— вас, наверное, забыли предупредить, но я не хожу по гостям с мешком на голове.
— Я просто перестраховался, — ухмыляется Тузар.
Мне начинает надоедать это переливание из пустого в порожнее, поэтому перехватываю инициативу и поднимаю вверх указательный палец.
— Хочу сразу предупредить. Шантажировать Давида мною бесполезно. Мы с ним развелись, и я для него не представляю никакой ценности.
К моему безграничному сожалению, на Данбекова мои слова не производят ни малейшего впечатления. Он многозначительно хмыкает и говорит с некоторой долей сарказма:
— Должен вас разочаровать, даже Данилевский не может оформить развод за один день.
Но сбить меня с толку ему не удается.
— Ничего не знаю, — мотаю головой, — я все подписала. Так что не сегодня завтра нас разведут.
Данбеков подходит ближе, сцепляет руки за спиной и вглядывается мне в лицо. Я изо всех сил стараюсь не моргать, но все равно моргаю.
— Вот это мне и непонятно, — бормочет он себе под нос, — почему он так скоропостижно от вас отмежевался.
— Ничего удивительного, — пожимаю плечами, — у нас был фиктивный брак.
— Что? — округляет глаза Данбеков. — С каких пор он у вас фиктивный?
— С самого начала, — сохраняя остатки достоинства, отвечаю я, — с самой свадьбы.
— Да? — смотрит он недоверчиво. — А у меня другие сведения. Особенно о последней ночи.
С языка чуть не срывается «Откуда у тебя, чучело, вообще какие-то сведения», но я благоразумно заталкиваю обратно готовые вырваться наружу слова.
— Подумаешь, — опять пожимаю плечами с деланым равнодушием, — все взрослые люди. Захотели немного разнообразить наши договоренности.
В груди болезненно ноет — это неправда, это все неправда! Но Данбекову об этом лучше не знать, он и так достаточно осведомлен о том, что творится в замке. И это не может не наводить на определенные размышления.
— Значит, вы сутки не вылезали из постели, а потом он вас выпер?
Как бы неприятно это ни звучало, суть отражало более чем исчерпывающе.
— Мы решили таким образом отметить развод, — отвечаю осторожно. Кто его знает, какой достоверности сведения доходят до Тузара. В том, что они доходят, сомнений нет.
— Выставить из замка он вас выставил, но вы все еще остаетесь госпожой Данилевской, — не унимается мой несостоявшийся жених.
— Это ненадолго, — стараюсь, чтобы мои слова прозвучали уверенно, и даже такой как Данбеков не уловил в них горечь и боль.
— Допустим, — соглашается Тузар, — тогда у меня тем более есть для вас предложение.
Героически подавляю порыв послать его подальше. Послать всегда успею, а вот узнать, что за предложение, любопытно. Поэтому поощрительно киваю.
— Предложения для того и существуют, чтобы их озвучивать. А если вы предпочитаете говорить загадками, то я, пожалуй, пойду. Где там ваши конвоиры с моим мешком? Зовите их, пускай вернут меня, откуда привезли.
— Я предлагаю отомстить Данилевскому, — перебивает меня Тузар, и в комнате повисает тишина.
Никак не реагирую. Надо признать, у Данбекова получилось вогнать меня в ступор. Я-то ожидала, что меня запрут в подвале и начнут выдвигать условия Давиду. И мой муж — бывший муж — как порядочный человек начет метаться и терзаться, принимая нелегкое решение.
Все дальнейшее зависело от того, на что меня должны были менять, а тут оказывается все совершенно иначе!
Но Тузар мой затык воспринимает как согласие и продолжает, приблизившись ко мне почти вплотную.
— Данилевский привез с собой рукопись. Очень ценную. Он собирается выставить ее на торги. Но я не могу этого допустить. Мне нужна эта рукопись.
— Почему бы вам тогда просто не купить ее у Давида? — спрашиваю удивленно. Данбеков смеряет меня уничижительным взглядом.
— Потому что Данилевский ее мне не продаст.
— И чем я могу помочь? Уговорить Давида вам ее продать? Да он со мной и говорить не станет. Разве можно заставить Данилевского сделать то, чего он не хочет?
— Вы ее для меня украдете, — перебивает Тузар, и я даже рот открываю.
— Вы в своем уме? — восклицаю возмущенно. — То есть, я должна пробраться в замок бывшего мужа и свиснуть рукопись? Даже если бы я согласилась, вы видели его хранилище? Туда кроме Давида никто не может войти. Там везде камеры, охрана, а еще сигнализация.
— Уверен, у вас получится, — стоит на своем Данбеков, а меня наш разговор начинает утомлять.
— С чего вы вообще взяли, что я хочу ему мстить?
— А разве нет? Он выгнал вас из дому безо всякого повода.
И тут я снова впадаю в ступор. Выходит, Данбеков не в курсе моей беременности. То ли осведомитель сам не знает, то ли информация Тузару выдается строго дозированно. Но то, что она выдается, факт.
— Наш брак фиктивный, — повторяю настойчиво, — мы просто решили расторгнуть наш контракт. По взаимному согласию. Преждевременно.
Данбеков сверлит меня взглядом, вращает глазами, двигает челюстью, но я в этот раз даже не моргаю. И не молчу.
— А вот если вы вздумаете меня удерживать силой, это тянет на похищение. И поскольку жениться вы на мне не намерены, от нашей с вами истории попахивает криминалом. Я ведь даже по вашим обычаям имею право сказать «нет» и уйти. Не так ли? Можем позвонить моему отчиму и спросить. Что молчите, господин Данбеков?
Тузар молча разглядывает меня еще некоторое время, а затем нехотя кивает. И я только собираюсь закрепить результат, потребовав обратно свою сумку с телефоном, как тут раздается задыхающийся голос:
— Что она здесь делает, Тузар?
Мы с Данбековым оборачиваемся и видим Зарину. Ее глаза так полыхают, что мне удивительно, почему я до сих пор не превратилась в обугленную головешку.
— Зара, не мешай, я разговариваю с Мартой, — с видимым неудовольствием отвечает ей брат.
— Тем более, что Марта уже уходит, — в тон ему продолжаю я и переспрашиваю с нажимом: — Ведь уходит же?
Тот нехотя кивает. Зарине явно не терпится возразить, но Тузар вперяет в нее недовольный взгляд, и она поджимает губы.
— Иди к себе, — с хваленой восточной выдержкой говорит сестре Данбеков.
А вот в Зарине покорности примерно, как во мне. Она заносчиво вздергивает подбородок и вылетает из комнаты как будто ее метлой вымели.
Вместо нее входит бородатый контрабандист и вопросительно глядит на Данбекова.
— Отвези девушку...
