В официальных некрологах Аллилуеву избегали даже называть женой Сталина. Только в одном соболезновании жен Сталинских соратников: Е. Ворошиловой, З. Орджоникидзе, Т. Постышевой, М. Каганович, А. Микоян и др. скромно упоминалось об этом: «Память о Надежде Сергеевне, как о преданной большевичке, жене, близком друге и верной помощнице тов. Сталина будет всегда нам дорога».
Но она была не только женой, она была и матерью двух его детей. Какая же невыносимо страшная должна была быть жизнь этой молодой цветущей женщины с этим чудовищем, чтобы в 31 год решиться на такой поступок, чтобы даже маленькие дети — шестилетняя дочь Светлана и девятилетний сын Василий, о которых никто даже мельком не упомянул, — не смогли удержать ее от рокового шага. До какой же степени допекла, до какой же степени невыносимой стала для нее жизнь с этим беспощадным, жестоким деспотом.
Те, кто знали его ближе, говорили, что в домашних условиях он просто тиран и деспот. Господи, да разве только в домашних условиях он был тиран и деспот?! Он был еще палач, и не просто палач, а самый изощренный палач в истории человечества.
Легенда о белой розе
На белой мраморной плите над ее могилой, говорят, высечена белая роза, якобы в память того, что Сталин, прощаясь с Аллилуевой, бросил в могилу на ее гроб белую розу. Но была и другая версия, что на вечере у нее в волосах была роза, которая валялась на полу возле ее трупа. Народу на кладбище было очень много.
Похороны Н. С. Аллилуевой были тоже необычные. Правительство после строительства крематория (одно из достижений науки и техники), предлагало отказаться от церковных обрядов и поповских комедий, а просто кремировать умерших. «Нет места среди нас религиозному дурману. Не должно быть места и мещанству похорон». Так писали газеты, а народ, не желая расставаться со старыми обрядами и привычками, распускал самые нелепые слухи, например, что во время кремации мертвецы перед сожжением вдруг оживают и вскакивают.
Но видных членов партии, умерших своей смертью, всегда кремировали и замуровывали в стенах Кремля, и даже подчеркивали это.
Поэтому все, в том числе и члены партии, были поражены решением похоронить Аллилуеву на кладбище Новодевичьего монастыря. И даже, помню, распускались слухи, что ее отпевал священник. Этого, конечно, не было. Но решение не кремировать, а похоронить ее на кладбище, вопреки протестам Сталина, родственники и друзья Нади рассматривали так же, как и ее самоубийство — как вызов Сталину — и категорически настояли на выполнении ее последнего предсмертного желания.
Слухи
По поводу ее «внезапной» кончины тоже долго и упорно распускались самые невероятные слухи: говорили, что ее прикончил сам Сталин; что она отравилась, пробуя пищу Сталина; что она застрелилась прямо на вечеринке у Ворошилова в присутствии всех, когда высказала свое критическое мнение по поводу крестьянской политики, приведшей к голоду в деревне, а Сталин ей ответил самой грубой бранью, которая существовала в русском языке.
Говорили также, что на вечеринке у Ворошилова Сталин, заметив, что Надежда Сергеевна не пьет, обратился к ней:
— Эй, ты!
И бросил несколько нецензурных выражений в ее адрес. Он всегда был груб и жесток, но в этот вечер все, кто был там, заметили, что его грубость превзошла все границы.
— Я тебе не «эй ты», — ответила Надежда Сергеевна ему.
Тогда он стал делать шарики из хлебного мякиша и бросать в нее через стол, один попал ей прямо в глаз. Аллилуева поднялась и немедленно ушла с этой попойки. С ней вместе вышла Полина Жемчужина, которая якобы старалась успокоить ее.
На это, я помню, Наташа сказала:
— Тоже мне, утешительница нашлась, она же и вашим и нашим, самый неискренний человек из всех, кого я встречала.
Сталин же, как будто, с этой вечеринки уехал прямо на дачу с какой-то женщиной. О чем и сообщил ей дежурный, когда она позвонила на дачу Сталину.
Мне жалко Надю!
Надежда Константиновна Крупская на похороны Нади не пришла, и даже не выразила соболезнование Сталину.
В то время, я также помню, в кулуарах, да и так просто, почти громко вслух, ходили упорные слухи, что Сталин может убить и Надежду Константиновну Крупскую. Они были настолько упорные, что это, вероятно, и было ее единственным спасением — так как в тот момент, если бы она скончалась, даже умерла естественной смертью, ее смерть была бы приписана в счет Сталинских убийств. Говорили, что впоследствии он все-таки сумел выполнить свое затаенное желание.
Наташа переживала до такой степени, что на нее тяжко было смотреть.
— Ты знаешь, Нинок, Надю я встретила, как и тебя, почти случайно, дружили наши родители, а мы с ней были детьми, дружили по-детски. Потом я почти никогда не вспоминала, не ожидала, что мы когда-нибудь встретимся, и вот видишь. Мне было бы легче, если бы я ее никогда не встретила.
Даже я, которая знала ее так мало, не могла прийти в себя от такой неожиданности. Если бы она попала под машину, утонула или заболела и умерла, на меня это не произвело бы такого страшного впечатления, как выстрелить в себя два раза!
Не много ли было в мои годы терять так часто и так трагично близких и знакомых мне людей: погибла Мария, попав под машину, погиб Миша, слетев с горы в своем альпинистском походе, погибла Зоя под колесами скорого поезда, а разрушенная, разбитая жизнь Кости, Павлика, Гаврика… Они-то чем виноваты? Что оказались детьми раскулаченных лишенцев?
А как мы все вместе мечтали, кто кем будет: Костя художником, Павлик писателем, а Гаврик артистом! Что с ними произошло в дальнейшем, я даже не знаю, я только услышала, что в один печальный день они вдруг все стали детьми кулаков-лишенцев, и все это произошло в течение двух лет.
Когда мы вернулись домой, я не выдержала, разревелась и заявила:
— Наташа, мне жалко Надю, мне очень, очень больно за нее, мне даже трудно представить, сколько горечи, обид, оскорбительных унижений должна была перенести она, чтобы прийти к такому концу. Но скажи мне, зачем же она покончила с собой, а не пустила пулю в лоб ему? Чего она этим поступком достигла? Абсолютно ничего, он станет еще злее и пойдет крушить направо и налево еще больше.
Так оно и было, я как в воду глядела, и сколько студентов за этот год было арестовано!
Только несколько дней спустя после похорон Н. С. Аллилуевой Сталин поблагодарил всех за внимание к внезапно скончавшейся — опять же — дочери старого большевика-революционера (повсюду подчеркивалось, что она дочь старого большевика, но упорно старались умолчать, что она жена Сталина).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
