— Джоанна… — прошептала Нэн и радостно приветствовала девушку. Женщины обменялись взглядами, и вдруг Нэн обняла Джинни и притянула к себе.
— Какое счастье, что ты наконец дома, малышка. Бен так тосковал, молил Бога, чтобы ты вернулась. Сегодня благословенный день. — В голосе Нэн звучала искренняя радость.
— Стелла умерла несколько месяцев назад, и Джоанна решила приехать ко мне! — сообщил Бен.
Нэн пристально посмотрела на Бена, словно хотела понять, как он отнесся к сообщению о смерти жены. Они обменялись улыбками, и Джинни почувствовала, что эти двое понимают друг друга.
— Сочувствую твоей потере. Зайдем в дом, и ты все расскажешь.
Стройная изящная женщина внесла в дом дорожную сумку Джинни; та удивленно посмотрела ей вслед. Бен ответил на ее невысказанный вопрос:
— Не удивляйся. Нэн живет у нас с давних пор, она член семьи.
Войдя в дом, Бен сказал:
— Нэн, покажи Джоанне ее комнату. Пусть она приведет себя в порядок, прежде чем мы сядем за стол.
Джинни вошла вслед за Нэн в изумительную комнату. Нэн, увидев ее удивление, ласково улыбнулась:
— Отец так ждал твоего приезда! Комната убиралась каждый день, а раз в пять лет ее красили и обновляли обстановку. Иногда я видела, как он плачет, сидя на этой кровати, предназначенной для тебя… Каждый год в день твоего рождения и каждое Рождество он покупал тебе подарок. Все шкафы набиты ими, ведь Стелла запрещала посылать их в Анг… — Нэн оборвала свой рассказ. — Прости, что я напомнила тебе о матери. Ты, конечно, еще горюешь.
— Нет, я уже успокоилась, но спасибо вам за сочувствие. — Джинни оглядела комнату, вздохнула и сказала: — Я не знаю ни отца, ни вас, ни этого дома. Я так странно себя чувствую.
Нэн посмотрела на нее понимающе и сочувственно.
— Тебе было всего два года, как ты можешь помнить. Ничего, все наладится, ты привыкнешь к нам. Я так счастлива, что ты здесь. Отцу тебя недоставало.
— Он меня полюбит, Нэн? Можно мне так вас звать?
— Конечно, зови меня Нан… Можно бы и Нанна, как в детстве называла… о теперь ты взрослая молодая женщина. И красавица — он может тобой гордиться.
Джинни собралась с духом и решилась спросить:
— Почему уехала моя мама и забрала меня с собой?
От этого вопроса Нэн вздрогнула.
— Я не должна обсуждать это с тобой, — возразила она кротко, но твердо. — Спроси его. Но прошу тебя, Джоанна, подожди. Успеешь все узнать. Дай ему мирно порадоваться твоему приезду — он так счастлив!
За завтраком — очень вкусным и обильным — Джинни рассказала Бену и Нэн о своих приключениях. О путешествии в фургоне, о похищении бандитами, о чудесном спасении проводником по имени Стив Карр…
— Парень заслуживает награды, — сказал Бен, — но ты и сама действовала решительно и умно. Ты — моя подлинная дочь, Джоанна.
— Она же едва не погибла, — вздохнула Нэн.
— Да, временами было трудно, да и страху натерпелась, — признала Джинни. — А проводник заслуживает благодарности не только за то, что меня спас, но и за то, что хорошо подготовил всех нас к испытаниям дороги. Мистер Эвери был добр ко мне, но, конечно, если б я знала о его замыслах, я бы не поехала с ним.
Бен вздохнул.
— Я понимаю, что последствия войны могли выбить из колеи такого человека, как Чарльз Эвери, — да упокоится его душа в мире! Все мы делаем ошибки. К счастью, нас здесь ничто не затронуло, и Правительство Реконструкции, как оно себя называет, не причинило нам никаких хлопот.
— Я рада этому, сэр, потому что во многих других местах все ужасно. — Джинни рассказала о разоренных районах, через которые она проезжала.
— Да, — мрачно отозвался Бен, — такие бедствия обошли нас стороной, благодарение Богу. И благодарю Его за то, что Он привел тебя ко мне, Джоанна. Надо будет отблагодарить этого человека, Стива Карра. Я верну ему деньги — это большая сумма для простого работяги! — и награжу его. — Он помолчал и попросил решительно: — Ну, теперь расскажи мне о своей матери!
Джинни посмотрела на него с удивлением, — ее удивила эта просьба в присутствии Нэн. Бен понял ее взгляд и мягко сказал:
— Нэн для меня словно сестра, а тебе — тетка. Я уже говорил тебе, что она член нашей семьи. У нас нет между собой секретов.
Джинни за эти часы убедилась, что Бен искренне любит дочь… Эта комната… его взгляд, сияющий радостью… Нет, он не лжет. Может быть, в прошлом он был иным и переменился, а может быть, Стелла лгала. Ах, кто же из них лгал, кому поверить? Что произошло между ними и сломало судьбу ее милой подруги, Джоанны?
— Если хочешь, я выйду, Джоанна! — услышала она голос Нэн.
Джинни поняла, что та превратно истолковала ее задумчивость, и улыбнулась:
— Нет, Нэн, нет… Останьтесь и слушайте. Это грустная история, и мне трудно начать. И лучше даже, если он будет слушать ее в вашем присутствии — ведь многое причинит ему боль. — Джинни собралась с духом и продолжала: — Пожалуйста, не думайте, что я хочу причинить боль, но я расскажу всю правду, хотя эта правда иногда безобразна. Дочь не должна осуждать свою мать, но я видела, что мать порой бывала эгоисткой, поступала импульсивно, дух ее был в смятении. Я жила с ней и знаю это; наверное, помните это и вы, отец, и вы, Нэн. Я нежно любила ее, но должна признать, что она часто ошибалась в жизни. Самой большой ее ошибкой было то, что она увезла меня от вас, лишила отцовской заботы и нежности… и жила она не так, как подобает.
— Говори откровенно, Джоанна, — сказал Бен. — Мы знаем правду о ней. Она вышла за меня замуж потому, что я был богат и удачлив, а я женился на ней, потому что она была красива, нежна, очаровательна, и я думал, что она станет прекрасной женой и матерью. Но я не понял сразу ее характера. Я не виню только ее — мы не подходили друг другу, так что часто происходили столкновения, в которых оба бывали виновата. Я не должен был отпускать ее, но я думал, что она быстро опомнится и вернется. Я должен был забрать тебя сразу, но думал, что маленький ребенок должен находиться с матерью, а она была хорошая мать и любила тебя. Я здесь тяжким трудом создавал это ранчо; потом началась гражданская война. Страна была в смятении. Я не мог встать ни на одну сторону — обе были неправы, и северяне и южане. — Он перевел дыхание и продолжал: — Я вынужден был защищать свои земли и против янки, которые хотели их захватить, земли, предназначенные тебе и твоему брату, Джоанна! И я решил тогда, что если уменьшу содержание Стеллы, то она скорей вернется домой и привезет тебя. Я считал, что она не сможет содержать вас обеих — она слишком избалована, — и вернется. Билеты я обещал прислать по первому требованию. Но я ждал много лет, и ждал напрасно. Прости меня, Джоанна, если я поступал неправильно! Но я не мог послать Стелле деньги на возвращение — она бы истратила их совсем на другое. Я не хотел, чтобы вы нуждались. Как же вы жили?
