Я покопалась в записной книжке, чтобы восстановить тот период жизни Касси, и мне стало ясно, с кем была у нее любовная связь. Почему раньше мне не пришло это в голову?
Глава 37
Домоправительница Касси Кохран живет, как я полагаю, в одном из самых красивых зданий Вест-Сайда, на углу Риверсайд-драйв и Девяносто первой улицы. Пока консьерж звонил ей, чтобы сообщить о моем приходе, я задалась вопросом, сколько Розанна Ди Сантос платит за жилье. Если средняя цена односпальной квартиры в Манхэттене в среднем тысяча долларов в месяц, то я не могла даже вообразить, сколько стоит жилье в таком месте, как это.
Розанна сама открыла дверь (хотя сейчас я была почти уверена, что у нее самой есть домработница), и так как я представляла ее себе постарше и более грузной, очень удивилась, увидев перед собой невысокую опрятную итальянку с длинными волосами, большими карими глазами и умело наложенной косметикой. На ней модные джинсы и просторная футболка с портретом Леонардо Ди Каприо.
— О Господи, да вы же выглядите совсем как одна из них, — сказала она, с любопытством разглядывая меня и пропуская в дверь. — Вы действительно репортер или работаете на миссис Кей?
— Простите?
Она посмотрела на мой полотняный костюм и туфли на высоких каблуках.
— Вы такая же, как они. Хорошо одеты.
— Это комплимент?
— Да. Если быть откровенной.
Розанна провела меня через большую прихожую в просторную гостиную с потрясающим видом на реку Гудзон и Риверсайд-парк.
— Присаживайтесь. Что вам предложить?
Пока Розанна ходила, чтобы принести стакан воды, я огляделась. Много картин. На секретере большая фотография Розанны, пожилой женщины и мальчика-подростка. В комнату тихо вошла кошка и потерлась о мою ногу.
— Это Мисси, — сказала Розанна, входя в гостиную.
— Кошка или леди на фотографии?
— Ха! А вы самоуверенно-развязны. Настоящий репортер. — Она протянула мне стакан. — Кошку зовут Мисси, и она принадлежит миссис Эмме Голдблюм. Это ее квартира. Она передала ее мне в субаренду. А это, — сказала она, указывая на мальчика на фотографии, — мой сын Джейсон. Я вдова, — добавила она, — так же, как и миссис Голдблюм. Мы решили жить вместе. Здесь чудесно.
Я тоже так думала, глядя на вид из окна. С другой стороны, женщина на фотографии выглядела на все восемьдесят, и я подумала, что иметь в квартире кого-то помоложе очень удобно. Я знала, что Розанна работает исключительно на Касси и Джексона, и задалась вопросом, не является ли она ее бывшей клиенткой.
Мы приступили к разговору, и через час стало ясно, что Розанна целовала землю, по которой ступала нога Касси. Розанна сказала, что ради собственного сына не хочет вдаваться в подробности смерти мужа за исключением того, что она была внезапной и ужасной и что, если бы не Касси, Розанна потеряла бы и контроль над сыном.
Я покачала головой, потому что для меня ее слова не несли никакой смысловой нагрузки. Выключив диктофон, я положила на стол блокнот и ручку и сказала:
— Просто для информации, а не для записи, не могли бы вы уточнить?
— Мой муж принимал наркотики, — сказала Розанна. — Он был ветераном вьетнамской войны, — добавила она, словно это служило извинением. — На некоторое время я отдала сына приемным родителям, потому что не хотела, чтобы он видел отца в таком состоянии, а когда отец умер от передозировки, приемные родители пытались оставить его на постоянное попечение. Миссис Кей и миссис Джи помогли мне выиграть дело.
— Понимаю, — сказала я и снова включила диктофон. — Если не возражаете, Розанна, мне хотелось бы, чтобы вы рассказали, как Касси помогла вашей семье снова стать на ноги после фатального исхода с вашим мужем.
Розанна улыбнулась, хотя в ее глазах светилась затаенная боль.
— Хорошо. Что еще хотите знать?
— Мне интересно, что Касси сказала вам относительно этого интервью.
— Она сказала, что я могу говорить все, что захочу.
— Все?
— Она сказала, что если что-нибудь сорвется с языка и это будет ужасным, она меня не расстреляет.
— А что может сорваться?
— Ну, не знаю. Возможно, какая-нибудь глупость о мистере Кей. Джексон не делал ничего такого, что могло бы представлять для вас интерес. Конечно, у него были трагические события, но они ничто по сравнению с тем, что вытворял мистер Кей.
— А что такого делал Джексон?
— Однажды принес домой детеныша оцелота, — ответила она. — Дело в том, что миссис Кей хотелось иметь кошку, но она не знала какую. Потом он как-то повез ее не в ту сторону. Она сказала, что хочет поехать туда, где растет виноград, а он подумал, что она сказала в Финляндию, и повез ее туда на годовщину свадьбы. Это было забавно.
Она рассказала многое о Джексоне и его детях, о сыне Касси, о том, как все дети приезжали домой на каникулы, что делали, как относились к мачехе или отчиму соответственно. Когда я попыталась снова вернуться к разговору о Майкле Кохране, лицо Розанны стало непроницаемым.
— О, с мистером Кей все в порядке. Вы, наверное, знаете, что у него были проблемы с алкоголем.
Мне пришло в голову, что у Розанны и Касси много общего в отношении к их бракам.
— Но потом он бросил пить, и это было прекрасно, — добавила она.
— Но после этого он ушел, — подчеркнула я.
— После этого он ушел. — Согласившись со мной, Розанна кивнула. А затем, словно делая мне одолжение, рассказала историю о том, как Майкл, напившись, выбросил в окно телевизор. — Никто тогда не пострадал, — сказала она, — поэтому сейчас это кажется смешным.
Мне стало интересно, найдет ли она смешным то, что Майкл Кохран снова стал пить. И что от Майкла я узнала, что муж Розанны наркоман и что жили они в односпальной квартире гостиничного дома, где делили ванную и кухню со множеством соседей. Ничего из этого в очерк, конечно, не войдет. Просто мне хотелось удостовериться в этом.
— Майкл Кохран говорит, что одной из причин, побудившей его пройти курс реабилитации… — начала я, делая вид, что просматриваю в блокноте старые записи.
— Ба, да у вас почерк, как у миссис Кей, — сказала она. — Она всегда оставляла мне записки, которые я не могла прочесть.
Я улыбнулась.
— Во всяком случае, Майкл Кохран говорит, что одной из основных причин, побудивших его пройти курс реабилитации, было то, что Касси наконец выгнала его.
— Это правда, — кивнула Розанна.
— И что впервые она не позволила ему вернуться домой.
— Для нее это было легко, — снова кивнув, сказала она.
— А он был уволен, и ему не надо было ходить на работу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
