета пошла открывать и разговаривать с полицией; после обмена короткими репликами представители закона удалились.
Из окна спальни на втором этаже я увидел два трупа, распростертые на тротуаре. Погибшими были те самые люди, что ворвались к нам в дом. Расправились с ними крайне жестоко, и, разумеется, те, кто это сделал, успели завладеть книгой. Мы собирались уезжать из Праги, но теперь Виолета решила, что лучше будет задержаться на несколько дней, чтобы проследить за развитием событий.
Полицейские спрашивали, не случалось ли чего-нибудь у нас дома, и Виолета рассказала, что мы как раз собирались ужинать, как вдруг услышали перестрелку на улице, но дверь открыть побоялись, — в общем, ничего не видели.
На следующий день около одиннадцати к нашему дому подъехал рассыльный на мотоцикле и передал запакованную в полиэтилен бандероль на имя Джейн Фламель. Джейн раскрыла конверт и подозвала меня:
— Рамон, это тебе.
— Не может быть. Бандероль на твое имя, я видел.
— А содержимое бандероли — на твое. Погляди-ка.
Я не торопился открывать пакет. Любопытство боролось во мне со страхом. Я даже заподозрил: а вдруг эта бандероль — бомба «Моссада», мой приговор за гибель двух агентов?
Действуя бережно, как повар, счищающий с рыбы чешую, я снял полиэтиленовую пленку. А в пакете… В пакете лежала книга. «Книга каббалы»! Та самая, которую многие разыскивали на протяжении столетий, которую так жаждали заполучить иудеи!
К трактату прилагалась записка:
«Я похитил эту книгу у похитивших ее людей, а ты похитил ее у меня, чтобы возвратить владельцам. Потом ее у тебя отобрали, а я снова ею завладел, чтобы именно ты вернул книгу в Музей изумрудной скрижали. Ее хозяин хочет, чтобы книга была возвращена туда».
Подписи не было.
Кто бы это мог написать? А, нет, ниже стоят инициалы — «Ж. М.»; впрочем, я уже и сам понял, кто автор записки. Конечно, Жеан! И мне не следовало терять веру в него! Мне захотелось встретиться с ним, чтобы попросить прощения. Жеан мог быть кем угодно, только не злодеем. И вот он снова выступает в роли моего друга и защитника.
Внезапно я вспомнил про Инес — она единственная знала, что случилось с лиссабонским экземпляром, и могла (пусть ненамеренно) передать сведения израильтянам, тем самым заново подогрев их интерес к книге. Авиабилеты — надежная зацепка, выследить нас было несложно. Мы понимали, что теперь агенты не оставят нас в покое.
После всего случившегося нам следовало уносить ноги из Праги и укрыться где-нибудь подальше. В чешской столице мы были легкой добычей. А еще нам было нужно переправить книги, поэтому Виолета решила, что первым делом доставит в Амстердам «Книгу каббалы». Нам с Джейн надлежало продолжить розыски Фламеля, вот только мы не знали, куда ехать — в Италию или в Хорватию.
Остаток дня мы провели, строя планы. Виолета предлагала отправиться на Адриатику, в Фермо, поскольку Фламель любил проживать там осенью. Джейн настаивала, однако, что мы должны оставаться вместе, путешествовать втроем и иметь при себе обе рукописи: «Книга каббалы» может сыграть роль охранной грамоты и отвлечь внимание от «Книги еврея Авраама». Она предлагала, чтобы мы все вместе пустились в бега и странствовали до тех пор, пока не встретим Фламеля. А потом либо сам Николас доставит каббалистический экземпляр в свой музей в Амстердаме, либо книгу отвезем мы.
Я посмотрел на Джейн и по лицу ее увидел, как она напугана. Обе девушки были крайне встревожены. Мы молча переглянулись, и я обнял обеих сестер, чтобы рассеять их тревоги и наш общий страх, дать Виолете и Джейн почувствовать, что я их оберегаю, что мы вместе, втроем, связаны еще больше, чем прежде.
— Обещай, Рамон, что мы всегда будем вместе, — попросила Джейн.
— Конечно, как может быть иначе? Посмотри: я здесь, с вами!
