Теперь она не знала ничего.
— Никто не пытался навредить тебе, — сказала она. — Даже после того, как ты убил Белку и не мог сопротивляться, никто ничего плохого тебе не сделал.
— У меня не было намерения убивать того ребенка, — защищаясь сказал он, скривив рот. — Это был несчастный случай. Они напугали меня. Ружье выстрелило само. — Он покачал головой, его лицо стало печальным. — Во всяком случае, это было всего лишь шоковое ружье. Оно не должно было сильно навредить ему.
— Но они могли отомстить тебе и не стали. Так почему же ты так поступаешь со мной?
Он развернулся и схватил перед ее рубашки, подтянув ее к своему лицу так близко, что смогла разглядеть все подробности шрамов каждой раны, которые у него были.
— Если бы я хотел отомстить тебе, я бы смог. Я мог бы сделать так, чтобы ты выглядела как я. Поэтому, просто заткнись!
Он оттолкнул ее, сбивая с ног, а затем сильно потянул за веревку, пока она снова не поднялась.
Его лицо потемнело.
— Я мог бы убить тебя, если бы захотел.
Он снова пустился в путь, вынуждая и ее двигаться следом. Она тащилась за ним со слезами на глазах, сжав рот. Она отказывалась плакать. Он был подлым и она не позволит ему увидеть, как она плачет. Она попыталась думать, почему он стал таким. Он был злым от того, что с ним сделали, предположила она. Особенно, из–за его лица. И из–за потерянного глаза. Ей хотелось узнать побольше, потому что, возможно, она смогла бы сказать что–нибудь, что утешило бы его, но она боялась спросить его. Он был слишком злым.
— Я мог бы просто вернуться со своим племенем и убить всю твою семью, — вдруг сказал он. — Забрать меня, как они сделали, было их ошибкой. Они должны отдать мне то, что я хочу. Уроды!
Его горечь проявилась на лице, она вздрогнула и быстро отвернулась от него. Она услышала, как он произвел глумливый, пренебрежительный звук, а затем снова дернул за веревку, потащив ее вперед еще быстрее.
— Они не имели никакого права, — услышала она его бормотание, но не поняла, о ком он говорил — о Призраках или о ком–то еще.
Ночь тянулась. Спустя какое–то время она перестала думать о том, что она делает, сконцентрировавшись на перестановке ног, на простом движении вперед. Луна перемещалась по небу, тени еще больше удлинялись, мир был тихим и безлюдным.
Время от времени она замечала ориентиры, которые отметила, когда проходила мимо них ранее. В основном, она не отрывала взгляд от дороги и старалась придумать, что она может сделать.
Пока внезапно решение не появилось само.
Вы должны убираться отсюда! — резко и быстро прозвучали голоса. — Вы должны убираться отсюда!
— Стой! — позвала она мальчика. Ее резкости оказалось достаточно, чтобы он в удивлении обернулся. — Собирается произойти что–то очень плохое.
Он посмотрел на нее с мгновение, затем рассмеялся.
— Ты что–то хочешь сказать, не так ли?
Она покачала головой.
— Я всегда могу сказать, когда поблизости что–то плохое. Меня предупреждают голоса. Там на самом деле что–то есть. Впереди.
Он посмотрел в том направлении, куда она указывала, положив руки на бедра.
— О чем ты говоришь? Я ничего не вижу.
— Неважно, что ты не видишь. Это там.
— Я должен поверить в это? — он сделал паузу. — Что ты имеешь в виду, когда сказала, что слышишь голоса?
Она попыталась придумать, что сказать.
— Я могу предчувствовать. Это дар. Я всегда могу сказать. Нам нельзя идти туда.
— Нельзя, ха? Вероятно, нам надо повернуть обратно? Так?
Она пробежала руками по копне своих рыжих волос и произнесла со всей твердостью и смелостью, на которую была способна:
— Нам нельзя идти туда.
— Я что, похож на дурака или что–то в этом роде? — резко спросил он. — На какого же идиота я похож? Нельзя идти туда. Вот дерьмо! Ты пойдешь туда, куда я скажу, нравится тебе это или нет. Поэтому, хватит играть со мной в эти игры.
— Я не играю в игры.
Он покачал головой, посмотрел в ночное небо и вздохнул.
— Знаешь, что? Я не знаю, что ты делаешь. В основном, сводишь меня с ума.
Она сделала глубокий вдох:
— Я не пойду дальше с тобой.
— Ты пойдешь туда, куда я скажу, маленькая уродка.
Она опускалась на корточки на тротуар. На этот раз она ничего не могла с собой поделать и заплакала.
— Пожалуйста, отпусти меня, — взмолилась она.
— Поднимайся! — Он стоял над ней, его слова резали ее как бритвы.
Она заплакала еще сильнее и покачала головой.
— Не могу.
Он стал тянуть ее за шею, веревка впилась в ее кожу, обжигая и сдавливая дыхание. Она схватилась за веревку, чтобы ослабить боль, борясь за возможность дышать. Но она отказывалась подняться на ноги. Мальчик с изуродованным лицом развернулся и ударил ее под ребра.
Рыдая, она свернулась в клубок.
— Перестань, — умоляла она.
— Вставай или я убью тебя! — закричал он на нее.
Внезапно в его руке оказался кусок битого стекла, поднятый с проезжей части, его острые края сверкали в лунном свете. Он поднес его на несколько дюймов к ее лицу.
Она зажмурилась и еле дышала.
— Ты знаешь, что чувствуют, когда режут твое лицо? — прошипел он. Она молча покачала головой, сжавшись еще сильнее.
— Если я разрежу тебе горло, ты умрешь от потери крови. Как тебе это понравится?
Она снова покачала головой.
— Вставай или я сделаю это!
Она еще раз покачала головой.
— Нет. Я хочу домой.
— Я предупреждаю тебя!
Спешите! Вы должны убраться отсюда сейчас же!
Новое предупреждение об опасности, которое она почувствовала ранее, превратилось в молчаливый крик. Голоса были в бешенстве, ощущалось их присутствие, и она поняла, что если они быстро не предпримут что–нибудь, то их скорее всего убьют.
— Мы должны спрятаться, — прошептала она.
Она почувствовала, что мальчик отошел, его внимание привлекло что–то еще.
Она рискнула открыть глаза и увидела, что он смотрит на здания с левой стороны от них.
— Там что–то есть, — тихо, почти про себя, сказал он. Затем присмотрелся еще немного в сторону тех зданий. — Что–то большое.
Он посмотрел вниз на нее и выражение его лица изменилось.
— Знаешь что? Ты слишком маленькая и мне не стоит о тебе беспокоиться. Ты мне не нужна.
Он нагнулся и с помощью куска стекла обрезал веревку вокруг ее шеи.
— Возвращайся, если хочешь, — сказал он, указывая в ту сторону, откуда они шли. — Беги, маленькая трусишка.
Она взглянула на него:
— Тебе нужно спрятаться, — сказала она.
Он покачал головой. Его единственный глаз блестел в лунном свете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
