— Не ладно, — возразил Селгарин. — Я вас сам отвезу.
— Ну-у… Мне неудобно… Я могла бы и на метро… — Катя замялась. Она хотела все-таки быстренько заглянуть домой: взять деньги, документы…
— Мне будет очень неудобно, если с вами что-то случится, Катя! — отчеканил Селгарин. — Поэтому я вас все-таки отвезу. И сдам подруге с рук на руки!
Катя не посмела спорить.
— Пойду расплачусь, — сказал Селгарин, доставая карточку.
Он подошел к стойке, но платить не стал.
— Какой номер? — вполголоса спросил он официанта.
— Сто четырнадцать — восемнадцать — семнадцать.
— Чей?
— Еще не пробили, Эдуард Георгиевич! Но Веня уже работает.
— Хорошо. Пусть отзвонит мне на мобильник, когда закончит. Мы уходим. Приберись тут… Ну, ты знаешь… Коньяк дай!
Селгарин вернулся в столику.
— Держите, Катя! — Он протянул ей треугольного сечения бутылку из темного стекла.
— Зачем это?
— Это, Катя, лекарство! — строго сказал Селгарин. — Никаких возражений. Выпьете вечером… с подругой. Всё, поехали!
* * *
— Ну ты даешь, Катерина! — воскликнула Лейка, когда Катя возникла у нее на пороге с кое-как припудренным зареванным лицом, бутылкой коньяка под мышкой и красавцем Селгариным за спиной.
Впрочем, сказала она это уже после того, как Селгарин удалился.
— Ну, что там у тебя стряслось?
Катя села на полочку вешалки, поставила рядом коньяк.
— Карлссона убили, — сказала она.
— Это что, шутка такая? — неуверенно проговорила Лейка. — Ты пошутила, да?
Катя ничего не сказала, только посмотрела на подругу снизу…
Губы Лейки задрожали, лицо ее некрасиво искривилось…
— З-за что? К-как?
— Застрелили. А потом он упал… Сверху на асфальт. С нашей площадки.
Лейка опустилась на полочку рядом с Катей.
— Вот, блин, такая… Что за жизнь, ну что за говно такое всегда… — проговорила она вдруг осипшим голосом, уткнулась Кате в плечо и заревела.
А Катя сидела, как каменная. Она уже все выплакала.
«За что? За что?» — вертелись у нее в голове сказанные Лейкой слова.
И всё вдруг стало таким ненужным, бессмысленным… И институт. И Дима. Вообще всё.
— Ты знаешь, какой он, какой… — бормотала Лейка сквозь рыдания. — Он такой добрый… был. Такой сильный… Я, Катька, всегда о таком старшем брате мечтала… Я как его увидела… И мне, знаешь ли, плевать было, что он богатый, что иностранец…
«Знала бы ты, какой он „богатый иностранец“», — подумала Катя.
А Лейка все бормотала и бормотала… Катя не сразу поняла, что она такое говорит…
Оказалось, Карлссон был здесь, у нее. Что тогда, после вечеринки, она все-таки заманила его к себе домой. И не только домой, но и в постель… Катя почувствовала легкий укол ревности. Хотя не укол, так… Шевельнулось что-то… И пропало. Неважно все… Впрочем, это был один-единственный раз…
— Нет, ты не думай, он нормальный был… мужчина. Все у него, как надо. И даже лучше… — Лейка всхлипнула. — Только я сразу поняла, что я ему — как-то не так… Он, конечно, деликатный такой… был. Не сказал ничего, но я все равно поняла… Это чувствуется, ну, ты знаешь… Хотя откуда тебе знать… Ох, Катька! — И заревела еще пуще.
«Да, откуда мне знать? — подумала Катя. — Хотя нет, я-то как раз знаю. Я ведь его тоже совсем не так чувствовала, как, например, Димку… Даже Стасика… О чем я думаю? Его же убили. Сегодня…»
Катя вспомнила, как Карлссон лежал и скреб рукой асфальт… И никто ему не помог. И она тоже. Испугалась? Нет, не испугалась… Как-то неправильно все! Надо было броситься к нему! Надо было кричать, требовать у этого доктора, чтобы его лечили, чтобы ему… А его накрыли пленкой, как… как мертвую собаку, а она — ничего. Бросила его и ушла…
«Сволочь я! — подумала Катя. — Сволочь и больше никто! Он бы меня так не бросил!»
— …Он еще ко мне приходил… Два раза. Только между нами уже ничего не было, просто сидели, разговаривали… О тебе тоже. Он такой был… Ну как никто! — Лейка посмотрела на Катю красными заплаканными глазами. — Я, наверное, в него влюбилась, Катька! А он — все время с тобой был. Я знаешь как на тебя злилась иногда! А теперь вот…
— Хватит реветь, Лейка! — сказала Катя.
И так это у нее сурово получилось, требовательно и по-взрослому, что Лейка сразу перестала плакать, но смотрела на нее теперь таким жалким собачьим взглядом… И была так непохожа на обычную активную самоуверенную Лейку…
«Я, наверное, тоже на себя теперь не похожа», — подумала Катя.
— Сейчас я дам тебе ключ от мансарды, — сказала она. — И ты поедешь и заберешь мои документы, деньги, кое-что из вещей. Я ведь в чем была, в том и выбежала, а мне туда возвращаться нельзя.
— Почему нельзя? — глуповатым голосом спросила Лейка.
— Потому что я — свидетель. Потому что я все видела, и еще… Меня сегодня опять… едва не украли.
— Как это?
— Потом расскажу. А сейчас давай езжай. А то поздно будет.
— Ага, я сейчас, сейчас поеду… — Лейка всхлипнула… последний раз. И пошла одеваться.
Вернулась она часа через полтора. Все это время Катя просидела на балконе в каком-то ступоре. Бездумно смотрела вниз, во двор. Лейку она увидела, когда та появилась из-за угла. Подруга была одна и тащила Катину синюю сумку.
Катя пошла открывать.
— На! — Лейка бросила на пол сумку с вещами, сбросила босоножки, прошла в комнату и плюхнулась на диван. — Слушай, ты почему в темноте сидишь? Нет, сначала балкон закрой, а то комары налетят! А где коньяк, который ты принесла? Не выпила еще? Неси!
Катя послушно выполнила все, что сказала подруга.
— Ого! — сказала Лейка, разглядывая бутылку. — Мартель двенадцатилетний. Не слабо! Поройся там, в холодильнике, найди чего-нибудь закусить. И ты, это… Есть хочешь?
Катя покачала головой.
— А я хочу. У тебя там на кухне окно разбито… Даже в коридоре стекла.
— Я знаю, — безразлично проговорила Катя. — Это — пулями.
— К-как — пулями? — Лейка даже привстала.
— Так. Я же говорила — в нас стреляли.
— В вас? И… в тебя тоже?
— Может, и не в меня специально… А может, и в меня тоже. Я же тебе говорила, что меня хотели украсть.
— Господи, Катька! И ты так спокойно об этом говоришь!
— А что мне, кричать?
— Ну-у… Не знаю… Нет, этот сыр отнеси обратно, он уже старый, там другой есть. Слушай, а как это — тебя украли? Кто? Да ладно, хватит! Сядь ты, не мельтеши! Рассказывай!
Катя послушно села.
— Мужики какие-то затащили в джип, хотели увезти…
— Что ты говоришь! Слушай, а ты уверена, что они хотели увезти именно тебя, а не просто… Ну, ты понимаешь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
