Мистер Прескотт ответил, что, насколько он может судить, все это по меньшей мере прискорбно и незаслуженно.
Элверна тем временем потчевала мистера Диллона:
— Обязательно добавьте к спарже еще соуса. Сама делала. Соус типа майонез.
— Нет, вы слышали что-нибудь подобное? — встрепенулась миссис Макгэвити. — «Типа майонез». Ну разное не дуся? — И, трижды издав сиповатый жирный смешок, она наградила Элверну снисходительной улыбкой — так старая дева повторяет гостям слова смышленого ребенка, поощрительно улыбаясь ему.
И Элверна, тоже совсем как ребенок, сердито насупилась в ответ.
Вот так и начался этот вечер, полный дружеского веселья и задушевных бесед отважных старожилов; отличный вечер, если не считать того, что он довел Элверну до слез; впрочем, это уже было после.
Глава XII
Никем и никогда Ральф так не восхищался, как Элверной во время этого официального банкета. Правда, оборотам ее речи недоставало той чарующей правильности, которую невольно ждешь от женщины. «Ну-у, блеск! Си-ла!»-так она выразила одобрение мистеру Диллону, когда он живописал ей свои попытки заинтересовать индейских дам ткацким делом, а в ответ на добродетельное замечание мистера Макгэвити по поводу прелестей ее открытой шейки прыснула: «Да ну вас, скажете тоже!» Кроме того, один раз, как было упомянуто, она взорвалась, когда ее обвинили в мотовстве. Но в остальное время она прислушивалась ко всем высказываниям миссис Макгэвити с дочерней почтительностью — а ведь здесь приведена лишь малая доля благожелательных, тактичных и прозорливых изречений этой дамы на протяжении вечера.
Когда миссис Макгэвити рассказывала, как однажды отогнала холостыми выстрелами волка, а в другой раз повергла в трепет кровожадного индейца словами: «Итак, сэр, что вам здесь угодно?»- а кроме того, столь искусно заштопала брюки мистера Макгэвити, что он проносил их еще два года, — Элверна восхищенно ахала: «Вот это да! Это я понимаю!»
Когда преподобный мистер Диллон объяснял, какая разница в структуре англиканской церкви[87] и везлеянской,[88] она слушала, подавшись вперед всем телом, подперев тонкой рукой напряженное и милое личико — точно апостол, внимающий Христу. А когда мистер Макгэвити обнародовал тот факт, что если хочешь наловить белуги, гораздо умней ставить сети не в Островном проливе, а между Мысом Двух Сосен и островом Сэлливен, и Джо зевнул на самом интересном месте, Элверна сгладила неловкость, воскликнув: «Ох, Джо, бедняжечка ты мой! Так устал с дороги — прямо глаза слипаются!.. Это просто потрясающе, Ральф, до чего мистер Мак все знает про то, где у нас лучше ловится рыба!»
Не забывала Элверна и о хозяйских обязанностях; поминутно выскакивала из-за стола, весело всем прислуживала, мгновенно принимала грязные тарелки, мыла, так что только скрип стоял, и вытирала, мурлыкая «Да, у нас нет бананов». От нее не укрылось, что мистер Диллон не отказался бы от второй порции спаржи (себе, как заметил Ральф, она не взяла ни кусочка), а миссис Макгэвити с вожделением поглядывает на блюдо с винным желе.
И Ральф обратил внимание, что трижды, возвращаясь от плиты к столу, она любовно провела рукою по волосам Джо.
Вот она, его семья, стиснув зубы, думал он; за Джо и Элверну он с радостью перережет глотку миссис Макгэвити, хотя это будет непростая и неаппетитная задача.
Но вот застучали ложки, соскребая с блюдечек остатки винного желе, и миссис Макгэвити рассеянно выудила последнее печенье из жестянки, стоящей у нее под рукой. Потом все не спеша потягивали чай, поданный не со сгущенными сливками, а со свежим лимоном, который Элверна торжествующе извлекла из волшебного ящика, прибывшего в лодке Джо. Полчасика посидели в мягких креслах в гостиной, посасывая зубочистки, предусмотрительно розданные Джо, а Элверна тем временем мыла посуду на кухне. (Ральф вызвался ей помочь, но она весело отказалась: «В другой раз, а то этим лихим ребяткам нужен свежий человек, чтоб было перед кем важничать».) Резвые забавы завершились тем, что мистер и миссис Макгэвити поднялись с мест и, церемонно скрывая зевки, не менее церемонно провозгласили:
— Что же, видно, пора и домой двигать, Джо.
Вслед за ними взвился с кресла и мистер Диллон.
— Помилуйте, что же это! Половина десятого! Никак не думал, что так поздно! Позвольте, мистер Истер, поблагодарить вас и вашу добрую супругу за такой роскошный прием. А вам, мистер Прескотт, — пожелать чудесного отдыха в наших местах. Спокойной ночи вам всем! Спокойной ночи!
