…Кипучая хибинская стройка. Киров, радостный, оживленный, зорко всматривающийся в окружающее. Проходя по рудничному поселку, он несколько раз останавливался и поворачивался в разные стороны; его спутники не догадывались, что он ищет тот маленький домик на горке, в котором он был первый раз в 1929 году в ночную пургу. Не найдя этого домика, затерявшегося среди поселка, он спросил:
— Где же то помещение, в котором я был в первый раз?
Товарищи указали. Киров покачал головой и промолвил:
— Затерялся бедняга. Прямо места стали неузнаваемы!
Ферсман до боли ясно представил себе Кирова стоящим у подножья горы, прислушивающимся к тихим звукам немеркнущего полярного дня. Он смотрел на эти каменистые склоны, темный частокол елей, блестящую полоску железных путей, прислушивался к гудкам паровозов и отдаленным взрывам. И все это принадлежало народу, который разглядел эту пустынную землю, послал сюда своих разведчиков, провел пути, рвал динамитом горы, тысячами эшелонов отправлял зеленые апатиты на поля, переворачивал мир и завоевывал его для сотен и сотен миллионов ранее обездоленных и ограбленных людей.
К числу тех, кто сделал все это, принадлежал и Ферсман…
Открыты апатиты… — набрасывал Ферсман отдаленные вехи вспоминаемого. — Запасы кажутся огромными, но официальная наука не верит и отвергает кредиты. Помогает Сергей Миронович… Во мраке полярной ночи он сам едет в Хибины. По узкой, занесенной снегом, дорожке добирается до станции Апатиты.
Затем встает проблема нефелина. И снова тщательно знакомится Сергей Миронович с этим делом.
В Ленинградском исполкоме создается Карело-Мурманский комитет для содействия изучению и использованию богатств Северного края.
Начинает строиться Кандалакшский комбинат.
Потом приходит проблема железа. По инициативе тов. Кирова поднимается вопрос о создании ленинградской металлургии. Сергей Миронович толкает вперед поиски, разведки. Неожиданно блестящий успех. Найдены сотни тысяч тонн железной руды.
Ход развития разведок в Хибинах находится в центре внимания тов. Кирова. Ферсман вспоминал, что когда он вернулся из второй поездки на Север, тов. Киров встретил его в Москве. Его первые слова были: «А ведь Хибины завоеваны… Еще много надо сделать, но будет сделано…»
«Когда под влиянием первой тяжелой вести о гибели Сергея Мироновича Кирова пытаешься бегло вспомнить многочисленные встречи с ним, — писал Ферсман, — приходят на память его вдумчивые замечания, его быстрые и конкретные решения, его глубокий интерес к науке и ее связи со всей стройкой жизни…»
Победа на далеком Севере — дело рук Сергея Мироновича. Он умел со всей решимостью «побеждать природу, он умел переделывать и людей…»[69]
Переделывать людей! Не сам ли Ферсман был в числе тех, на ком так глубоко оказалось обаяние светлого облика Кирова, влияние сосредоточенной силы его большевистской требовательности и государственной смелости его мысли?! Секретом непобедимой стойкости и веры в свои силы, которыми Киров вооружал пионеров Хибин, было умение везде и всегда видеть, чувствовать, находить связь между самым малым, самым скромным делом и великими, безграничными, прекрасными задачами и целями строительства коммунизма.
К горнякам ли обращался Киров или к ученым, он всегда говорил с ними от имени партии. А партия говорила от имени будущего и учила думать только так — интересами Родины, которые превыше всего. Эти интересы требовали, чтобы изумительный — клад хибинских тундр пришел на поля и поднял урожаи, поплыл по морям в пароходных трюмах взамен машин и станков для строек пятилеток. Что может остановить советских людей, если страна говорит: «Надо!»? Партия поднимала людей на подвиги, внушая им веру в самих себя. Она учила их понимать безграничность возможностей свободного труда, неисчерпаемость преимуществ советского строя. Какой молодой силой звучали вдохновленные великой стройкой кировские слова: «Пример Хибин особенно показателен с точки зрения дальнейшего подъема производительных сил нашей страны. Это нагляднейшее доказательство того, что з итоге свержения капиталистической системы создается невиданный размах развертывания производительных сил»[70].
Ферсман имел право говорить о жизненных уроках, которые он воспринял у Кирова. На протяжении всей последующей жизни в своих многочисленных странствованиях он неизменно начинал свой разговор — с геологами ли на местах, с работниками ли заброшенных в таежную глухомань изыскательских партий, с производственниками ли далеких заводов — с одного и того же. Куда бы он ни приезжал, в первый же вечер он просил собрать всех — от препаратора до профессора, от конюха до начальника экспедиции — и делал собравшимся доклад о задачах пятилетки, о новых проблемах развития производительных сил страны, о новых завоеваниях науки в деле поисков ископаемых богатств. Отсюда он переходил к практическим задачам данной партии, рудника или завода. Конкретно, не пренебрегая ни цифрами, ни сводками (не полагаясь на свою прекрасную память, Ферсман всегда тщательно готовился к подобным выступлениям), он связывал с этими общими перспективами проблемы повседневной практической работы своих слушателей.
Потом уже начинались обычные живые беседы, ответы на вопросы, обмен мнениями, за ними следовали осмотры образцов, геологические дискуссии с местными экспедициями. И всегда чувствовалось, что этот обыденный труд озарен светом больших идей социалистического наступления и что передовая наука — это его важнейший отряд.
Уменье мыслить масштабами организованного социалистического хозяйства определяло и постановку и решение ряда конкретных научных проблем. Перелистывая вышедший в начале 1932 года первый номер вновь созданного журнала «Успехи химии», в котором Ферсман выступил с подробным разбором намечавшихся решений нефелиновой проблемы, я думал о том, какое большое содержание вложено в строки этого научного труда! В нем нашла свое отражение и находка величайшего клада Земли и творческая радость людей нового, советского, поколения, освоивших этот клад. Этот труд всей своей направленностью говорил о втором рождении людей старого поколения, нашедших свое место в общем строю, в авангарде своего времени и своей страны.
XIV. ЧТО ЖЕ ЗНАЧИТ — «СОЗДАВАТЬ ПОЛЕЗНЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ»?
Единое счастье — работа,В полях, за станком, за столом:Работа до жаркого пота,Работа без лишнего счета, —Часы за упорным трудом!
В. Брюсов, «Работа»
«Старая технология замкнулась в строго определенный круг полезных ископаемых, — писал Александр Евгеньевич Ферсман в «Успехах химии», — оторвалась от широких геохимических проблем и достижений, в значительной степени идя лишь по образцам Запада и Америки. Старые традиционные приемы, старые требования к сырью, старые, замкнутые процессы оторванных друг от друга производств — такова картина современной минеральной технологии, которая необычайно отстала от огромных успехов органической химии и (которую нужно решительно разбудить, революционизировать новой мыслью».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
