— Плохо вы готовите себе кадры на смену, магистр, — улыбнулся Гайстшписен.
— От этих кадров больше вреда, чем пользы, — проворчал следователь. — Из них все равно не выйдет толку. У них в башке одни лишь сиськи-письки, пьянки-гулянки, дурь да ветер. Тебе ли, Бальтазар, не знать, — двусмысленно хмыкнул он, взглянув на дознавателя медными глазами пироманта.
Ульрих Бренненд был чародеем немолодым еще в те времена, когда Бальтазар сам был младшим следователем КС, «из которого все равно не выйдет толку», а прослужил в нем дольше, чем Гайстшписен прожил. Бренненд, наверно, и родился сразу ворчливым, бестактным, грубым стариком со скверным характером, но в том, что он — один из лучших и опытных следователей, да и не последний чародей арта не сомневались даже в Комитете Равновесия. Он мог бы занимать пост старшего инспектора, но скверный характер навсегда оставил его на пятом круге Ложи. Впрочем, Бренненда, видимо, все устраивало.
— Да, все мы были молодыми, — согласился Бальтазар, доставая из кармана аккуратно свернутый лист бумаги, скрепленный голубой печатью. — Но это не повод пренебрегать своими обязанностями, — он потряс ордером.
Бренненд глубоко вздохнул и взглядом указал на край стола. Дознаватель бережно положил документ, а затем придвинул свободный стул и сел.
— Ну-с, что у нас? — он побарабанил пальцами по столу.
— Да все как обычно, — устало проговорил Бренненд. — Сорок вторая. «Незаконная торговля талисманами, запрещенными к продаже гражданскому населению».
— Серьезное обвинение, — подтвердил Бальтазар, многозначительно взглянув на Давида Вайса.
— Серьезное-то серьезное, — хмыкнул Бренненд. — Только у нас каждый третий старьевщик, предсказатель-прорицатель, аптекарь, каббалист-эзотерик и спиритист фарцует втихаря боевыми талисманами. Наверно, от духа чьей-то сварливой тещи отбиваться, — усмехнулся следователь. — Если бы не разнарядка Собрания и не наводка неравнодушных граждан, фарцевал бы наш гражданин Вайс себе дальше. Но не судьба, верно, гражданин Вайс?
Гед в ответ лишь обреченно вздохнул.
Бальтазар почесал кончик носа. Четыре дня назад Собрание Ложи внезапно выдало Комитету следствия ордер на обыск всех наиболее вероятных незаконных рынков сбыта запрещенных талисманов и даже официальных магазинов Ложи в столице, пригородах и ближайших городах. О большинстве точек было известно, их вообще можно назвать полулегальными, поскольку только так гражданские исполнители, более известные как крысоловы, могли обеспечить себя необходимым снаряжением для борьбы с преступниками против Равновесия и ренегатами в розыске. Ложа не могла снабжать их напрямую, юридически это считалось бы восстановлением корпуса ауксилии, который был распущен после восстания виолаторов, поэтому она смотрела сквозь пальцы на нелегальную торговлю. Обычно продавцы осознавали свое шаткое положение и имели дело лишь с крысоловами, но некоторые все же решались продавать талисманы не тем, кому следует. Тогда фарцовщик отправлялся в Турм по всей строгости статьи сорок два Кодекса Ложи. Это если с ним не успевали разделаться сами крысоловы, у которых тоже сложился собственный кодекс чести. Но иногда Собрание и Комитеты устраивали показательные порки для годового отчета перед кабинетом министров и кайзером по борьбе с преступностью против Равновесия.
Однако в этот раз никакой показательной порки не было. И Бальтазар Гайстшписен был одним из немногих, кто знал истинную причину облавы на радужные рынки.
— Сперва гражданин Вайс, конечно, не желал пускать законных представителей Ложи, — говорил тем временем Бренненд, хрустя пальцами. — Затем грозил подать жалобу на имя самого ритора Собрания за произвол и незаконное вторжение на частную территорию. Затем отказывался сотрудничать. Затем отрицал свою причастность к найденному при обыске при свидетелях запрещенному товару. Затем обвинял представителей Ложи в том, что они подбросили ему запрещенный товар. Затем обвинял свидетелей в лжесвидетельстве и сговоре против него по национальному признаку. Затем уверял, что это наследство почившей матушки, известной провидицы в третьем поколении, и отрицал все сказанное ранее по причине паники. Ну а затем у гражданина Вайса варианты закончились, — развел руками Бренненд, — и ему пришлось во всем сознаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прямо-таки во всем? — не поверил Бальтазар. — Он назвал имена поставщиков?