— Доброй ночи. Изу-мительный ужин, миссис Истер. — сказала миссис Макгэвити.
— Всего, Джо. Приятных снов, Элверна. Рад был познакомиться, Прескотт, — сказал мистер Макгэвити.
— Просто изу-мительный! Вот бы мне такого мужа, чтобы привозил горы консервов и не нужно было все стряпать самой. Доброй ночи, доброй ночи! — пропела миссис Макгэвити.
Они ушли, и в доме воцарилась благодатная тишина.
Ральф, легонько поворачиваясь туда-сюда на вертящемся скрипучем стуле у фисгармонии, посматривал на Джо, а тот, устало вытянув длинные ноги, сидел в мягком кресле и, в свою очередь, посматривал на безмолвную Элверну. Она стояла у окна спиною к ним, комкая край аккуратной плетеной занавески, ею же самою выстиранной и повешенной. Смотреть ей особенно было не на что; хоть за окном еще не погасли поздние северные сумерки, через сетчатую ткань маячили только туманные очертания деревьев.
Наконец она обернулась.
— Ну как, Джо? Доволен, надеюсь?
— Да, отлично сошло. Отделались, и ладно. Ух, и любит эта Макгэвити трепать языком — страшное дело! Ты, Элви, с ней обращалась в точности как надо. Ну, пронесло — и кончено!
— Для тебя — безусловно, Джо Истер. Ты об этом и думать забудешь. Тебе и в голову не придет заставить ее извиниться. Ты даже не догадаешься сам извиниться передо мной за нее. Не задумаешься снова позвать ее в этот дом — пусть даже через мой труп!
— Постой, постой. В чем дело?
— Ты сам очень хорошо и прекрасно знаешь, в чем! Подумаешь! Всего-навсего обозвала меня дурой и никудышной хозяйкой, заявила, что я только и норовлю вытянуть из тебя побольше денег и пустить на ветер, выставила перед всеми несчастной трусихой — и это после всего, что я пережила в последние ночи, одна-одинешенька в целом доме! — и еще намекнула, что я продажная девка; а так, в остальном она была сплошное очарование! Проклятая старая гиена! Нет уж, будет! С меня взятки гладки. Пока она была наша гостья, я терпела. Ну, а теперь я им кое-что покажу. Они у меня отсюда выкатятся как миленькие — и она сама и ее олух — муженек; я…
— Эй, эй! Осади! — Джо встал, положил ей руки на плечи. — Да, она вела себя подло, а ты — шикарно. Но уж валяй и дальше так. Не поступай, как она. Не жди от нее, чего в ней нету. Каждого в этом мире надо принимать, как он есть. И не заставляй нас расплачиваться за то, что она дрянная баба. Ты держалась таким молодцом — так не порть все сейчас.
— Ничего, пострадаешь! Я страдала? Теперь твой черед!
Она стряхнула с плеч его руки и яростно забегала по комнате.
Джо невозмутимо засунул руки в карманы.
— Что ж, все правильно, — прогудел он. — Миссис Мак — дура и комедиантка. Ей требуется, чтобы ты была наседкой. Но ведь и ты ждешь, чтобы она стала резвой сойкой. Я, например, не жду от людей ничего. Потому я один и не обманываюсь в своих ожиданиях. Ты бы лучше подумала про Ральфа и меня, про то, как…
Истошный вопль оборвал его слова. Элверна взметнула кулаки, сжимая и разжимая пальцы, точно щупальца огромного белого насекомого, вонзаясь заостренными ногтями в ладони. Она закинула голову, дико разметав волосы. Она опять издала вопль, налетела на Джо и забарабанила кулаками по его груди, выкрикивая в беспамятстве:
— Замолчи, замолчи, замолчи! Ты всегда так: сначала разрешаешь этой гадине меня позорить, а после рассуждаешь как ни в чем не бывало! Тебя ничем не прошибешь, ты просто рыба, холодная рыба, вот ты кто! Сам-то сегодня уснешь как миленький! Захрапишь-тебе что! А я буду лежать, и не спать, и чувствовать себя несчастней всех на свете оттого, что нельзя вцепиться ей в жирную шею и удушить до смерти! Нет, она у меня узнает… Где это виски, что ты привез?
— Там… А зачем тебе?
Она ринулась на кухню, рванула кусок брезента, которым Джо укрыл от безгрешного взора миссис Макгэвити непочатый ящик шотландского виски, и с остервенением выдернула 6›тылку, словно ненавистный сорняк из грядки. Яростно вытащив пробку, она остановилась в дверях кухни, запрокинула бутылку, и виски с долгим булькающим звуком полилось ей в горло.
— Прекрати! — резко сказал Джо.
— Поди ты к дьяволу! — Она со стуком поставила бутылку на край столика от швейной машины и, едва не столкнув Ральфа, который томился на своем стульчике, мечтая удрать и зная, что этим только больше обратит на себя внимание, подлетела к зеленой кушетке и с размаху бросилась на нее.
