вначале, а к настоящему моменту уже высосал столько денег, что его стоимость практически удвоилась. Возможно, Кира меньше ругала бы себя, если бы знала чуть больше… впрочем, о лесе вероятностей она даже не слышала, и знание, как вели себя его ветки в момент выбора участка, вряд ли навело бы её на какие-то выводы.
— Как там обстоят дела? — она вопросительно посмотрела на Эрика.
— Без особых событий, — пожал плечами Беров. — В настоящее время всё ещё занимаемся вывозом мусора. Кирпич от сломанных цехов удалось продать, правда, недорого. Охрану всех входов усилили, но пока всё спокойно. Скажите, госпожа, нужно ли ждать новых нападений?
— Не знаю, Эрик, — вздохнула Кира. — От епископа никаких известий не было. Может, все сектанты убиты, может, их не могут найти, а, может, их и не ищут, потому что этим занимались не какие-то сектанты, а сама община. Нам остаётся только гадать, что у них происходит, так что будет надёжнее исходить из предположения, что христианская община помогать нам в этом деле не станет.
— А что говорят люди князя?
— Княжьи люди дали нам понять, что никого искать не будут.
— Как такое возможно? — нахмурился Эрик. — Погибли подданные княжества — как они могут быть не заинтересованы в поиске виновных?
— Шансы кого-то найти слишком малы, — пояснила Кира. — Все нападавшие умерли. Мы знаем, что они были христианами, но этого недостаточно, чтобы делать какие-то выводы. Тем более, община явно не намерена сотрудничать — если они и ведут какое-то расследование, посторонних они привлекать не собираются. Что могут здесь сделать люди князя? Они собрали все материалы на тот случай, если князю в будущем потребуется прижать христиан, и на этом всё расследование закончилось. Им больше ничего не нужно.
— Получается, никому ничего не нужно? — недовольно переспросил Эрик. — А что нужно нам?
— В каком смысле? — Кира с интересом посмотрела на него.
— В самом прямом. Что мы хотим? Поймать этих самых сектантов? Убить их всех? Просто добиться, чтобы они больше не нападали?
— Хороший вопрос, Эрик, — одобрительно кивнула Кира. — Вообще-то, если как следует подумать, то эти сектанты и нам не сильно интересны. Будет достаточно, если мы получим какие-то гарантии, что новых нападений не будет. С другой стороны, их товарищи убили нашего ратника, так что желательно при этом их всех поубивать. А ещё лучше захватить живыми, тогда мы сможем их как-нибудь использовать. Но в принципе, нас устроит просто гарантия, что мы больше о них не услышим.
— А как их можно использовать?
— Не знаю пока, — задумалась Кира. — Например, отдать их епископу. Правда, это будет немного слишком — вполне достаточно того, что мы вообще поставили его в известность о происшедшем. Мы христианам всё-таки не друзья, излишнее усердие может создать у них неверное впечатление. Ну, ещё можно отдать их князю… хотя от этого тоже будет мало толку — от княжьих людей благодарности не дождёшься. Или можем показательно казнить, чтобы показать своим людям, что мы всегда за них мстим — это неплохо поднимает мораль. Не знаю, Эрик — если разобраться, то они нам живыми и не нужны, да и мёртвыми не особо.
— Тогда у меня есть идея, — решительно сказал Эрик. — Организуем статьи в газетах о том, что в подземелье были найдены фрески и алтарь, и объявим, что мы всё это решили уничтожить. А потом опубликуем визиобразы, как рабочие сбивают фрески, а ещё обязательно визиобраз пары человек с кувалдами у разбитого алтаря. Для сектантов после этого отпадёт всякий смысл снова туда лезть.
— Очень интересная идея, Эрик, очень, — одобрительно кивнула Кира. — Если, конечно, их действительно интересует алтарь. Но попробовать всё равно стоит. Вот только алтаря там уже нет, его забрала Морена. Может быть, просто написать, что мы его уже уничтожили?
— Они могут в это не поверить, — покачал головой Эрик. — Его надо уничтожить на глазах корреспондентов. Но это ведь не обязательно должен быть тот же самый алтарь — достаточно, чтобы он был похожим. Кто там различит? Надо только решить, что делать — если нам нужны сектанты, то объявить о чистке подземелья заранее и устроить там засаду. А если они не нужны, то просто позвать корреспондентов и опубликовать репортаж о том, как мы всё это рушили на их глазах.
* * *
Мы с Ленкой как-то сразу пришли к молчаливому согласию ничего не обсуждать до отъезда из Киева — сложно надеяться на какую-то приватность, когда мы привлекли излишнее внимание местных властей. Как бы они себя ни называли, это всё-таки Высшие, и возможности у них соответствующие. Обсудить, однако, хотелось, и как только перрон поехал назад, Ленка немедленно спросила:
— Ну и что ты по этому поводу думаешь, Кени?
Уточнять, какой повод она имеет в виду, не было никакой необходимости.
— Уже всю голову себе сломал, Лен, — ответил я со вздохом. — Скажу только, что мне всё это совершенно не нравится. С самими древними полянами всё ясно — это всего лишь обнаглевшие торгаши, которые привыкли проблемы решать силой, и которые рано или поздно обязательно бы нарвались. Они даже не сумели, ну, или не захотели выяснить, сколько у нас охраны — уже одно это ясно показывает уровень. А вот те, кто их навёл…
— То есть ты считаешь, что их навели серьёзные люди?
— Или даже не люди, — кивнул я. — Вот смотри: после того как мы ушли в Нижний мир, нас отследить не могли. Никто не смог бы сопоставить Кена Махренко, исчезнувшего на Кавказе, с Кеннером Арди, появившимся через два месяца в Рифейских горах. Стало быть, нас вели с самого начала — мы ведь были и Востриками, но нас всё равно отследили.
— Кто-то мог просто узнать на улице кого-то из нас и заинтересоваться, — неуверенно возразила Ленка.
— Да, это мог быть просто случайный прохожий, узнавший кого-то из нас при встрече, — согласился я. — Но ведь узнать мало — надо было проследить нас до гостиницы и выяснить, под какими именами мы там остановились, а потом с ходу организовать полноценную слежку. Причём слежку не любительскую — мы там, конечно, большей частью развлекались и не особенно контролировали окружение, но слишком явное внимание обязательно бы почувствовали. Незаметно проследить за
