class="p">Этого достаточно, чтобы вырваться из его хватки.
Я пригибаюсь и ползу вперёд, дым сгущается в чёрное облако над нами, а языки пламени перекидываются через дверь комнаты Бенни на потолок гостиной. И тогда я вижу то, что искала.
Ружьё.
Оно прислонено к стене, наполовину скрыто приставным столиком, на котором лежит отцовский набор для чистки. Должно быть, он полировал ствол и положил туда оружие, решив убрать его позже. Я оглядываюсь в поисках Лона, но его нигде не видно. Я отступаю к ружью, держась как можно ближе к полу, пламя надо мной становится всё жарче. Я отодвигаю стол в сторону и тянусь за оружием…
Рука Лона сжимает ствол винтовки, в то время как моя сжимается вокруг приклада. Я тяну винтовку к себе, но у Лона хватка лучше. Мои пальцы соскальзывают, и я хватаю единственное, до чего могу дотянуться.
Спусковой крючок.
Глаза Лона расширяются. Он толкает ружьё вперёд, вдавливая приклад в мои треснувшие рёбра. Я кричу, но не отпускаю. Лон пытается получше удержать ружьё, и моя рука соскальзывает со спускового крючка. Я встаю, чтобы лучше использовать рычаг, мои пальцы дрожат, но дым такой густой, что я едва могу разглядеть Лона или оружие. Я чувствую округлый металл спусковой скобы, мой палец скользит назад, когда Лон вырывает у меня ружьё…
БАМ.
Выстрел эхом разносится по комнате. Мы с Лоном смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами.
И тут у Лона подгибаются колени.
Он падает на пол, кровь расцветает на его белой рубашке.
Я делаю шаг назад, винтовка дрожит в моих руках. Я понятия не имею, убила ли я его — если ты вообще можешь убить кого-то, кто мёртв уже больше века.
Кровь собирается лужей вокруг него. Я падаю на пол, подальше от дыма, но не выпускаю ружьё из рук. Лон наклоняет ко мне голову, встречаясь со мной взглядом, и я почти ожидаю, что он снова исчезнет и снова появится передо мной, совершенно целый. Но он делает глубокий вдох, и с его губ срывается одно-единственное слово.
— Аурелия.
Его тело дёргается. Дыхание вырывается наружу…
А потом его глаза тускнеют.
Двери и окна распахиваются, создавая аэродинамическую трубу, которая разжигает пламя. Огонь разлетается по комнате, охватывая стены, потолок, мебель. Ветер стихает, как только давление в помещении выравнивается, но ущерб уже нанесён. Я пытаюсь ползти вперёд, к открытой двери, но дым такой густой, что я не могу понять, в правильном ли я направлении ползу. Мои лёгкие горят — от дыма или от моих сломанных рёбер, я не уверена от чего, — но внезапно не могу дышать. Каждый вдох наполняет мои лёгкие дымом, я задыхаюсь. У меня кружится голова, перед глазами всё расплывается, и всё…
начинает…
исчезать…
прочь.
— Нелл!
В открытой двери появляется Алек. Балка падает с потолка, врезаясь в ковёр. Алек перепрыгивает через неё и резко останавливается передо мной.
— Алек…
— Всё в порядке, — говорит он, подхватывая меня на руки. — Я держу тебя.
Он переносит меня через балку и выносит в коридор. Мы оба кашляем от дыма. Гости пробегают мимо нас, в то время как звук сигнализации и крики «Пожар! Пожар!» эхом разносятся по залам. Большинство гостей выбегают из бального зала, все устремляются к дверям.
— Держись, Нелл, — говорит Алек, убегая от толпы людей к заднему входу. — Мы справимся.
Я чувствую, что теряю сознание, но дым в моих лёгких рассеивается с каждым глотком чистого воздуха, и я верю Алеку.
Мы собираемся сделать это.
— Держись, — говорит Алек, пинком открывая двери.
Я крепче обнимаю его за шею, и он выносит меня из отеля, вниз по ступенькам и на гравийную дорожку, где со скрежетом останавливается старомодная пожарная машина.
— У вас там всё в порядке, вы двое? — спрашивает пожарный, пробегая мимо нас.
Я пытаюсь сказать ему, что да, у нас всё в порядке, но его внезапно поглощает белый свет. Я закрываю глаза от яркого света.
— Алек?
— Всё в порядке, — шепчет он мне на ухо. — Я люблю тебя, Нелл.
Все звуки вокруг нас — пожарные выкрикивают приказы, люди кричат, убегая из отеля, и хруст гравия под ногами — сливаются воедино, становятся всё громче и громче, разбиваются и сливаются в статические помехи.
ГЛАВА 60
НЕЛЛ
ВНЕЗАПНО СВЕТ ТУСКНЕЕТ, И МИР ЗАТИХАЕТ, пока не остаётся ничего, кроме плеска океана, нежного гула летнего бриза и дыхания Алека, согревающего мой затылок.
Я открываю глаза.
Мы стоим у чёрного входа, но подъездная дорожка под нами асфальтовая, а не гравийная, и перед нами нет пожарной машины. Вместо этого здесь есть парковка, битком забитая современными автомобилями.
Мы с Алеком смотрим друг на друга, в наших глазах стоит один и тот же вопрос.
— Ты думаешь?..
— Мы действительно?..
Мы смеёмся, но ни один из нас не заканчивает вопрос. Я слишком боюсь, что это сон. Что если мы признаем это, то снова потеряем друг друга.
Алек убирает волосы с моего лица.
— У тебя были синяки, — говорит он, — от того, что Лон…
Он проглатывает слова, которые не может произнести.
— И твоя кожа была красной от огня, но теперь всё в порядке. Ни единой царапины.
Я делаю глубокий вдох, освобождая лёгкие от дыма.
— Как будто ничего не случилось.
Алек осторожно ставит меня на ноги, и я впервые осознаю, что на нас обоих та же одежда, что была на нас в его комнате, до того, как мы отправились в прошлое. Я в штанах для йоги и майке, а Алек одет в серую куртку Хенли и чёрные спортивные штаны.
— Такое когда-нибудь случалось раньше? — спрашиваю я его.
Он кивает.
— Но я всегда был один.
Мы смотрим друг на друга, зная, что это хороший знак, но ни один из нас не хочет в это верить. Что, если мы как-то напортачили с пожаром, и нас вышвырнули обратно сюда только для того, чтобы пройти через это снова?
Действительно ли это тот день, о котором мы думаем?
Мир окрашен в серо-голубую палитру раннего утра, но золотой свет пробивается через горизонт вдоль пляжа слева от нас. Не говоря ни слова, Алек берёт меня за руку и ведёт на пляж.
К нам бежит бегун трусцой. Я останавливаю её взмахом руки.
Она вытаскивает наушники.
— Это прозвучит очень странно, — говорю я, виновато улыбаясь ей, — но не могли бы вы назвать нам дату?
Её брови хмурятся.
— Пятое.
Алек крепче сжимает мою руку.
— Августа? — спрашиваю я.
Женщина моргает.
— Да.
В моём горле
