У дальней стены комнаты наверху рампы были открыты широкие скользящие двери.
— Ты закончила? — спросил он ее.
Она кивнула и присоединилась к нему.
— Как вы это сделали?
Он взглянул на ее пятнистое лицо:
— Моим особенным посохом.
Они прошли мимо обломков через комнату до скользящих дверей. Логан потратил мгновение, чтобы проверить, что Ящерицы не подозревали о том, что он сделал, но не ощутил их присутствия. Не обнаружил никакой другой опасности. Он шагнул через отверстие, девушка сразу за ним, и они вновь оказались снаружи.
После этого они долгое время шли, делая круг подальше от этого склада, а затем направились к тому месту, где он оставил свою машину. Глубокая тишина и темнота ночи сопровождали их побег. Сначала они не разговаривали, храня молчание, не желая выдать ни единого знака, где они находятся. Если Сенатор решил послать за ними погоню, они не хотели давать ему никакой подсказки.
— Нам нет необходимости спешить, — вдруг произнесла девушка, повернув свое пятнистое лицо к нему. — Он не пошлет меня искать прямо сейчас.
Логан вопросительно приподнял брови.
— Не пошлет? Почему? Он не хочет вернуть свою собственность?
— Он не верит, что вы согласились забрать меня с собой. Не сейчас. Он будет думать, что вы уйдете один.
— Ты же говорила, что он не хочет терять своею собственность.
Она отвернулась.
— Да, не хочет. Он знает, что я попытаюсь уйти с вами; прежде я тоже пыталась.
Просто он не думает, что вы согласитесь взять меня.
— Не думает? Почему?
— Потому что я — урод, и он считает, что никто не захочет меня, кроме него.
Они проходили мимо того места, где он впервые встретился с этой девушкой, когда снова появилась Крольчиха, идя немного в стороне, ее подскакивающая походка не давала усомниться, что это она, несмотря на невозможность разглядеть ее черты.
— Можно, мы возьмем ее с собой? — спросила девушка.
Логан пожал плечами.
— Кошка, которая знает достаточно, чтобы разглядеть под кожей характер человека, слишком ценна, чтобы бросить ее.
Хоть она и отвернулась, он готов был поклясться, что уловил улыбку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Лунный свет освещал темный ландшафт, вычерчивая крыши и стены зданий, высвечивая плоские, пустые поля и растекаясь по темному покрытию шоссе. Свечка следовала в нескольких шагах за мальчиком с изуродованным лицом, стараясь не отставать, чтобы не почувствовать резкий рывок шнура, который он повязал вокруг ее шеи, дабы предотвратить ее от побега. Она почти ничего не сказала с тех пор, как они ушли, слишком напуганная, чтобы сделать что–то еще, кроме как следовать за ним. Но к этому времени они шли уже почти два часа, и она чувствовала возросшую усталость.
— Как долго нам еще идти? — спросила она.
— Столько, сколько мне надо.
— А это сколько?
— Сколько необходимо, чтобы вернуться.
— Вернуться куда?
Его изуродованное лицо обернулось к ней. В единственном хорошем глазу отразилось раздражение.
— Туда, откуда меня увезли твои дружки.
— К твоей семье?
— К моему племени. — Он откашлялся и сплюнул. — Семья — это у тебя, а не у меня.
Она прошла еще немного и сказала:
— Я не хочу идти.
— Меня не волнует, что ты хочешь.
— Зачем ты это делаешь?
— Что именно?
— Тащишь меня с собой.
— Потому что мне это нравится. Потому что я могу, — он что–то пробормотал, но она не смогла разобрать, затем сказал: — Я делаю с ними то же, что они сделали со мной. Я забираю тебя так же, как они забрали меня. Посмотрим, как им это понравится.
Она снова какое–то время молчала.
— Что ты собираешься со мной делать?
— Еще не знаю. Не решил.
— Ты не должен этого делать, — она еле сдерживала слезы. — Ты должен отпустить меня.
— Заткнись!
Она замолчала и они пошли без разговоров, следуя по темной ленте протянувшегося вдаль шоссе. Она задумалась о грохочущих звуках разряда флэчетта Медведя, желая знать, что они означали. Что–то случилось, а ее не было там, чтобы предотвратить это, предупредив их.
А все из–за того, что она пыталась поступать правильно.
— Я освободила тебя, — с вызовом сказала она, полагая, что этого достаточно.
— Спасибо, — ответил он.
— Поэтому ты должен отпустить меня.
— Не пытайся указывать мне, что делать. Ты ничего не знаешь.
— Я знаю, что помогла тебе, а теперь ты не помогаешь мне.
— Ты помогла мне, потому что испугалась того, что я мог сделать с тобой и твоими дружками, если бы освободился сам.
— Это неправда.
— Нет, правда. Я видел. Как вы смотрели на меня. Вы боялись.
— Я боялась того, что могло случиться с тобой. Меня беспокоило, что остальные могли решить сделать, если бы не Сова.
Он пожал плечами.
— Неважно. Ты освободила меня. Это все, что имеет значение. Это закончилось. Учись с этим жить.
Она сжала губы, чтобы не заплакать. Ей уже десять лет, говорила она себе. Она слишком взрослая, чтобы плакать.
Ее мысли свободно парили. Она сделала то, что считала правильным, освободив его. Она видела то, как на него смотрел Ягуар. Как только у него появился бы шанс, он причинил бы ему боль. Он мог даже убить его. Если не Ягуар, то кто–то другой сделал бы это. Она не могла быть уверенной. Сова не могла всегда защищать его, а Свечка не хотела, чтобы с ним что–нибудь произошло. Белка не хотел бы причинить ему боль, и она также.
Она притворилась спящей, затем встала, подошла к мальчику и долго смотрела на него, пока он спал. Когда он проснулся, каким–то образом почувствовав ее присутствие, она еще какое–то время смотрела на него, даже после того, как он отвернулся. Наконец, решившись, она наклонилась, разомкнула цепи ключом, который она взяла у Совы, и освободила его.
— Беги! — прошептала она ему. — Уходи так далеко, как сможешь!
Но вместо побега, он зажал ей рот своей рукой, схватил ее и потащил прочь, за сарай, а затем к шоссе, стараясь идти по самым темным местам, где их не сможет увидеть Медведь. Она яростно сопротивлялась, но он прошептал ей, что если она будет продолжать, то он причинит ей настоящую боль. Испугавшись и не понимая, что же произошло, она затихла до тех пор, пока не стало слишком поздно. К тому времени, когда они достигли шоссе, он нашел какую–то веревку, которую повязал ей вокруг шеи, и она стала его пленницей. Даже тогда она думала, что он устанет от нее и отпустит, или, что он поймет, что действует неправильно. И даже потом она верила, что он придет в себя и поступит правильно.
Теперь она не знала ничего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
