девочка как ты могла в это поверить. Если бы я был неходячим, я бы и половины того не смог, что мы с тобой исполняли в постели... и в бассейне...
Он знакомо мурлычет и принимается за коленки, поэтому я прекрасно представляю, чем это закончится. Ну и что, что мы в вертолете. Сильнее упираюсь в плечи и отталкиваю увлекшегося мужа. Как выяснилось, еще действующего.
— Но зачем? — спрашиваю потрясенно. — Зачем ты меня обманывал?
— Я не обманывал, так было нужно, Мартуся, — отвечает он, сгребая мои руки в свои. — Никто не должен был знать, что я могу ходить. Да я и на ноги встал совсем недавно. Антон меня прооперировал еще в прошлом году. Я долго восстанавливался, затем понадобилась еще одна операция, коррекционная. И снова долгая реабилитация. Но то, что меня успешно прооперировали, должно было остаться тайной, поэтому сначала я летал на реабилитацию к Антону в Мюнхен. А потом он стал прилетать сюда. Мы сняли дом у Сосланбека. Здесь я мог тренироваться под его наблюдением, не опасаясь, что меня вычислят. Дом далеко в горах, на отшибе, даже Сосланбек меня ни разу не видел, только Антона.
— А еще здесь можно вволю пользовать девиц из массажного салона Лейлы, — говорю лишенным всяких эмоций голосом, скручивая в трубочку договор.
— И это тоже, — простодушно признается этот коварный развратник, — я же в замок вызывать никого не мог, были свои причины. В тот вечер нам отзвонились, сказали, что девушка выехала. Но машины долго не было, и Антон поехал им навстречу. Увидел, что на трассе случилась авария. Девушка, которую отправила ко мне Лейла, испугалась полиции и спряталась в кустах. Антон ее привез в дом, обработал раны и отправил спать. Я понял, что мне ничего не обломится, и решил пройтись перед сном. На столе увидел таблетки — еще и удивился, что их меньше чем обычно — выпил и вышел во двор. А когда вернулся, нашел у себя в кровати тебя...
Я с достоинством молчу и продолжаю аккуратно сворачивать листы в трубочку. А мужа несет в припадке откровенности.
— Я той ночью с ума по тебе сошел, Марта. Особенно когда понял, что ты... что я тебя... Что это твой первый раз. Ты вела себя странно, но я списал все на шок после аварии. Еще подумал, какая девочка ответственная...
Шумно выпускаю воздух через ноздри, но все еще героически молчу. Пускай выговорится!
— Утром Антон уехал, а ты не шла у меня из головы. Я решил забрать тебя у Лейлы, позвонил в салон. И представь мой шок, когда она сказала, что девушку, которую отправляли ко мне, еще вчера с места аварии отвезли в больницу. Тогда я начал тебя искать. По городу прошли слухи о приемной дочери Азата, которую похитили и увезли в дальнее село в горах. Это село недалеко от дома Сосланбека, поэтому я дал задание своим парням нарыть о тебе информацию. И когда узнал тебя, сразу принял решение жениться.
— Особенно когда выяснилось, что я невеста Данбекова, — продолжаю бесцветным тоном, но Давид упрямо мотает головой.
— Нет. Поверь, Марта, дело не в Данбекове. Я чувствовал вину за то, что лишил девственности невинную девушку. Твой отчим выдал мне свою версию, объяснив, что ты сделала это, чтобы не представлять интереса для местных женихов. Из протеста. Он сказал, что ты хочешь вернуться в Европу. Поэтому я принял тебя за несерьезную легкомысленную девушку со свободными нравами, которая по какой-то своей причине оставалась до этой поры девственницей. Но все равно я нес за тебя ответственность. Связался с Азатом и сделал предложение как у нас принято, с соблюдением всех правил и договоренностей. Но ты упорно мне отказывала. Я следил за тобой, буквально за каждым твоим шагом. А мои парни провели свое расследование и выяснили подробности твоего похищения. Я понял, почему ты назвалась Мадиной, когда они вышли на твоего сводного брата, Хамзата и его сестру.
— Мадина еще та засранка, — замечаю я, не сдержавшись. Давид улыбается, и у меня учащается пульс.
— Главное, что она согласилась продать мне твой кулон, и тогда ты дала согласие на брак. Я едва дожил до свадьбы. Я представлял себе наш брак сплошным фейерверком из эмоций и секса, а ты вогнала меня в ступор своим убийственным сопротивлением. Я не знал, что думать. И что делать.
— Ну додумался же в итоге, — снова вырывается у меня.
— Так я из кожи вон лез, чтобы тебя завоевать! Чтобы тебя соблазнить. Меня восхищала твоя стойкость и одновременно злило, что ты в первый раз отдалась незнакомому мужчине без всякого сопротивления, а меня и близко не подпускаешь. Законного мужа со всеми документами. Мне повезло, что во сне ты становишься такой разговорчивой. Когда я это понял, то стал приходить к тебе по ночам.
Меня осеняет, и я вперяю в Давида остекленевший взгляд.
— Значит... значит это была не бабуля? А ты?
— Я, Мартуся, конечно я. Если бы ты знала, какой это кайф просто лежать с тобой, когда ты мирная и ласковая. Не язвишь, не выкаешь и не бросаешься вазами. Не подслушиваешь, не рисуешь меня возле плахи с топором. А просто сопишь мне в шею...
Давид снова мурлычет в опасной близости, и я с отчаянием обнаруживаю его возле себя на сиденье, скользящего губами по моей шее. Как это я так заслушалась...
Упираюсь локтями в грудь мужа. Какая же она крепкая и твердая! А я, дурочка, думала, это моя бабуля так усохла.
— Но как ты умудрялся ко мне войти, если я каждую ночь запирала дверь?
— Так ведь это замок, Марта! А что за замок без потайных коридоров?
— Ну что же, ты своего добился, Давид, можешь быть доволен, — говорю, отпихивая его на безопасное расстояние. — Влюбил в себя, объездил, приручил дикарку. Все как ты говорил Данбекову. Можешь праздновать победу.
— Я? Данбекову? Я не обсуждал тебя с Тузаром, Марта. Никогда, — на лице Давида отражается неподдельное удивление, и я теряюсь в сомнениях.
Достаю из сумочки телефон и нахожу запись, которую прислала мне Зарина. Давид слушает с недоуменным видом, а потом выдыхает с видимым облегчением.
— Марта, любовь моя, как ты могла подумать, — страстно обнимает он меня, — разве я стал бы так о тебе говорить? Этому разговору лет