— А чего бы ему не назвать? — усмехнулся в бороду следователь. — Так-то он пойдет только по сорок второй, а если бы не назвал, еще и по сорок первой. А незаконное производство талисманов это десяточка в Турме. Без отягчающих, конечно. А у гражданина Вайса отягчающих уже на лишних пять лет.
— Позволите взглянуть на конфискованные товары? — вежливо спросил Бальтазар.
— Не позволю, — сказал следователь. — Ты слишком долго шел. Я уже все оформил и отправил конфискат с курьером в Комитет. Пусть там разбираются.
Бальтазар с досады поджал губы, но предъявить следователю ничего не мог.
— Жаль, — покачал головой он. — Тогда, может, магистр позволит ознакомиться хотя бы с описью?
— Да пожалуйста, — пожал плечами Бренненд и откинулся на спинку стула. — Зря я, что ли, битый час возился?
Он указал ладонью на листы бумаги на краю стола. Бальтазар взял их и принялся бегло изучать строки, написанные корявым почерком.
— Так… — забормотал он себе под нос. — «Талисманы боевые пассивные трех видов — десять штук… Талисманы боевые активные пяти видов — двенадцать штук… Талисманы за… защитные двух видов — семь штук… Талисманы общего действия… Талисманы поиска… Талисманы слежения… Талисманы покрова… Талисманысковывания»…
Бальтазар заметил краем глаза движение и отвлекся на магистра-следователя, который неторопливо и словно бы незаметно выудил из кармана три круглые бляшки и выложил их на стол. Гайстшписен моргнул, прищурился, вглядываясь в красноватые медальоны с мелкой гравировкой символами, моргнул снова и недоверчиво уставился на ухмыляющегося следователя.
— Я подумал, — сказал Бренненд, — эти лучше пока оставить.
— Это… — растерянно протянул Бальтазар, бросив протоколы описи и взяв одну из бляшек за медную цепочку.
— Возвратники, — спокойно подтвердил следователь.
— Не подделки? — спросил Бальтазар, крутя бляшку в пальцах.
— Ты меня еще детей поучи делать, — рассмеялся Бренненд. — Я в Комитете сорок три года, талисманов всяких повидал. Уж настоящий от липового отличить могу.
— Так-так, — Гайстшписен положил талисман возврата, но цепочку не отпустил, потер лоб, скосил глаза на недописанный следователем лист. — А это что, позвольте узнать?
— Чистосердечное признание, — буркнул с ухмылкой Бренненд, поглядывая на астролога-фарцовщика. — Гражданин Вайс, дабы облегчить свою участь, решил сознаться, где и при каких обстоятельствах проводились встречи с подельниками и по каким схемам совершался обмен запрещенными товарами с целью дальнейшей их перепродажи.
— Можно взглянуть?
— Взгляни. Да только вряд ли что новое увидишь.
— Как знать, как знать…
— Брось, Бальтазар. Я же знаю, из-за чего все затеялось. Знаю, почему сверху поступил приказ вызывать каэровцев.
Дознаватель нахмурился, подозрительно глядя на Бренненда.
— Возвратники, — пояснил тот. — Все же из-за них. Поэтому каэровцы так возбудились.
— Откуда такие выводы, магистр Бренненд? — холодно осведомился Бальтазар.
Следователь по-отечески рассмеялся:
— Говорил же я, не будет из тебя толку. Ты хотя бы для начала на безделушку сзади посмотрел, а?
Бальтазар поднес талисман к глазам и развернул его тыльной стороной. Снова досадливо поджал губы, гладя большим пальцам выбитый номер и оттиск печати Ложи.
— Кто передал вам эти талисманы? — сурово взглянув на астролога, спросил Бальтазар.
— Я уже признался, — робко подал голос Давид Вайс, — что весь товар получал от…
— Да-да, — махнул рукой Бренненд, — ты мне это уже второй час твердишь. Вот только ни один вольный ни за что не стал бы клейменые Ложей талисманы в руки брать. Им девяносто третьей даром не надо, хватает и сорок первой. Но гражданин Вайс вместо того чтобы облегчить душу решил пойти по статье с отягчающими.
