Том встретил эти слова молчанием, опустив взгляд.
— Я не буду врать: меня интересуют бабки… А ещё они поместили бомбу мне в голову… Это… Это долго рассказывать. Что бы там ни было, ни одна живая душа не сможет проанализировать всю информацию с диска в такой короткий срок. А Сакамото может!
— Кто такой Сакамото?
— Ты… ты даже не знаешь, кто такой Хидэо Сакамото? Я говорил с ним в машине…
Том покачал головой.
«Вот, значит, как? — подумал Кирилл. — Как же ты связался с якудзой?».
— Давай договоримся так: сейчас мы снова союзники и ты не пытаешься меня убить. Мы дождёмся, пока к нам приедет человек, и передадим ему диск. Потом информацию расшифруют, и мы вместе отправимся за твоей сестрой… Если, конечно, там будет информация о том, где её держат.
— Какой смысл мне с тобой соглашаться?
Кирилл бросил пистолет ему прямо под ноги.
— Если бы Сакамото хотел тебя грохнуть, я бы сделал это сейчас. — Кирилл утёр проступивший на лбу пот. — А так… Так он не против семейного воссоединения. Тут только ты противишься.
— Думаешь, я тебе поверю?
— Да мне похер, если честно.
Кирилл отвернулся к Тому спиной, открыл дверь броневика и сел на переднее сиденье, свесив ноги наружу.
— Если хочешь, залезай сюда, — сказал он, картинно разглядывая жёсткий диск. — Пока ждём человека, я тебя введу в общий курс дела. Так сказать, хотя бы познакомимся, о, мой злейший враг!
Кирилл бросил диск на заднее сиденье и переместился в водительское кресло, вытолкнув наружу труп предыдущего водителя.
Несколько секунд Том сидел на холодном асфальте, а затем, сплюнув кровь, поплёлся к открытой двери броневика.
Глава 34. UGA
— Это всё из-за ребёнка.
Мэри поднесла к сухим губам стакан воды. Опорожнив его наполовину, повернулась к доктору и присела на край тумбы.
— Но мы ведь обе понимаем, что ты врёшь? — спокойно сказала Анна. Тем не менее её выражение лица, казалось, стало ещё более строгим, чем обычно.
— Я говорю что-то сверхъестественное?
Анна выдержала короткую паузу, а затем, едва шевеля губами, сказала:
— Мэри, у тебя вид, будто ты смерть видела.
— Что это должно значить?
Анна перемялась с ноги на ногу, на секунду отведя взгляд.
— Я понимаю. Обмороки — это нормально в твоём положении, но после обычной потери сознания люди не ведут себя так как ты.
— Как я себя веду? — с вызовом, скрестив руки на груди, спросила Мэри.
— Я не знаю, — со смешком выдохнула доктор. — Как будто за тобой охотятся… Может быть, что-то случилось? Что-то, что ты боишься рассказывать?
— Нет, у меня всё нормально, — ответила Мэри. — Мы с мистером Дювалем садили можжевельник. Ни с того ни с сего потемнело в глазах, — и вот уже меня приводят в чувство.
Анна издала утомлённый вздох, опустив голову.
— Мэри, — сказала она деликатным тоном. — Я не хочу давить на тебя и вызывать неприятные ощущения, но, если что-то случилось, я должна об этом узнать. Если запустить эти проблемы, потом будет только хуже… Как тогда, с… — Она не договорила слово, которое бы указало на Лоренцо, но Мэри и так всё поняла.
Мэри промолчала. Ей не хотелось смотреть в глаза доктору, поэтому её взгляд упал на небрежно разбросанные кисти в уголке, где было устроено её рабочее место.
— Когда тебя начали приводить в чувство, — продолжила Анна, — ты бормотала что-то про озеро.
— Наверное, засмотрелась, — всё ещё не глядя на Анну, сказала девушка.
— Мэри… — с укоризной протянула доктор.
Бежать было некуда. Её загнали в угол. Мэри боялась поворачиваться к собеседнице, потому что знала: как только они встретятся взглядами, выхода уже не будет. Придётся рассказывать. Всё о странном сне, о повторении наяву и докторе Стивенсоне, что следил за ней своими жёлтыми глазами.
— Да, — продавила из себя Мэри. — Кое-что меня беспокоит.
