Опустошив колчан, Куанга бросился бежать сломя голову.
Даже на бегу он дрожал от леденящего холода, который заполонил долину. Куанга смутно, с намеком на страх догадывался, что холод этот – нездоровый и неестественный, нехарактерный для этой местности и времени года. Зарево вулканов приближалось, совсем немного осталось до холмов. Воздух должен быть если не теплым, то хотя бы куда более сносным.
Внезапно все перед Куангой потемнело, и в глубинах тьмы сине-зеленым замерцало неведомо что. Куанга успел заметить громадную бесформенную тень, которая выросла у него на пути, заслонив звезды и вулканические отсветы. А затем она туманным вихрем сомкнулась вокруг него, леденящая и неумолимая. Словно призрачный лед, что ослеплял и давил, точно Куангу заточили в ледяной гробнице. Охотник коченел от полярного холода, какого ему еще не выпадало в жизни, – от него невыносимо ломило все тело, а вслед за болью наступало онемение.
В сине-зеленом мерцающем полумраке, что сгущался вокруг, Куанга смутно слышал как будто хруст сосулек и скрежет тяжелых плавучих льдин. Душа ледника, злобная и беспощадная, настигла его на бегу. Временами, охваченный отупляющим ужасом, он оцепенело сопротивлялся. Почти неосознанно, будто желая умилостивить мстительное божество, Куанга, мучительно морщась от боли, выудил из-за пазухи мешочек с рубинами и отбросил в сторону. От падения тесемки развязались, и Куанга смутно, будто издалека, услышал звон камушков, раскатившихся по твердой поверхности. Потом на него навалилось забытье, и, сам того не сознавая, охотник рухнул ничком.
Утро застало Куангу рядом с ручейком, окоченевшего, в окружении почерневших маков, раздавленных чудовищной пятой морозного демона. Ближайшее озерцо, образованное ленивым потоком, сковало тонким льдом, а по льду, будто капли застывшей крови, раскатились рубины Хаалора. Придет время, и великий ледник, что медленно и неудержимо продвигается на юг, вернет их себе.
Остров Мучителей
Между заходом солнца и его возвращением на небосвод на Йорос обрушилась Серебряная Смерть. Приход ее, однако, был предсказан многими пророчествами, как древними, так и недавними. Астрологи говорили, что этот загадочный недуг, прежде на земле неизвестный, придет с огромной звезды Ахернар, что зловеще нависает над странами Зотики, южного континента; поразив тела мириад людей яркой металлической бледностью, зараза эта будет распространяться все дальше во времени и пространстве, переносимая смутными эфирными потоками в другие миры.
Серебряная Смерть внушала ужас, и никто не знал ни как она передается, ни чем излечивается. Стремительная, точно пустынный ветер, она пришла в Йорос из обезлюдевшего царства Тасууна, опередив самих гонцов, спешивших в ночи, чтобы предупредить о ее приближении. Те, кого она поражала, чувствовали леденящий, пробирающий до костей холод и мгновенно коченели, словно их обдавало дыханием самой дальней космической бездны. Лица и тела их странно белели, мерцая слабым блеском, и окостеневали, подобно давним трупам, и все это в мгновение ока.
На улицах Сильпона и Силоара, и в Фарааде, столице Йороса, зараза, как жуткий сверкающий факел, переходила от человека к человеку, и жертвы падали прямо там, где она их застигала, и на лицах их оставалась сиять печать смертельного блеска.
Шумные, буйные карнавалы стихали при ее приближении, и гуляки застывали в игривых позах. В великолепных дворцах посреди пышных пиршеств лица раскрасневшихся от вина кутил заливала бледность, и они поникали в роскошных креслах, сжимая наполовину осушенные кубки окоченевшими пальцами. Купцы лежали в своих конторах на грудах монет, которые не закончили считать; а воры, явившиеся позднее, не успевали скрыться со своей добычей. Землекопы ложились в недорытые могилы, которые копали для других, но никто не приходил предъявить свои права на разверстые ямы.
Бежать от странной неотвратимой беды не успел никто. Чудовищно быстро, под ясными звездами, дыхание ее отравило Йорос, и на рассвете пробудились очень немногие. Фульбра, молодой царь Йороса, который лишь недавно взошел на трон, фактически стал правителем без подданных.
Ночь нашествия заразы Фульбра провел на высокой башне своего дворца в Фарааде – то была башня обсерватории, оснащенная астрономическими приборами. Величайшая тяжесть легла на его сердце, и мысли затуманились отупляющим отчаянием, но сон не мог смежить его веки. Он помнил многие пророчества, предсказывавшие появление Серебряной Смерти; более того, он лично прочитал по звездам ее близкий приход с помощью старого астролога и колдуна Вемдееза. Оповестить подданных они даже не подумали, поскольку прекрасно знали, что гибель Йороса предопределена издавна и ни один человек не сможет избежать смерти, если только на роду ему не написано умереть каким-то иным образом.
Не так давно Вемдеез составил гороскоп Фульбры; и, хотя в нем были некие неопределенности, которых наука его не способна была разрешить, все же там недвусмысленно значилось, что царь умрет не в Йоросе. Где и каким образом придет к нему смерть, было неясно. Но Вемдеез, служивший еще Альтату, отцу Фульбры, и так же преданный и его сыну, посредством своего магического искусства выковал заколдованное кольцо, которое призвано было защитить Фульбру от Серебряной Смерти во все времена, где бы тот ни находился. Кольцо было сделано из странного красного металла, темнее, чем красное золото и медь, и украшено черным продолговатым камнем, неизвестным земным гранильщикам и постоянно источавшим сильный аромат какого-то благовония. Колдун велел Фульбре никогда не снимать кольцо со среднего пальца, на который оно было надето, – ни в самых удаленных от Йороса землях, ни годы спустя после ухода Серебряной Смерти. Объяснил он это тем, что, если зараза коснется Фульбры, тот будет всегда носить ее крошечных возбудителей в своем теле, и, как только кольцо будет снято, они вновь обретут свою обычную силу. Но ни тайны происхождения красного металла и темного камня, ни цены, в которую обошлась эта защитная магия, Вемдеез царю не открыл.
С тяжелым сердцем Фульбра принял кольцо и носил его, и Серебряная Смерть пощадила его этой ночью, не причинив ему ни малейшего вреда. Но, в тревожном ожидании наблюдая с высокой башни обсерватории скорее за золотыми огнями Фараада, нежели за недосягаемыми белыми звездами, он ощутил мимолетный легкий холодок, совершенно не вязавшийся с теплым летним воздухом. И когда хладное дыхание миновало, веселый гул города стих, а жалобные лютни странно споткнулись и умолкли. Шум карнавала сменился тишиной, несколько ламп потухло, и некому было засветить их вновь. Во дворце внизу царило безмолвие; Фульбра больше не слышал смеха своих сановников и слуг. И Вемдеез не явился в обычный час, чтобы вместе с Фульброй наблюдать за полуночными звездами. Фульбра понял, что стал царем без царства, и горе, которое он до сих пор испытывал после смерти доблестного Альтата, заглушила