Мэри подняла взгляд — отступать некуда. Но ведь Анна показала, что ей можно доверять. Как тогда, со смартфоном. Ведь Мэри никто не наказал, после того, как она отдала сворованный гаджет Анне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но пообещайте, что никому не скажете…
— Если это не касается твоего физического здоровья, то обещаю.
Мэри помедлила; обхватив себя руками, она ссутулила плечи.
И тут она поняла. Делиться сном ей не хотелось — от этого не будет толку. А вот кое с чем Анна действительно может помочь. Ведь есть же ещё один секрет.
— А вы давно тут работаете? — с неуверенностью проговорила Мэри.
— Я боюсь, не могу тебе сказать. Достаточно, чтобы тебя обследовать… А к чему этот вопрос?
— Мне интересно, откуда появился этот сад? Ведь его посадили очень давно?
Анна с разочарованием на лице покачала головой.
— Мэри, ты задаёшь вопросы, на которые мне запрещено отвечать. Как это относится к твоей проблеме?
— Что ж, тогда вы мне не поможете.
— Нет-нет. Ты уже начала — так продолжай. Я от тебя не отстану. Что не так с тем садом?
— Несколько дней назад… — Мэри почему-то по-прежнему чувствовала себя человеком, который сознаётся в тяжких преступлениях. Однако с чего бы ей волноваться? Что она нарушила? — …я садила цветы… и… нашла в земле кое-что странное.
Анна не сводила с неё взгляда. Её лицо стало каменным.
— И что же это?
— Скелет… — сказала Мэри. Она заметила, что глаза Анны блеснули испугом. Словно ей в спину плеснули ведро ледяной воды. — Скелет собаки, я думаю.
— Вот как? — доктор опустила веки на долгие несколько секунд, словно глаза отдавались жжением.
— Да… И там был медальон… Значок с именем… Её, кажется, звали Джесси.
— И что же тебя так испугало в этой истории? Почему ты боялась рассказать?
Мэри пожала плечами.
— Я не могу понять, откуда там могла взяться собака.
— Ну, грунт привозили из Старого Мира. Может быть, попала вместе с ним. Что тут такого? — Слова доктора были быстрыми и наигранно безразличными.
— Мистер Дюваль сказал, что та земля проходила чистку, — с подозрением сказала Мэри. — И ничего крупнее монеты там быть не может.
— Что ж… — Она часто заморгала. — Тогда я действительно разочарую тебя, Мэри. Я об этом ничего не знаю. Если хочешь, я могу поспрашивать…
— Вы знаете, — испытывая Анну взглядом, сказала Мэри. — Вы знаете, но не хотите мне говорить.
Анна промолчала.
— Кто такая Джесси?
Мэри хотела узнать. Очень-очень хотела. Она уже подобралась так близко к ответу и чувствовала, что он таит в себе нечто важное. Нечто, что им стоит скрывать. Почему Анна молчит? Почему она не говорит? Запрещено? Она бы всё равно сказала, ведь Мэри ей открылась!
— Почему вы не говорите мне? — срывающимся тоном выдохнула Мэри. «Кто такая Джесси?», — бесконечно крутилось в голове.
— Мэри, давай я тебе принесу ещё воды, и мы…
— Нет! — в момент, когда доктор сделала шаг назад, Мэри схватила её за запястье, желая удержать. И её, Мэри, будто бы поразило током. По телу пронеслась мерзкая дрожь. Голова, казалось, раскололась напополам. Сердце выпрыгнуло из груди и плюхнулось на белую плитку палаты. А затем тело рассыпалось, а прах растворился в воздухе. Не было больше этого мира и мира того. Что-то среднее, где-то между временем.
Где-то в саду.
— Джесси! — кричала маленькая девочка, с обидой глядя на золотистую собаку со смешными ушами и счастливой миролюбивой мордочкой. Собака, зажав в зубах длиннющую палку, носилась вокруг светловолосой девочки, не желая подходить близко.
Девочка была одета так, как и положено детям. Яркая клетчатая жилетка, юбочка под чёрные колготы и босоножки. Никаких тебе больничных рубашек, однако…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Однако Анна была в белом халате.
— Джесси, ну иди ко мне! — Топнув ногой, с такой же обидой крикнула девочка.
Анна подошла ближе.
— Доброе утро, Кристина, — сказала Анна.
